В этом сравнительно небольшом литературном произведении имеется ряд зарисовок картин природы Индии, разнообразнейших сторон культуры и быта ее народа. Такая разносторонность содержания «Хожения» послужила основанием к использованию ее учеными различных специальностей. На протяжении всего прошлого столетия и по сие время оно привлекает внимание историков, занимающихся прошлым пашей родины и историей Индии. В XIX в. сочинение Никитина было переведено на немецкий и английский языки. Наряду с описаниями транспортных путей, внешнего облика городов Никитин попутно касается вопросов плотности населения, плодовитости индийцев, говорит о санитарном состоянии населенных пунктов, питании индийцев, указывает на особенности родовспоможения, погребальных обычаев, знакомит читателя с тамошними товарами, среди которых было немало известных в Индии и на Руси лечебных средств. Как торговца, Никитина интересовали в Индии цены на краски (индиго), лаки. О мускусе, который был предметом экспорта из Индии во многие страны, он также делает замечания на страницах своей рукописи. Среди пряных веществ перечисляются циннамон, перец, мускатный орех, шафран, сахар, имбирь, корица, гвоздика и пр. Никитин упоминает о берилле, виденном им на Цейлоне, из которого в древности изготовлялись у многих народов, в том числе и на Руси, увеличительные приборы типа очков для работы с самыми гонкими объектами ремесла, для чтения и переписки рукописей. Никитину как новому человеку, естественно, не могли не броситься в глаза некоторые этнографические и антропологические особенности жителей Индии, и он записал: «а мужи и жены все черны, яз хожу куды, ино за мною людей много, дивятся белому человеку». В другом месте дневника он еще раз замечает: «да болкаты (то есть черны) все». Никитину казалось необычным, что женщины в Индии ходят с непокрытой головой и обнаженной грудью. Это считалось в то время на Руси большим грехом и «позорищем»: «а женки ходят голова не покрыта, а груди голы, а волосы в одну косу плетены». Он отмечает факт высокой рождаемости среди народов Индии: «а (женки) все ходят брюхаты, дети родит на всякий год, а детей у них много». Как совсем невиданное на Руси бытовое явление, с особым вниманием Никитин описал обычай индийцев-мужей помогать своим женам во время родов: «а у жены дитя родится, ино бабить муж» (т. е. при родах жены роль повивальной бабки исполняет муж). При всем сказочном богатстве природы Индии и громадной ее населенности в ней господствовали социальные противоречия, невиданная забитость и бедность трудящихся масс. И это тоже не ускользнуло от внимательно присматривавшегося ко всему русского путешественника. По выражению выдающегося русского индолога прошлого века И. П. Минаева, Никитин оказался первым, кто разгадал настоящее положение дел в Индии. Никитин бегло коснулся повсеместного обычая сожжения индийцами трупов умерших людей, который в дни Никитина на Руси уже был забыт: «а кто у них умреть, они тех жгуть, да пепел сыплють на воду». Характеристика питания населения Индии – это тема, к которой Никитин возвращается не раз, охотно говорит о ней и всегда довольно распространенно. Однако ни о составе, ни тем более о питательности пищи низших слоев населения он не может сказать ничего похвального: «а ества их плоха, а ядять брынец (сыр?), да травы ядять разныя». Как бы в подтверждение «Александрии» Никитин говорит, что «индеяне» «воловины» совсем не употребляют в пищу. Вино делается из кокосов: «вино же у них чинить в великих оресех». А хлебную водку, столь обычную у русских, в Индии не изготовляют, подобно тому, как не изготовляют они и никаких напитков из меда: «а вина (водки. – Н.