— Если все так плохо, как ты думаешь, — медленно проговорила она, — то как ты намерен выбираться из этого? Я тоже задавал себе этот вопрос, и он до смерти меня пугал. Ведь с ДНК я точно сяду. — Фредрик был голубой? — спросила Люси. — Да. — Но ты-то не голубой. — Если улики доказывают, что я спал с ним прямо перед его смертью, то получится, что спал. — А нельзя точно определить, что сперма была заморожена или охлаждена? Мы могли бы тогда запросить экспертизу. Мне сдавило грудь. — Люси, если они предъявят улику, я испекся. Верно? — сказал я, тихо, словно стараясь смягчить последствия того, что выдавил из себя. Она молча теребила заусенец. Потом сказала: — По-моему, мы добрались до конца пути. Тут ты не отвертишься. Тебе надо уйти в подполье, Мартин. Найди себе надежного адвоката и исчезни. У меня голова пошла кругом. Я не из тех, кто скрывается. Слишком я ленив, слишком тяжел на подъем. К тому же я в ответе за Беллу. А это обязывает. — У меня уже есть дельный и надежный адвокат, — сказал я. Она покачала головой: — Ты же знаешь, это не моя епархия. Она была и права, и неправа. Мне совершенно не хотелось искать другого адвоката. Я вообще считал, что адвокат здесь совершенно не имеет значения. Эта штука — ДНК — революционизировала всю нашу юстицию. Она — доказательство неопровержимое, куда более весомое, чем, к примеру, жалкая свидетельница, утверждающая, что видела на месте преступления “порше”. И вот тут я подумал кое о чем, что до сих пор оставлял без внимания. — Они наверняка подыскали вдобавок фальшивого свидетеля, — сказал я. — Я имею в виду убийство Фредрика. Ведь кто-то утверждал, будто видел, как его сбил “порше”. — Боже милостивый, — сказала Люси. — Ты даже не представляешь себе, как я рада истории с апельсином. Я позволил себе коротко усмехнуться. Но следом за инцидентом с апельсином возникли другие мысли, которые тотчас заставили меня снова помрачнеть. — Белла, — сказал я. — Я о ней позабочусь. — Хорошо, — сказал я. — Спасибо. Надо бы заплакать. Знаю, но я не мог. Тогда не мог. — У нас есть один козырь, — сказал я. — Вольфгангова видеозапись. — Верно. Когда придет время, я пошлю копию в полицию. Ни мне, ни Люси больше говорить не хотелось. Мы просто сидели и ждали, когда остановится время или рухнет небо. — Когда уедешь? — спросила Люси. Будто у меня уже был план. — В ближайшие часы, пожалуй, — сказал я. — Куда отправишься? На этот вопрос у меня был ответ: — Возьму напрокат машину и нанесу кой-кому необходимый визит, прямо домой. Люси смотрела на меня вопросительно: — Кому? — Дидрику. В Дании. Итак, все решено. Впервые в жизни я пускаюсь в бега. От полиции и от безымянного недруга. Я считал, у меня есть некоторый запас времени. Час-другой. Но посреди разговора с Люси в дверь позвонили. В моем распоряжении были не часы. Лишь считаные секунды. Часть V “Что случилось с Мио?” РАСШИФРОВКА ИНТЕРВЬЮ С МАРТИНОМ БЕННЕРОМ (М. Б.) ИНТЕРВЬЮЕР: КАРЕН ВИКИНГ (К. В.), независимая журналистка Стокгольм К. В.: Тарантино. М. Б.: Простите? К. В.: В этой истории столько путаницы, будто она заимствована из фильма Тарантино. М. Б.: Хм. Или Вуди Аллена. К. В.: По-вашему, это спальный фарс? М. Б.: Фарс? Да нет, у Аллена такого нет. Скорее невротический хаос в отношениях. К. В.: Но тогда Тарантино, пожалуй, больше… М. Б.: Да черт с ним. Вы успеваете следить? К. В.: За вашим рассказом? Конечно, успеваю. И теперь мне чертовски любопытно. Вы получили подтверждение, что они нашли вашу сперму? М. Б.: До этого мы еще дойдем. К. В.: Но если подытожить, то ваше положение выглядело далеко не блестяще? М. Б.: Верно. Силки затягивались по мере того, как я приближался к истине. Она была у меня прямо перед носом. Но я и представить себе не мог, как она выглядит. К. В.: Признаться, у меня есть свои догадки насчет того, чем все кончится. М. Б.: У меня тоже были. И, можно сказать, я здорово удивился. Вы тоже удивитесь. (Молчание.) К. В.: Отвратительно, что и после смерти Фредрика они продолжали вредить ему. Перенесли на него вашу ДНК. Гнусность. М. Б.: Думаю… или знаю… что к тому времени зачинщики полностью потеряли контроль над происходящим. Никто уже ничего не контролировал. Вот что самое скверное. К. В.: Потеряли контроль? М. Б.: По крайней мере, тот контроль, какой я себе представлял. И это просто мерзко. Невообразимо мерзко. К. В.: И вы, стало быть, сбежали в Данию? И нашли, что искали? М. Б.: Не знаю, как ответить на этот вопрос.