К. В.: Но хоть примерно можете сказать, что вы нашли? (Молчание.) М. Б.: Нечто весьма неожиданное. 33 Борис надоумил меня, что нужно иметь запасное логово. “Вы же адвокат, черт побери, — сказал он в тот первый и единственный раз, когда приходил ко мне в контору. — Рано или поздно вы разочаруете какого-нибудь клиента. По-настоящему. И тогда вам надо будет смыться”. Я не понял, о чем он толкует. “По-вашему, мне придется сигануть в окно, типа того? Таких опасных клиентов у меня нет”. Борис застонал. “Сигануть в окно? Черт, вот это как раз незачем. Тем более что контора у вас на десятом этаже, да и вообще. И много ли вам известно о темных сторонах клиентов? Вам надо иметь укрытие на случай, если заявится какой-нибудь псих с топором, или с пистолетом, или еще с какой-нибудь фигней”. При одной мысли об этом я расхохотался. “Смейтесь, смейтесь, — сказал Борис. — Но вам необходимо запасное логово”. Запасное логово. Укрытие, о котором в слезах мечтают маленькие дети. Тайное убежище за книжным шкафом. Или магический люк в потолке. Или, в нашем с Люси случае, тесное пространство за фальшивой стенкой в кладовке. Даже наш помощник Хельмер не знает о его существовании. Мы воспользовались им один-единственный раз. Да-да. Занимались там сексом. Но это не в счет. Экстренных ситуаций в нашей конторе не возникало. Пока в тот день не раздался звонок в дверь. — Я открою, — сказала Люси, когда раздался трезвон. — А ты пока спрячься. — Брось, это еще зачем? — А вдруг полиция? Мы оба так не думали, но оказалось, и впрямь полиция. Люси не открывала, пока не услышала, что я спрятался за стенкой. Стоя там в потемках, я чувствовал себя весьма глупо. Знай Борис, как выглядит мое укрытие, он бы меня засмеял. Теснота и никакой мебели. Приспособлено для визитов, продолжающихся не больше нескольких минут. Полицейский визит продолжался дольше. По голосам я посетителей не узнал. Их было двое — мужчина и женщина. — К сожалению, его нет, — сказала Люси. — Вам известно, где его можно найти? — Увы, нет. — Можете передать, что мы его ищем? У нас постановление прокурора об изъятии образца ДНК. Надеемся, что он зайдет в участок еще до вечера. Люси обещала, что передаст. Я затаил дыхание, ожидая, что полицейские уйдут. Но они не ушли. Решили сперва осмотреться. Пока они обнюхивали нашу контору, я не смел пошевелиться. Один из них похвалил интерьер, и Люси сказала что-то о фирме, которая помогала нам с дизайном. — Передайте Беннеру, что на сей раз дело серьезное, — сказали они на прощание. — Разумеется. Когда они удалились, Люси ушла к себе. Сам я оставался в укрытии. Минуты шли, одна за другой. Мы ожидали, что полицейские вернутся, но нет. В конце концов я рискнул выйти. — Пожалуй, я поеду с тобой, — сказала Люси, когда я собирал вещи, которые хотел захватить из конторы. — Плохая идея, детка, — возразил я. — Кто-то должен позаботиться о Белле. — Успеешь повидать ее до отъезда? — Нет, но это неважно. Я рассчитываю вернуться завтра или в воскресенье, а тогда спрячусь здесь, в Стокгольме. Возьму напрокат машину, которую им будет легко отследить, и двину через мост в Копенгаген. Закажу номер в гостинице. А потом брошу там машину и вернусь на поезде. Так я выиграю немного времени. — Их так легко обмануть? — усомнилась Люси. — Поверь, ситуация для нас станет легче, как только я отправлюсь в дорогу. Сегодня пятница. Если дело обстоит так, как мы думаем, Дидрик на выходные уедет к семье. Он выложит все, что знает. И выведет меня на Ракель, а тогда я выясню, что случилось с