Н.) ни пьют, ни сыта, ни меда». Скатерть на столе, нож и ложка для русского человека времен Никитина – это самое привычное понятие, и Никитин не мог пропустить мимо своего внимания отсутствие этих столовых приборов у местных жителей: «а ножа индустанци не держать, а лжицу не знають». Зато с видимым удовлетворением он отметил обычай омовения индийцами рук перед едой, впрочем, не разгадав культовой основы этого церемониала. Никитин не ограничился закреплением торговых связей с индийским народом, он внимательно изучал его жизнь. Записки Никитина проникнуты уважением к индийской культуре, искусству, восторгом перед величием и красотой труда индийских ремесленников и крестьян. Основная идея его сочинения – это необходимость братской дружбы и мира между индийским и русским народом. Об этой обоюдной симпатии сказал в своей речи на открытии памятника Никитину посол Республики Индии г. Менон: «И где бы ни находился Никитин в Индии, он благодаря своему замечательному открытому характеру везде находил друзей». Приблизительно через полстолетия после посещения Индии Никитиным правительство Индии сделало попытку к активному сношению с Русью. В 1532 г. в Москву прибыл посланник императора Бабура Ходжа Гусейн для заключения договора о дружбе. В царствование Михаила Федоровича на Волге обосновались индийские купцы, а в Астрахани в 1625 г. по приказу воеводы был выстроен индийский караван-сарай. Во второй половине XVII в. в Москву приглашались индийские мастера, особенно ткачи. К 1695 г. приурочивается поездка в Индию русского торгового представителя Семена Маленького, который посетил Дели и был принят его правителем Аурангзебом. Но все эти события, к сожалению, не привели в то время к упрочению культурно-исторических связей двух народов. Это время совпало с вторжением на территорию Индии западноевропейских колонизаторов. Вслед за тем, когда на рубеже XV–XVI вв. вначале португальцы, затем англичане бросили якорь у берегов Индостана, международное влияние Индии стало клониться к упадку. Когда-то бойкая караванная дорога из Индии через города Средней Азии, путь через Аравийское море, Персидский залив и Малую Азию к Северному Причерноморью стали постепенно вытесняться морским путем от Индийского океана, Атлантикой к Лиссабону и далее к портам Западной Европы. В XVI в. московские купцы вынуждены были закупать индийские товары окружным путем через Геную, Венецию, Марсель, города Ганзейского союза, Польшу, Литву. Лекарственные «зелия» Индии в древнерусской медицине На Руси применялись индийские лекарственные вещества растительной природы, минеральные и органические. Источниками изучения, вопроса о лекарствах Индии, применявшихся в древнерусском врачевании, могут служить древнейшие (XI–XIV вв.) и более поздние памятники древнерусской письменности (XV–XVII вв.). Читатели древней Руси проявляли большой интерес к ботанике и зоологии, из которых в прошлые века черпались основные знания о фармацевтических средствах. Во многих памятниках даже культового содержания нередко можно было встретить ссылки на лекарства, применявшиеся Гиппократом, Галеном. Древнерусские книжники знали труды древнегреческого ботаника Диоскорида. Упоминание о другом древнегреческом ученом – «отце ботаники» и ученике Аристотеля Теофрасте – имеется у Даниила Заточника (XIII в.). Такие же разрозненные сведения о целебных веществах, родиной которых был Восток, можно найти в апокрифической литературе, Изборниках Святослава 1073–1076 гг., в многочисленных ранних житиях византийских «святых», Прологе, Златоструе, Маргарите (XII в.), Шестодневе Иоанна Болгарского (XIII в.), «Пчеле» (XIV–XV вв.). Одна из древнейших рукописей, Палея, часто упоминает о благовониях, «умащеннях» лечебных и тех, что создавали красоту лица и тела, о пряностях в фруктах, перевозившихся на вьючных животных из далеких стран на Запад. Любопытные сведения об индийских зелиях имеются в рукописях, известных еще с XII–XIV вв. под названием требников, монастырских обнходников, торжественников. Они встречаются также в азбуковниках, появившихся приблизительно с XIV в. и представлявших древнерусские энциклопедии. Позже (XV–XVI вв.) на Руси появились переводные Люцпдарии и книги, теперь