– А Гвен? – недоумевая, спросил здоровяк, когда они по очереди поднимались наружу и отряхивались от песка. Освальд мрачно покачал головой. В это мгновение рассветное утро надвое рассек вой песчаного лиса. Вскинув вытянутую голову в протяжном крике, Чарли избывал боль, что стиснула его сердце, и вину, что он ощущал за собой, ведь он не сберег ту, что пообещал сберечь, укладываясь рядом. Алиса присела рядом, дотронулась до оранжевого бока рукой, но первый раз Чарли не отозвался на ее ласку. Он лишь грустно посмотрел на своего человеческого детеныша. – Ты не виноват, малыш… – прошептала Алиса, глотая слезы, – Ты не виноват… Лис поник, вздрагивая всем тельцем, и побрел к завернутому в куртки Трою. Алиса же осталась сидеть на песке, в ней еще долго звучал лисий плач. *** Пещеру они нашли на удивление быстро. Освальд вел их, нутром чуя верный путь. Они больше не переругивались и не спорили. Сэм летел у самого песка, осторожно удерживая в руках Троя, укутанного, словно младенец. Временами к ним подлетала Алиса, она озабоченно прикасалась к холодному, влажному лбу парня, прислушивалась к его хриплому дыханию, вытирала струйки крови, что стекали с его губ по подбородку на шею. В сознание Трой не приходил, он только стонал, судорожно хватая воздух ртом. – Дотянет? – спрашивал ее Сэм, и Алиса утвердительно кивала, хотя почти и не верила в это. Понимание случившегося с ними накатывало волнами. Каждый раз, когда Крылатая привычным взглядом окидывала их отряд, ей казалось, что Гвен чуть отстала и скоро появится, насмешливо кривя губы, запуская пальцы в короткие волосы, растрепанные встречным ветром. Но спустя пару томительных мгновений ожидания Алиса начинала задыхаться, настигнутая внезапной болью потери. Лин подхватывал ее, помогая набрать высоту. Его совершенно сухие глаза пугали Алису даже сильнее понятных, облегчающих слез. Она сама смахивала соленую влагу со щек, чувствуя, как становится легче дышать. Лин не отвечал на ее вопросы, избегал встречаться взглядом и отлетал в сторону сразу же, как только Крылатая брала себя в руки. Сердце ее сжималось от жалости к другу. Вину за случившееся должны были разделить все члены отряда, но Лин считал виноватым себя одного. Он и правда не замечал ничего кругом. Лишь иногда находил глазами Алису, чтобы успеть вовремя помочь ей и не дать упасть. Но в глазах его застыли боль и стыд. Это он повел их всех на рискованную вылазку, это он настоял на утреннем полете, это он заплутал в буре, дал ей себя обмануть, это он пролил кровь на пески, позволив луне сделать их зыбучими. Это он поддался желанию вылезти наружу из песчаного города и оставил близнецов под землей одних, трусливо улыбнувшись им на прощание. Взгляд Троя, полный страха, усталости и предчувствия беды, горел в памяти подобно клейму, сжигая все остальное. Кроме образа тонкого запястья, виднеющегося из-под груды камней. Лин не запомнил, когда они достигли пещеры. Но, опустившись на знакомые камни, он очнулся и поспешил помочь Сэму. Пока они осторожно укладывали Троя на ровном месте, Освальд решительно прошел в глубь пещеры. – Где девчонка? – спросил он сухо и строго, так, словно проверял дозорных на Гряде. – Святая Роща! Что случилось? – Голос Сильви полнился облегчением и тревогой. – Где Юли? – Освальд… Она улетела… я не знала, что делать… Освальд! Ты весь в крови! Что с вами случилось, где остальные? – Девушка заплакала, не в силах совладать со страхом. Лин не сразу осознал смысл сказанного. Несколько мгновений он тупо смотрел себе под ноги, мысленно повторяя простые слова, которые не желали обретать смысл. – Юли улетела… – прошептал он. – Что? Юли улетела? Крылатый ворвался в пещеру одним стремительным движением. Освальд уже нависал над Сильвией, трясущейся в рыданиях. – Что значит, улетела? Куда? – рычал тот, встряхивая девушку за плечи, но Сильви только плакала, обмякая в его руках. За спиной у Лина глухо застонал Трой. Глава 8 – Ну же, девочка, поспеши! – отдавался во всем теле Юли оглушающий голос. Она неслась, не видя ничего перед собой, внизу ураганный ветер волнами гнал песок, но девочке не было страшно. Ее вел требовательный голос. Подгонял, настаивал, управлял вдруг налившимися особенной силой крыльями. Буря не швырнула ее на острые камни, не ослепила песком, даже холод ночи лишь остужал пылающее лицо. – Еще немного, девочка, ты почти у цели… – прошелестел голос у самого уха, словно говорящий сидел у нее на плече. Юли судорожно оглянулась, но увидела лишь слабый отблеск серебра. Ветер тем временем усиливался, он рвал полы походной куртки, путался песком в волосах. Девочка обогнула одиноко стоящую скалу, такую высокую, что вершина ее пряталась в пылевых облаках. Тут буря просто неистовствовала. Юли приземлилась у подножия скалы, прижалась спиной к ее каменному боку, прикрывая предплечьем лицо. Голос молчал. – Я пришла! – закричала Крылатая ветру. – Вы звали меня, и я тут! Ветер взвихрил песок и пепел у нее перед глазами, воздух наполнился гарью и запахом ядовитой дождевой воды. – Кто ты, девочка? Скажи нам, кто ты? – услышала она в завываниях ветра. Из-за