Мио. Люси могла мало что возразить. Когда нет предложений получше, люди обычно молчат. Тут позвонила Мадлен Россандер. — Можешь говорить? — спросила она. — Да, — сказал я. — Только что звонил мой полицейский информатор, — сказала она. — Он узнал кое-что, что мне необходимо тебе рассказать. Я сел в кресло за письменным столом. Хотел сказать, что не стоит ей рисковать, однако она уже слишком увязла. Мне необходимо отделить свою зону ответственности от ее. Она взрослый человек и согласилась на риск. Если она продолжает снабжать меня информацией, то, стало быть, знает, что делает. — Он сказал, что заметил в предварительном расследовании по убийству Дженни одну странность, — сказала Мадлен. — Ну-ну. — Был еще один свидетель. Волосы у меня на затылке стали дыбом. — Кроме той бабенки, которая видела убийство Дженни? Той, которая злилась, что я защищал подозреваемого насильника? — Да. — В голосе Мадлен звучала горячность. — Тоже молодая девица. Она была возле Дженни, когда приехали скорая и полиция. Я с силой стиснул телефон, ожидая продолжения. — Она сообщила, что Дженни сбил черный “вольво”. – “Вольво”? Большая разница, черт побери, — “вольво” и “порше”. Как… — Полиция допросила ее, но позднее, после появления второй свидетельницы, потеряла к ней интерес. У них записано, что она была пьяна, путалась в показаниях, а потому ненадежна. Я тихонько качнул головой. Человек, который указал марку автомобиля, а не просто сказал “темная машина”, определенно соображал вполне четко. — Черта с два она была пьяна, — сказал я. — У тебя есть имя и адрес? Если она до сих пор жива. Так жива… или? Последний вопрос вырвался у меня нечаянно. Мадлен ответила так, будто ничего странного в нем нет. — Да. Но после гибели Дженни она успела перебраться в Мальмё. Зовут ее Виола Бенсон. Я не удержалась и навела справки. Похоже, она временами работает за границей, в составе танцевальной труппы. Мальмё. На пути в Копенгаген. Временами за границей… может, ее и дома нет. Но попытка не пытка. Я тщательно записал адрес. — Я начинаю изрядно за тебя опасаться, — сказала Мадлен. — А я за тебя. Обещай больше не копать. — С большим удовольствием. Но я выполнила и вторую твою просьбу. Узнала, кто крестник Германа. — Сынишка Дидрика Стиля, — сказал я. — Верно. Значит, ты уже сам выяснил? — Да. Но спасибо за подтверждение. — Не стоит благодарности. Я понимаю, тебе приходится думать очень о многом. Я покосился на часы. Она даже не представляет себе, насколько права. Я не знал, сколько могу рассказать. Обычно говорят, что человек, располагающий большой информацией, имеет преимущество перед тем, кто знает меньше его. Но не в данном случае. Потому что информация касалась лично меня и заварухи, в которую я угодил. Тут лучше знать как можно меньше. Иначе умрешь. — Ты, конечно, знаком с этим Дидриком? — спросила Мадлен. — Да. — Я опять принялся собирать вещи, которые хотел взять с собой. — Мы знакомы. В этот миг я толком не мог вспомнить, как мы с ним познакомились. Должно быть, в связи с каким-то делом, в котором оба участвовали, он — как полицейский, я — как адвокат. Но с каким делом? Я не помнил. Вообще ничего уже не помнил. В голове помещалось только то, что происходило здесь и сейчас, а в этой истории не играло роли, как мы с Дидриком стали приятелями. — Надо сказать, мне повезло, я без труда раздобыла нужную информацию, — сказала Мадлен. — Оказалось, одна из моих подруг знакома с Германом Нильсоном куда лучше, чем я думала. У нее в мобильнике нашлись даже фотографии всех мальчишек.