известные под именем Псевдо-Аристотелсвых сочинений, например Врата Аристотелевы. В них восточные и, в частности, индийские травы, корсния описаны главным образом как пищевые средства, но нередко рассматриваются и с точки зрения пригодности их для лечения некоторых болезней. В этом же плане, частично кулинарном, частично фармацевтическом, рассматриваются зелия Востока в Домострое (XVI в.), древнерусских словарях Зизания (XVI в.), Берынды (XVII в.). Некоторое внимание отводится восточным пряностям в качестве пищевых средств в произведениях древнерусской сатирической литературы (XVII в.). Обособленное место в кругу источников принадлежит торговым книгам XVI–XVII вв. В них отображена торговля лекарством и между Русью и странами Западной Европы. Но самую важную группу древнерусского рукописного наследия об индийских лекарствах составляют древнерусские «врачевские» книги. К наиболее обстоятельным из них следует причислить травники и вертограды, в отрывках известные уже в Киевском государстве. С 1534 г. в Москве стал приобретать большую известность Благо-прохладный Вертоград, переведенный не без участия русских «немчииом» Николаем Булевым с первопечатного «Гортус санитатие» (Сад здоровья). Впоследствии Вертоград 1534 г. неоднократно переписывался русскими знатоками медицины, содержание его значительно обновлялось, сокращалось. И тем не менее эта огромная компиляция сведении по терапии самых разнообразных болезней и о лекарствах всего древнего мира, и теперь еще сохраненная в списках второй половины XVII в., представляет весьма внушительное литературное произведение, заключенное в трех томах с числом страниц более 2500 и многими рисунками лекарственных растений. Одни том находится в Историческом музее Москвы, а два других – в Государственной публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде. Основа лекарствоведения этого Вертограда касается главным образом XVI–XVII вв., т. е. времени уже после Афанасия Никитина и Васко да Гама. Но вместе с этим в нем очень много данных о лекарственных средствах Индии более раннего периода. Для уточнения лекарственной географии в пределах восточных стран большую помощь могут оказать списки древнерусских космографии. Они переводились у нас, начиная с XVI в., с трудов западноевропейских и славянских авторов (Меркатора, Вельского). Эти космографии, впитавшие в себя сведения уже после открытия стран Нового Света, помогают дифференциации растительных лекарств Индии от лекарственных видов Южной и Центральной Америки, отчасти западных берегов Африки. Русские лечьцы знакомились по космографиям с некоторыми новыми лекарственными растениями, такими, например, как «табаку», «кокам» (кокаиновый куст), «кондурангу» и др. Огромный источниковедческий материал, ограниченный, правда, почти целиком XVII в., содержат дела Аптекарского приказа. Сведения о «камениях», т. е. лекарственных веществах минеральной природы, черпались из сочинений Аристотеля, Плиния, Гиппократа и проникали на Русь так же, как и сведения о других фармацевтических средствах, через Византию. Великий хорезмский ученый хивинец Бируни (972–1048) дал подробное описание большого числа восточных минералов и металлов. Сведения о них он получал из трудов индийских ученых, а также путем непосредственных наблюдений. Сведения Бируни о минералах в значительной мере вошли в состав трудов Ибн Сины. Естественно, поэтому, что ссылками на многие минералы буквально пестрят древнейшие русские памятники письменности, начиная с Изборников Святослава и кончая более поздними книгами типа азбуковников, люцндариев, в которых имя Ибн Сины встречается часто. На Руси добывалось издревле болотное железо, соль, в древнерусской технике широко применялся янтарь, с XV в. у нас стали действовать железные рудники, русские знали пирофиллит, добывавшийся в Волынском княжестве, и уже с периода феодальной раздробленности умели изготовлять из него присыпку в виде