Настя молчала. – А твоему женишку пожизненное дадут за убийство Людовика. – Он не убивал его! – Убивал, у меня доказательства есть, – злорадно проговорили в трубке. – Чего вы хотите?! – Денег, вестимо, – усмехнулись на том конце провода. – Тогда вот что, – неожиданно для себя проговорила Настя, – приходите ко мне домой, вы ведь знаете, где я живу. – А как же! Я всё про тебя знаю. – Позвоните – два коротких звонка и один длинный, чтобы я знала, что это вы. – А деньги у тебя дома? – А сколько вам надо? – Двести тысяч. – Хорошо. Когда вы приедете? – Часа через два, я сейчас у дружбана, но за два часа доберусь. Жди меня, Маруся. – Он повесил трубку. С минуту Настя тупо смотрела на телефон, а потом набрала номер следователя. Он долго не откликался, а затем в трубке раздался его недовольный сонный голос. – Это я, Настя. – Ну. Она заговорила быстро, боясь, что он отключится: – Мне звонили! Только сейчас. Тот самый тип. Он хочет денег и скоро приедет ко мне, позвонит три раза, два коротких, один длинный. Денег у меня нет. И, если вы не приедете, он убьёт меня! – Она зарыдала в трубку. – Когда он приедет? – рявкнул Наполеонов. – Через два часа. – Так, дверь никому, кроме меня, не открывать. Закрыться на все замки и сидеть тихо, как мышь. – Он сказал, что мышь румяная, – пискнула девушка. – Какая?! – Румяная… – Так, больше ничего не пей. Я выезжаю. Настя вслушалась в короткие гудки, ей казалось, что они раздаются внутри её, потом выронила трубку. Наконец на ощупь нашла её и положила на место. – О, боже мой! – воскликнула она и заметалась по квартире. Потом бессильно упала на один из стульев. Обхватила голову руками и стала раскачиваться из стороны в сторону. Качалась всё сильнее и сильнее до тех пор, пока не упала со стула, больно ушибла локоть. Подняла голову и увидела всё ту же полную луну. «Нужно закрыть окна», – подумала она и бросилась их закрывать. Потом не шевелясь сидела на табуретке в прихожей. Ей казалось, что время тянется как резина и нет ему конца и края. Тем временем на другой стороне улицы остановились две машины – белая «Лада Калина» и чёрный «БМВ». Из автомобилей выскочили двое мужчин и побежали во двор. Когда Оксана услышала звонок в дверь, она чуть не упала с табуретки, её трясло от страха, она подкралась к глазку и посмотрела в него. Перед дверью стоял следователь Наполеонов. А за ним ещё один высокий широкоплечий блондин. – Александр Романович! – закричала Настя, распахнула дверь и бросилась на шею Наполеонову, чуть не уронив его на площадке. – Тихо, тихо, – забормотал он, тщетно пытаясь отцепить от себя девушку. На помощь ему пришёл Морис Миндаугас. Он буквально внёс их обоих в квартиру и, осмотрев замки, закрыл их. Наполеонову наконец-то удалось расцепить руки девушки. Он посмотрел на её посеревшее лицо, взял под локоть, провёл в зал, посадил на диван, укутал пледом и заставил рассказать всё заново. Она путалась, голос её дрожал, взгляд всё ещё оставался испуганным. – Ну-ну, – сказал Наполеонов, – всё будет хорошо. Потом он кивнул Миндаугасу, и они вышли на кухню. – Не думаю, что это убийца Четверткова, – сказал Морис. – Я тоже так не думаю, почерк мелкого шантажиста, какая-то опустившая личность решила поживиться за счёт беззащитной девушки. – Но он неплохо осведомлён… – Вероятно, один из непроявленных родственников Четверткова, какая-то седьмая вода… – Видимо, он не так давно общался с погибшим. – И даже оставил у него свою куртку, – задумчиво кивнул Наполеонов. Настя белая, как простыня, сжавшись, сидела на диване. Она буквально подпрыгнула, когда зазвонили в дверь – два коротких и один длинный звонок. – Это он, – прошептала она непослушными губами. – Идите открывайте, – сказал Шура, – и ничего не бойтесь. – Он ободряюще улыбнулся ей. От его улыбки девушка почувствовала себя увереннее. Она подошла к двери и спросила: – Кто там? – Тот, кого ждёшь, – ответили ей. Она открыла дверь. Расхристанный детина с мутным взглядом и наглой улыбкой ввалился в прихожую. – Деньги давай, – рявкнул он. – Вы обещали информацию, – пискнула Настя. – Ща, будет тебе информация. – Он протянул руку, намереваясь схватить девушку за шкирку, как щенка, но не успел. Морис Миндаугас заломил ему обе руки назад с такой силой, что пришедший завопил от боли. И тотчас Наполеонов защёлкнул на его запястьях наручники. Потом его бесцеремонно протащили в комнату и посадили на табуретку под ослепительный свет люстры. – Имя, фамилия, – спросил Наполеонов. – Это нарушение прав человека! – завопил мужчина и попытался вскочить с табурета. – Сидеть! – рявкнул Морис и сделал шаг к шантажисту. Тот сразу сник и замер на своём месте. – Имя, фамилия, – повторил Наполеонов. – Четвертков Юрий Егорович. – Кем приходитесь Четверткову Людовику Сергеевичу? – Серёга, батя Людовика, мой родной брат. – Значит, дядя? – уточнил следователь. – Ну. – Вы жили в Тюмени? – Там родился. В восемнадцать лет ушёл служить на флот, потом пахал в Днепропетровске на заводе, потом поехал в Норильск, там работал четыре года, потом в Крыму в совхозе рыбаком, потом… Короче, помотало меня по жизни. В итоге остался без средств. Сунулся к племяннице, так она меня на порог не пустила. Я окольными путями узнал, где Людовик, и приехал сюда. Племяш меня пожалел. Время от времени разрешал переночевать у него, помыться, подлечиться. А эта гнида, – он кинул испепеляющий взгляд на Настю, застывшую в углу комнаты, – убила его! – Давно колешься? – спросил Наполеонов. – Что? Да я! – Мужчина начал подниматься с табурета, но, бросив взгляд в сторону Мориса, опять сник. – Болею я. – В тюрьме подлечат, – сказал Наполеонов. – За что в тюрьму? Что я сделал?!