пыльной взвеси Юли не могла ничего разглядеть, говорящий был совсем рядом, но девочка не чувствовала его присутствия, только бурю. – Я – Лекарь… – Она сбилась. – Я… хочу стать Лекарем. Должна стать. Вы обещали мне помочь! Безумный смех раздался у нее над ухом, Юли вздрогнула и опустила руку, прикрывавшую лицо. У скалы, там, где мгновение назад ветер играл с тучами песка, теперь кружились серебряные вихри. Они поднимались от земли маленькими воронками, чтобы вмиг вырасти до самого неба, устрашающе воя и сверкая молниями. В воздухе разлился их томительный, опасный запах хвои и затхлой влаги. Юли казалось, будто она слышит многоголосый хохот, полный настоящего безумия. – Вы слышите, она хочет стать Лекарем! – Выбиваясь из жуткого хора, один голос приблизился к девочке, рывком поднял ее в воздух и закрутил в серебристой воронке. – О-о-о, эта маленькая головка! Сколько в ней мыслей, сколько чаяний! Посмотрите, посмотрите на нее! Подхваченная вихрем Юли окаменела, чувствуя, как трещат ее кости, как ломаются нежные перышки молодых крыльев, как она несется куда-то вверх, не имея возможности сопротивляться чужой силе. Девочка отчаянно кричала, крепко зажмурившись, когда земля вдруг ударила ее по коленям. Тяжело дыша, Юли перевернулась на спину и открыла глаза. Пустыни больше не было, как и высокой скалы. Она увидела над собой огромное небо, подернутое розовой дымкой, а под собой – каменное плато, венчающее, казалось, весь мир. Дрожа от страха, Юли подползла к обрывистому краю и посмотрела вниз. Ветер тут не бушевал, он ровно дул ей в лицо, свежий и холодный. Девочка вдохнула полной грудью, душу ее постепенно наполняло необъяснимое ликование. Пустыня была где-то бесконечно далеко, настолько, что больше и не существовала. Где-то там она ширилась и тянулась до самого горизонта, ее мучили бури и грозы, покрывал пепел тысячи тысяч сожженных тел, их печали и мечты, которым не суждено было сбыться. Но здесь не было ничего. Неведомое Юли раньше чувство свободы захлестнуло ее, она медленно поднялась на ноги, ступила на самый край, что опасно крошился под ногами, и залилась счастливым смехом. Ветер унес его куда-то назад, осушил выступившие на глазах слезы радости. Юли все смеялась и смеялась, отпуская на волю все пережитое, с его страхами и потерями. – Да она ничего, девчонка эта! Гляди, как хохочет! – визгливо вскрикнул кто-то у нее за ее спиной. Юли обернулась и потеряла равновесие. Она бы рухнула вниз, но чья-то холодная и гладкая рука крепко схватила ее за предплечье и втащила обратно на плато. Перед Юли стояла женщина в длинном серебряном плаще с капюшоном. – Здравствуй, ученица, – сказала она, и голос ее окутал Юли своей мягкой силой. – Здравствуйте… – только и смогла выдавить она. На плато тем временем появились гости. Они взлетали к небесам серебряными вихрями, а после мягко опускались на камни, принимая человеческий облик. К девочке с оглушительным хохотом подскочила скорченная старуха. – Смотри-ка, смотри на нее, Эалин! – Она хлопнула сухими ладонями и взвизгнула. – Какая живая! Какая тепленькая! – Матильда, прошу тебя, – устало проговорила женщина, стоявшая перед Юли. – Вспомни, кем ты была. И веди себя достойно этой памяти. – Кто вы? – выдохнула девочка, не в силах сдержать рвущийся из нее поток вопросов. – Зачем вы меня позвали? Названная Матильдой старуха визгливо вскрикнула и поспешила к остальным. – Она спрашивает, кто мы? Кто мы такие, вы слышите? – хохотала она, размахивая руками. – Ты все узнаешь в свое время, – проговорила Эалин. – Главное, что сегодня ты с нами. Еще немного, и небо откроет свои врата, чтобы мы сумели научить тебя… следующей ступени. Женщина поджала тонкие губы и отошла в сторону. А Юли осталась стоять на месте, она не могла пошевелиться, словно собственное тело перестало ее слушаться, будто оно стало чужим. Между тем небо над плато потемнело, розовая пелена стала еще плотнее, придавая небесам особый блеск. Еще мгновение, и полотно разорвал первый изумрудный всполох. – Сияние… – прошептала Юли, вспоминая сказки бабушки о ночах, когда небо становится слишком тонким, чтобы сдерживать грань между миром пустыни и Рощи, что исчез, но не умер в Огне. Она бы так и простояла до самого рассвета, любуясь игрой света над головой, но кто-то настойчиво принялся трясти ее за рукав. Юли вздрогнула, прогоняя воспоминания, и увидела перед собой мужчину в таком же плаще, как у Эалин. – Пойдем, все ждут тебя, ученица, – сказал он, жадно рассматривая ее глубоко посаженными глазами. – Так удивительно видеть здесь живущего… Чудеса Рощи… я Генрих, – назвался мужчина, с трудом отводя от нее глаза. – Юли, – смущенно ответила девочка. Генрих кивнул, взял ее за руку и повел к центру плато, где встали кругом семь фигур, закутанные в серебряные плащи. Когда Юли приблизилась, взволнованный шепот вихрей превратился в гомон. – Живая! Кто привел к нам живую? – негодующе кричала женщина с длинными темными волосами, рассыпавшимися на груди. – Свежую, теплую, вкусную, – пробасил крупный мужчина, бросив на Юли отливающий алым взгляд из-под низко надвинутого капюшона.