— Вовсе нет. Дидрик никогда бы так не поступил. В отличие от мужчин вроде Германа и меня самого, подумал я. Проглотил ложку супа. На вкус сущая бурда. — О’кей. Не стану совать нос в чужие дела, — сказал я. Герман еще больше посерьезнел: — Как я уже говорил, на такие вопросы я отвечать не могу. Ничего, кто-нибудь другой ответит. Потому что теперь мне и вовсе загорелось узнать, отчего Дидрик переехал в Данию. Ладно, сделаю последнюю попытку: — Понятно. Спасибо, что рассказал про Данию. А то я что-то занервничал, когда услышал разговоры про Флемингсберг. Думал, Дидрик перестал держать марку. Я улыбнулся собственной шутке и проглотил еще ложку мерзкого супа. — Да ты что! Дидрик переехал во Флемингсберг? Эта идея развеселила Германа не меньше, чем меня. — Один из знакомых утверждал, что его мальчики ходят в тот же садик, что и сынишка Дидрика. А садик расположен во Флемингсберге. Герман подозвал официанта, попросил счет. — Себбе действительно посещал садик во Флемингсберге, — сказал он. — Но не очень долго. Их прежний садик в начале минувшей весны закрылся. И по-моему, к счастью. Тогда нападки на Дидрика слегка поутихли. Anyway[12], Ребекка получила временную работу в муниципалитете Худдинге. И они решили, что будет удобно устроить мальчика в тамошний детский сад. На какой срок был рассчитан этот план, я не знаю. Ведь все так быстро поменялось… на Данию. И под конец Себбе подолгу был дома. Нападки. Так он называл попытки встревоженного персонала детского сада выяснить, что происходит с ребенком? — Почему он был дома? Я слишком поторопился задать вопрос и снова увидел, как Герман замкнулся. Официант принес счет, он расплатился. — Я же сказал, что не могу говорить об этом. Было… просто ужасно. Но сейчас намного лучше. Это все, что тебе надо знать. С этими словами он распрощался. Я был недоволен. В истории с переездом Стилей в Данию стоит копнуть поглубже. Есть в ней что-то… пугающее. Я не остановлюсь, пока не найду ответа. * * * Мысли в моей голове кружились вихрем, словно взбудораженные штормом. Я приблизился к чему-то похожему на правду, это ясно. Но недостаточно. Именно сейчас, когда угроза взятия образца ДНК, подоплеки которой я не понимал, неуклонно подступала все ближе. Короткий ответ Дидрика не давал мне покоя. Не волос. Не волос. Остаются слюна, кровь и сперма. Но я не целовал Фредрика Уландера, не трахал и не пачкал его кровью. Если моя ДНК оказалась на теле Фредрика, значит, ее поместил туда кто-то другой. Может быть, когда выяснилось, что “порше” стоит в сервисе и через него меня к этому преступлению не привяжешь. Но кто снабдил их слюной, кровью или спермой, если какая-то из этих жидкостей обнаружилась на трупе? Я машинально осмотрел свои руки, потом потер лицо. Никаких ранок. Я даже вспомнить не мог, когда последний раз порезался. Плевать я тоже почем зря не плевал, да и кто будет собирать слюни с тротуара? Не волос. Не кровь и не слюна. Стало быть, сперма. Но ведь и ее достать не так-то просто. Если не проникнуть ко мне в квартиру и не искать пятна на простынях. Люси единственная, с кем у меня бывает незащищенный секс. Несмотря на все заверения девиц, что они принимают противозачаточные таблетки, я всегда использую презерватив. Вот оно. Вот долгожданный ответ. Почему было так важно, чтобы я переспал с Ракель Миннхаген? Внутри все перевернулось, когда я впервые нащупал вероятный ответ: чтобы получить мою ДНК. 32 За долгие годы было довольно много случаев — больше, нежели мне удобно признать, — когда я боялся, что Люси бросит меня по-настоящему. В смысле откажется работать со мной, откажется спать со мной. Такая ситуация возникла, когда я рассказал, что застрелил тинейджера, а потом похоронил его. И еще раз, когда я явился в ее кабинет у нас в конторе и сообщил, к какому пришел выводу: — Я знаю, что́ было нужно Ракель. Не информация. Моя сперма. Понимаешь? Вот мерзость. Я думал, она успела закалиться и не станет реагировать. Идиотизм, но я правда так думал. Люси и бровью не повела. Просто сидела за своим письменным столом и смотрела на меня так, будто в этот миг до нее дошло, что на самом деле я марсианин. Я заерзал на стуле. У Люси посетительские стулья очень маленькие. Невозможно отделаться от ощущения, что вот-вот соскользнешь. — А как, Мартин? — спросила она. — Что “как”? — Как она добралась до твоей спермы? Ты ведь не носишь ее с собой в кармане. Она откинулась на спинку кресла, не сводя с меня взгляда, который мог бы потопить авианосец. Издевается, что ли? — Не пойму, в чем проблема, — сказал я. — Ты же знала, что я с ней переспал. Я… — Когда? — Тебе и это известно. В тот день, когда встречался с Дидриком в “Пресс-клубе”. И второй раз, через несколько дней. — Довольно давно. По-твоему, она с тех пор хранила твою сперму в холодильнике? — Н-ну да. Вообще-то не знаю. Главное, она имела к ней доступ. Имела доступ. Крайне неудачная формулировка. Люси незамедлительно к ней прицепилась: — В таком случае мы опять там же, где начали. Как, черт побери — извини за выражение, — она могла получить твою сперму, Мартин? — Не пойму, о чем ты, — сердито сказал я. — Когда трахаюсь, у меня случается оргазм. Что тут такого чертовски удивительного? — Ничего. Но неужели ты настолько глуп, что не пользуешься презервативом! Люси редко кричит на меня, однако сейчас она кричала. Совершенно без причины, как мне казалось. — Хорошего же ты мнения обо мне, — сказал я. — Ясное дело, я пользуюсь презервативом. Сперва Люси была озадачена. Потом, кажется, едва не расхохоталась. Неизвестно, что хуже. — Тебе четырнадцать лет или как? Господи, только не говори, что ты бросаешь презервативы на пол. Я потеряю к тебе всякое уважение. Я порадовался, что она еще питала ко мне уважение, которое могла потерять, но в остальном ситуация выглядела весьма мрачно. Прежде чем ответить, я поневоле задумался. Спрашивать, куда я дел тогда презервативы, все равно что спрашивать, что́ я ел на завтрак в первую пятницу сентября того года, когда мне сравнялось десять. Презерватив можно швырнуть куда угодно. Как раз о таких мелочах я не думал. Согласен, иной раз я веду себя по-свински, но против гигиены грешу редко. Неужто я вправду оставил презерватив на виду, так что она могла его подобрать? Непохоже на меня. — Она просила не спускать его в унитаз, — медленно проговорил я. — Я и сам знаю, что так нельзя, но порой все же случается. Первый раз я поспешил спустить все в унитаз, она и рта открыть не успела. А вот второй раз… Она сказала, что сама видела, как презервативы застряли в канализации и получился затор. И я бросил его в педальное ведерко на полу. Я ни о чем не думал… тогда. Люси смотрела на меня как-то по-новому. В ее глазах читалось сочувствие, с каким смотрят на недоумков, совершающих безумные поступки. — Не смотри так. — Я скрестил руки на груди. — Я смотрю так, как ты заслуживаешь, — сказала Люси. — Черт, дело плохо, — вздохнул я. Люси пришла к такому же выводу. На нее навалилась усталость.