талька; аметист в XVI в. получали на далеком севере в Кандалакше, белую слюду привозили из Карелин и торговали ею со странами Западной Европы. С XVI в. наблюдения и сведения о «камениях» накопились в Торговом приказе и были обобщены в этом же столетии в Торговой книге. Там приведены русские названия «камении», описаны их приметы (твердость, цвет), места нахождения. Однако лучше всего сведения о лекарственных минеральных веществах изложены в Вертограде 1534 г. Его «лапидарий» – раздел о «камениях» касается 122 названий, и около четверти их связаны своим происхождением с Индостаном и прилегающими к нему островами «Молюкой», Цейлоном и другими. В отношении индийских «камений» в Вертограде часто приводятся данные о местах их разработки, причем называются скалы, горы, долины рек, морские берега, сообщаются иногда даже способы их огранки «камнедельцами»: «а в индейских странах тот камень (берилл) режут на четыре углы и лице на него полагают». Попутно сообщаются разнообразные исторические анекдоты, связанные с названием камня, местом его первоначальной находки и т. д. Еще более любопытны попытки Вертограда подкрепить все это филологическими справками. Об опале, например, сказано: «а тако назван сей камень по земьли иньдейская». В современных руководствах по минералогии действительно утверждается, что это название имеет санскритский корень «упала», от которого, между прочим, происходит и общеизвестный интернациональный химический термин «опалесценция». Русские ученые всегда уделяли большое внимание древней Индии. Достаточно упомянуть хотя бы известного индолога Минаева, а также автора крупного труда по древней восточной торговле Хвостова. В советское время вышли издания «Хожения» Никитина, одно под редакцией акад. Б. Д. Грекова и чл. – корр. АН СССР В. П. Адриановой-Перетц (1948), другое – А. М. Осипова, В. А. Александрова, И. М. Гольдберга (1951). В примечаниях к этим изданиям имеются ценные объяснения пищевых и пряных (rcsp. лекарственных) товаров Индии. Обстоятельной современной идентификацией многих лекарственных средств Индии снабжены также примечания И. П. Магидовича к недавно вышедшим двум переводам: с английского «Морской путь в Индию» Г. Харта и с французского «Книга Марка Поло» И. П. Минаева. Незаменимую помощь исследователю истории лекарств Индии оказывают многочисленные, издававшиеся в последние два десятилетия труды И. Пигулевской по истории культуры Востока и в особенности ее работа 1951 г. «Византия на путях в Индию», а также история древнего Востока акад. В. В. Струве, труды акад. А. П. Баранникова и др. Книга Д. Неру «Открытие Индии» занимает одно из почетных мест в источниковедческом списке. Торговые пути и способы транспортировки лекарственных товаров. Торговых путей из Индии в древнюю Русь было много. В условиях продолжительного и опасного пути под палящими лучами солнца все товары, во избежание порчи и для экономии транспортных средств, старались доставлять в компактном, сухом и прессованном виде. В качестве вьючной силы в памятниках древнерусской письменности упоминаются слоны, верблюды, буйволы. Некоторые из этих животных изображены на миниатюрах Индикоплова. Лошадей в Индии было мало, они не выдерживали ее жаркого тропического климата. Широко использовался труд носильщиков-мужчин, иногда и женщин, особенно в горных районах страны. При транспортировке товаров важнейшее значение придавалось таре и способу упаковки. Козма Индикоплов уделил особое внимание этой «науке» и показал на своих рисунках многие виды тогдашней упаковки товаров – вьюки четырехугольной формы, ящики, «мехи» (мешки), нанизанные на веревках (нитях) фрукты, корения и ягоды. Им описан даже способ укладывания нежных плодов на рыхлые волокна и древесные стружки. Тара делалась из пальмовых листьев, бамбука, «скарлушины» кокосового ореха. В Индии вместо кожаных мешков употреблялись мешки из волокон пальм, джута, хлопчатобумажные, шелковые. Жидкие вещества (бальзамы, незастывающие лаки, соки) перевозились в керамической посуде, в сосудах из слоновой кости, костей гиппопотама, «коркодиля», брони черепах. Самые ценные благовония перевозились в фарфоровой посуде, получаемой из Китая. Если нужно было доставить большие партии лекарственных жидкостей не столь ценных, их наливали в бамбуковые стволы или объемистые пустые тыквы – «колебасы». Этот термин применительно к тыкве-горлянке встречается в русских памятниках приблизительно с XIV в. Сучья и стволы сандала, доски эбенового дерева, палочки тростникового сахара перевозились в пучках и по преимуществу водными путями. Восточные товары русскими купцами перегружались в «сумы переметныя», «чамоданы». Жидкости переливались в «кади липовые», корчаги; сухие товары завертывались в «рогознны» – плетенки из камыша, лыка; сыпучие – размещались в «мехах» из холста, конопли, льняного полотна, крапивы, хмеля. Восточные товары, прежде чем достичь русских рынков, проходили через руки бесчисленных перекупщиков арабов, персов, сирийцев, греков. В северных портах Черного моря товары перепродавали предприимчивые генуэзцы, с XVI в. – западноевропейские купцы. При многократных перегрузках, расфасовках на путях следования, в складских помещениях, караван-сараях перекупщики всячески старались друг друга обмерить, обвесить, перепродать товар негодный, сбыть дешевую вещь за дорогую. Врачи больше всего терпели от этой фальсификации, так как лекарства оказывались малодейственными. Вот почему почти все лечебники изощряются в подыскании самых нелестных кличек в адрес нечестных купцов: «оманщики», «люди фалсивыя», «звери лютыя», «змееве». Чтобы придать дешевым лекарствам запах благовоний, их помещали вместе с дорогими ароматическими веществами в один сосуд на продолжительное время. Так, например, подделывался калган, гвоздика. В соки горьких лекарств подмешивали полынную воду, воловью желчь. Среди «хитроков» иноземных купцов были и такие, которые с замечательным искусством, по словам лечебников, – «уподобляли» собачьи кости слоновым бивням, высоко ценившимся также и как лекарственное средство. Страницы торговых книг и в особенности врачебников испещрены указаниями на браковку товаров, в них приводятся порой очень обстоятельные инструкции, касающиеся кондиционности фармацевтического сырья. Ревень надлежало принимать лишь тот, который имел бы «коренье толсто аки копыта конския». Гвоздика должна быть «серая, без мелочи», а «шапочка» ее походить на «зубной корень», корицу покупать лишь «пряную» и ту, «коя длиною в аршин», «мушкатныя орехи метать прочь, коли они не свежи, а знати, коли свеж – уколи его, ино сок выступит, а в сухом соку нет». Употреблялись органолептическне способы определения сырья. Для определения веса предмет помешали в чистую воду с подмесью соли. Для испытания стойкости окраски «зелие» пометалось около «жару печнаго» или выставлялось на солнце. Для отличия недейственных лекарственных растений от настоящих и ценных в терапии на страницах медицинских рукописей делались сравнительные зарисовки, например, двух видов ревеня: индийского и того, который произрастал по берегам Черного моря. Некоторые, особенно редкие «зелия», рекомендовалось покупать при условии, если они снабжены печатью государства, откуда привезено, или печатью купца-оптовика. Печать служила гарантией доброкачественности товаров. Такие печати иногда зарисовывались на миниатюрах некоторых списков «Топографии» Индикоплова. Много говорится о свинцовых пломбах и печатях на лекарственных упаковках и во «врачевьских книгах». К одной из любопытнейших частностей древней индо-русской торговли медикаментами относятся описания в русских лечебниках способов природного получения некоторых лекарств на месте произрастания растения в самой Индии. Такие заметки носят характер небольших исторических очерков по лекарственной ботанике южных стран, характеризуют высокий уровень древнерусской медицинской литературы, показывают острую пытливость и глубокий интерес ее составителей к индийскому народному быту. Отрывок текста с описанием добычи «гуммы» при помощи ранения дерева через шкуру животного стрелами и рогатинами индийцев ввиду особого интереса приведен в фотографин из Вертограда 1534 г. Древнерусским памятникам эпохи феодализма были хорошо знакомы многочисленные «зелия врачевьския», доставлявшиеся из таких стран и городов, как Александрия, Багдад, Египет, Эфиопия, Аравия, Персия. На Русь приходили также товары «от срацын», греков, с островов Родос, Кипр, Кос, из Генуи, Венеции, Сицилии. Но ни одна из этих местностей Азии, Африки и Западной Европы не в состоянии была конкурировать с Индией ни по числу, ни по качеству импортных медикаментов. Индийские «зелия» на Руси явно и всегда предпочитались аналогичным медикаментам других стран. Такая похвала в адрес индийских бананов, кунжута, фиников и в особенности имбиря и многих других «зелий» имеется часто и в лечебниках, и в торговых книгах, и в более ранних памятниках письменности. Ввиду того, что Индии в древности принадлежали некоторые острова Тихого океана, соседние с ней территории современной Бирмы, Аравии, восточных берегов Южной Африки, было б более закономерным заменить понятие «зелия иньдейскня» термином «зелия индомалайского происхождения». Идентификация названий старинных русских лекарственных растений крайне трудна, а порой даже невозможна. Вследствие этого приведенная видовая характеристика ботанических форм Южной Азии, ее животных является условной. Многие детали о лекарствах Индии остаются еще неизвестными, и наша попытка показать их на основе имеющихся данных представляет лишь пробный шаг. Лекарственные средства описываются в том порядке и последовательности, в каком они приводятся в памятниках древнерусской письменности и по преимуществу в лечебниках, торговой книге, космографиях. Таким образом, перечень лекарственных средств охватывает в основном период XVI–XVII вв. Но в него включены зато названия лекарственных средств бесспорно индийского происхождения. Более древние источники оговорены в тексте особо. Лекарственные сродства минеральной природы Среди индийских «зелий» в лечебниках описаны: олово, которое, однако, видимо, приходило лишь транзитом через Индию из Малайи, «мышье зелье» – мышьяк, сурьма. Из мышьяка живописцы делали краску, а лечьцы употребляли его как депилятор при болезнях кожи, сопровождавшихся разрастанием рогового слоя. Очень любопытно указание на «зелие», названное «мышьим огнем». Видимо, это какое-то соединение фосфора. Говорится, что этот камень «в нощи храмину осветит» и что он служит для отравы животных, в особенности грызунов (untie nomen). Г. Харт сообщает о том, что ртуть и киноварь экспортировались португальцами из Европы в Индию в XVI в. Между тем, еще и Ведах говорится о свойствах ртути. Популярность ртутных соединений продолжала сохраняться в индийском народе и на соседних островах Индийского океана и в новую эру. Марко Поло (XIII в.) сообщал, что жители Малабарского побережья считают полезным ежедневное внутреннее употребление в небольших дозах ртути с серой. Киноварь же – производное ртути – употреблялась ими для окрашивания в красный цвет государственных печатей. Мнение о ртути, как лечебном и профилактическом средстве, проникло и в древнерусские космографии, в которых о жителях островов, окружающих Индию, записано, что они «от поветрия морового платие намазывают меркуриум самблнматум, арссникум и иными тому подобными мастямн, платье на себе носят часто переменное, и оттого помощь от поветрия морового бывает». Древнерусские лечебники тоже категорически подтверждают факт завоза ртути на Русь через Византию из Индии. Металлическая ртуть была хорошо известна русским ремесленникам древнего Киева, о ней упоминается в житиях XII–XIII вв. Там приводится характеристика этому металлу, который назван «легко раздробляющимся на мелкие пуговици, легко опять соединяющимся вместе». Киноварь на Руси издревле употребляли в иконописании. Ртутными и киноварными «мазунями» умело лечили кожные болезни, изгоняли нательных паразитов, хорошо знали, что пары ртути очень вредны для человека и «всех животов» (животных), умели предупреждать стоматиты, появлявшиеся при неумеренном употреблении ртутных соединений. С Индией лечебники связывают еще одно лечебное зелие – «тутию», или «тусию». Так называлась в старину окись цинка. Так как «тутию» на Руси чаще всего применяли для лечения глазных заболеваний в смеси с сурьмой (индийского импорта) и с миробаланом (типичным и эндемическим индийским растением), то это позволяет предположить, что и самый рецепт явился на Руси как продукт влияния древнеиндийского врачевания. Наличие цинка в «тутин» и большого процента таннина в миробалане не могло не сказаться положительно на лечении воспаления конъюнктивы глаз и век, почему и сама рекомендация русскими лечебниками этих средств в глазной практике носила безапелляционную форму: «емли сурму да мироболона желтыя да тутию, всех поровну, и толки их мелко и разведи их водою гуляфною (настоем из лепестков розы), и будет в том колерик, енречь вода очная, и то с кужелом (куделью) прикладывай или помазуй веки очныя, и оттого гнойное течение и слезное уймется и оток поляжет». Имеется основание считать, что сведения о целебном значении магнита в хирургии глаза проникли на Русь также из Индии. Адамант, или магнитный железняк (магнетит, представляющий окись железа), был одним из минералов, воспетых еще эпосом пародов Южной Азии. В Китае он считался волшебным камнем и его закладывали в изголовье на ночь, чтобы всегда сохранять остроту зрения. Китайцы с его помощью изготовляли компасы, а в Индии магнит употреблялся в медицине для извлечения из глаз и ран тела железных осколков, о чем сообщают Веды. Магнитный железняк широко применялся у русских лечьцов с тем же назначением, которое он имел у индийцев эпохи ведической литературы. Об этом свидетельствует следующая запись: «Аще хощеши ядро вывести из человека пищалное или железцо стрелное, возми камен магнист да сотри его мелко да смешай его с ужовым салом, да мажь на ужову кожу, да приложи к ране, ино в третий день и выйдет вон, а на день прикладывай по дважды, а будет в костех и ты боле прикладывай». Этот замечательный рецепт занесен на страницы одного из русских рукописных лечебников по списку XVII в., извод которого, судя по обилию в нем грецизмов, почти полному отсутствию корней романского и германского языков, восходит, однако, к XV–XIV вв., а может быть, даже и к эпохе Киевского государства. Это говорит о проникновении к нам идеи медицинского употребления магнитного железняка не из стран Западной Европы, а через Византию с Востока и в очень раннее время. Оттуда же или точнее с северных отрогов Гималаев, теперь частично занимаемых Афганистаном, привозили на Русь синий поделочный камень лазурит (ляпис-лазурь). Он разрабатывался там еще за 2–3 тысячи лет до н. э. и вывозился в отдаленнейшие страны, вплоть до Египта. Помимо употребления в живописи, «лапис лазоли», как называли его на Руси, широко использовался древнерусскими врачами при многих болезнях в виде порошка, считался неплохим слабительным, возможно, ввиду наличия в нем элементов сернокислого натрия; но наивысшую терапевтическую славу он заслужил своей способностью излечивать все вилы перемежающейся лихорадки и в особенности «трясавицу четырехдневную» («квартоно»). Среди привозных из Индии можно отметить еще следующие «камения». Аифракс, или анфрак (или чаще «углие» по древнерусской орфографии), т. е. гранат, представляющий минерал из групп графитов, упоминается еще в Шестодневах (XIII–XIV вв.). На Русь импортировали его только из Индии. В современной минералогии принято считать, что самые лучшие гранаты (альмандины) встречаются и до сего времени лишь в Индии. Возможно, благодаря содержанию в этом минерале элементов алюминия, он и использовался в порошках как заменитель квасцов у древнерусских ремесленников и лекарей. Хирурги его применяли для смазывания послеоперационных ран. Этот камень использовали при лечении сибирской язвы. В связи именно с этим или, может быть, в силу отдаленного сходства его окраски с цветом сибиреязвенной пустулы и стоит его греческое название аифракс, русское – углие, латинское – карбункулус, что значит «уголек». Алмаз, или по древнерусской прописи «алмас», также называемый «адамант», был широко известен среди русского народа именно как «камение индийское». Существовала легенда, что впервые он был открыт Александром Македонским в Индии. В лечебниках об алмазе содержатся, помимо фармацевтических сведений, и некоторые физико-химические данные. Так, записано, что он имеет цвет нашатыря, «огнь его неймет, ни паки иными вещьми его вредити можем». Далее говорится, что по своей крепости алмаз «крепчяе всех камений», поэтому и требуют его «златодельцы к своим рукоделием». Хорошо была знакома русским ремесленникам способность алмаза прилипать к некоторым жировым смесям, на чем, между прочим, основана техника его извлечения из концентратов обогащения и на современных копях. Возможно, это древнее наблюдение и дало повод применять «камень алмас» для смазывания краев слизнсто-гнойных рак и язв, им натирали цинготные десна и шатающиеся зубы, чтобы они приобрели прежнюю крепость. Из агата, или «ахатиса», как он назван в Изборнике Святослава 1703 г., в древности делали сосуды для перевозки и хранения благовоний, иготи (ступки) аптекарские, пестики, лекарственные сундучки. Уже с XI в. агат славился как лечебное средство в виде мази или присыпки при укушенных ранах, будь то язва «скоропийная» (от скорпиона), или язва «от укушения человеческаго зубнаго». Представляя по своему химическому составу двуокись кремния, агаг, может быть, и оказывал некоторое подсушивающее действие в подобных случаях. Для изготовления лечебных мазей его смешивали с медом. Небезинтересно отметить, что для улучшения протравы при окраске агата современная минералогическая техника тоже применяет мед как одно из наиболее рациональных средств. В лечебниках описана и разновидность агата – оникс. Гам сказано, что он благодаря специфическому чередованию в его слоях белых и темных полос «подобен есть ноготю перстовному». Показания к лечению этим камнем были те же, что и агатом. Об ониксе существовало мнение, что он может «воитти в око человека безо всякой болести». Не поэтому ли из него изготовлялись «копни кровопускныя» – инструменты для кровопускания, а пластинками из камня оникса снимали «туск с очей», употребляя их, таким образом, вместо инцизионных скальпелей при катарактах и лейкомах. В офталмологин в древности применялся и берилл. На Востоке и в странах Европы из него изготовляли увеличительные приборы в виде луп, пенсне, очков, которые находили большой спрос у ремесленников, работавших с наиболее изящными предметами, у писцов и переписчиков книг, эмальеров, кружевниц и других мастеров. Несмотря на добычу собственного аметиста, на Руси предпочтение отдавалось индийскому аметисту: «а тог аметистов камень, кои привозят из иньдейских стран, дражайши есть всех каменей, кои суть цветом багряны». Он почитался как противоядие при алкогольном отравлении. Лекарственные средства животного происхождения На Руси исстари был распространен обычай лечения болезней частями, органами, желчью, соками животных, яйцами птиц, масляными, водными, винными вытяжками из тел насекомых. Для доказательства этого достаточно упомянуть старинные средства – бодягу, муравьев, шпанскую мушку, называвшуюся в лечебниках «чсрвочек зеленой». Огромную популярность у нас приобрели бобровая струя, тестикулы голубей, зайцев, баранов, рыбий жир, в особенности тресковый, и пр. Ассортимент лечебных средств животного происхождения широко пополнялся еще извне, из других стран.