Мальчик хриплым спросонья голосом пробормотал что-то непонятное и опять заснул. — Опу, ты слышишь, Опу! — снова позвала его мать. — Вставай! А ты отодвинься, Дурга, к тебе вода подступила, отодвинься, девочка. Опу привстал на постели, посмотрел вокруг сонными глазами и лёг снова. Вдруг снаружи раздался страшный треск. Шорбоджоя бросилась к двери: упала стена кухни. А если их старая хижина рухнет? Кто придёт к ним на помощь? «О боже, — повторяет бедная женщина, — помоги нам пережить сегодняшнюю ночь! О боже, обрати свой взор к моим детям… Пожалей их!» Утро всё ещё не наступило, только начало светать. Буря уже утихла, но дождь всё ещё моросил понемногу. Жена Нилмони Мукхерджи собиралась посмотреть, что делается с коровами в хлеву, когда услышала стук в дверь. Она открыла и с удивлением воскликнула: — Это ты, Шорбоджоя? В такую ночь! — Тётушка, — взволнованно крикнула Шорбоджоя, — позови скорее своего мужа! Скажи, чтобы скорее пришёл к нам. Дурге плохо. — Дурге? — удивилась жена Нилмони Мукхерджи. — Что с ней? — Уже много дней её лихорадит. То лучше ей, то опять плохо, а со вчерашнего вечера жар усилился. К тому же сама знаешь, какая это была ночь. Позови же мужа скорее!.. Увидев растерянность и испуг в глазах Шорбоджои, жена Нилмони Мукхерджи попыталась успокоить её: — Да ты не волнуйся. Я сейчас позову его. Иди, я тоже приду к тебе. Знаешь, вчера ночью в хлеву обвалилась крыша. Такого ещё никогда не было! Нам пришлось всем встать. Вывели коров во двор, а потом, на рассвете уже, снова легли спать… Сейчас позову, сейчас. Вскоре Нилмони Мукхерджи, его сын, жена и две дочери — все пришли к Шорбоджое. У постели Дурги сидел Опу. — Ну, что у вас тут случилось? — Нилмони Мукхерджи обратился к нему, как к большому. Лицо Опу выразило беспокойство. — Диди очень больна… Господин Мукхерджи сел у изголовья больной девочки. — Дай-ка пульс пощупаем… Жар большой, но ничего страшного нет. Пхони, быстро сходи в Нобабгонджу́ к доктору Шоро́ту, позови его, пусть скорее приходит… Дурга, а Дурга!.. — позвал он. Но Дурга была в забытьи и ничего не ответила. Немного погодя из Нобабгонджи прибыл доктор. Выслушав и осмотрев больную, он назначил ей лечение. Доктор заверил Шорбоджою, что причин для особого беспокойства нет. Правда, температура у девочки высокая, и он распорядился, чтобы на голову Дурги положили холодный компресс. Но где же отец девочки? Никто не знал… На всякий случай Шорбоджоя послала письмо на его старый адрес. На следующий день буря и дождь окончательно утихли, тучи на небе понемногу рассеивались. Нилмони Мукхерджи два раза навестил Шорбоджою. Прошёл ещё один день, — Дурге стало хуже. Доктор Шорот пребывал в растерянности. Шорбоджоя послала ещё одно письмо мужу. Опу сидел у изголовья сестры и прикладывал к её голове мокрую тряпочку. — О диди, ты слышишь? — звал он Дургу. — Как ты себя чувствуешь? Скажи мне что-нибудь! Но Дурга не приходила в сознание. Временами она шевелила губами, словно говорила сама с собой, и от этого Опу становилось жутко. Он наклонялся к девочке, стараясь понять, что шепчет она, но ничего не мог разобрать. К вечеру жар спал, Дурга пришла в себя и открыла глаза. За время болезни она очень ослабла, говорила тихо-тихо, трудно было даже понять, что она хочет сказать. Когда мать ушла хлопотать по хозяйству, Опу остался сидеть с диди. Подняв на него глаза, Дурга спросила: — Сколько сейчас времени? — Уже поздно. Смотри, какое сегодня солнце. Ты видишь, диди? Сейчас солнце стоит над самой верхушкой нашего фигового дерева… Некоторое время оба молчали. Опу радовался, что наконец появилось солнце. Он смотрел на ветки деревьев, освещённые ярким солнцем. — Послушай, Опу, — сказала вдруг Дурга, — послушай… — Что, диди?.. — Он наклонился к сестре. — Когда я выздоровею, ты мне покажешь поезд. — Конечно, Дурга. Когда ты выздоровеешь, папа возьмёт нас с собой, и мы вместе поедем на поезде купаться в Ганге… Прошли ещё сутки. Никто уже не помнил, когда были дождь и буря. Ослепительно светило осеннее солнце. Утром часов в десять Нилмони Мукхерджи был дома. Он собирался пойти купаться на реку и натирал тело маслом, как вдруг послышался крик его жены: — Иди скорее сюда! В доме Хорихора громко плачут! Соседи сбежались узнать, в чём дело. Шорбоджоя, склонившись над дочерью, повторяла в отчаянии: — О Дурга, посмотри же на меня! Взгляни же разок, моя девочка! Скажи мне хоть слово, Дурга, радость моя! Нилмони Мукхерджи, войдя в дом, распорядился: — Уходите, уходите все из комнаты. Зачем вы стоите и мешаете доступу воздуха! — Что со мной будет! — кричала в горе Шорбоджоя, никого не замечая. — Дочь моя ничего не говорит. Почему она не смотрит? Для Дурги свет дня угас навсегда. Снова позвали доктора Шорота; он пришёл и, осмотрев Дургу, сказал, что сердце девочки не выдержало… — Точно такой случай, — добавил он, — произошёл в доме Дошогхора́та Мукхерджи… Через полчаса во дворе никого уже не было. ОТЕЦ ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ Отец Опу и Дурги так и не получил письма из дому. На этот раз он решил отправиться в Кришнанага́р. Правда, он никого не знал там. Зато это была не деревня, а город, небольшой, но с базаром. Он надеялся, что там ему удастся найти какую-нибудь работу. Но ошибся. Проведя в тщетных поисках две недели, Хорихор истратил последние деньги, что привёз из дому, а случай поступить на работу так и не представился. Хорихор оказался в затруднительном положении. Незнакомый город, нет никого, кто мог бы ему помочь или хотя бы одолжил денег. Когда у Хорихора не осталось ни пайсы, ему пришлось съехать из гостиницы при базаре. От одного человека он слышал, что в молитвенном доме бедным брахманам бесплатно дают приют и пищу. Рассказав о своём бедственном положении, он действительно получил место в уголке одной из комнат молитвенного дома. Правда, радоваться было нечему. По вечерам там собирались всякие бездельники и шумели почти всю ночь напролёт. Кое-как переспав ночь, с утра Хорихор начинал обход домов больших адвокатов и богатых хозяев, предлагая свои услуги. Однажды, проходив так целый день и вернувшись ни с чем, он увидел, что кто-то расположился на его постели и громко храпит. Хорихору пришлось несколько ночей спать на веранде. Именно из-за этого он поссорился с обитателями приюта. Они пошли к смотрителю молитвенного дома и наговорили на него всякие небылицы. Смотритель вызвал Хорихора к себе и сказал, что в их молитвенном доме нельзя жить больше трёх дней — такой, мол, порядок, так что пусть пришелец ищет себе другое пристанище. Хорихору ничего не оставалось, как собрать свои вещи и вечером того же дня уйти. Целый день Хорихор ничего не ел. В отчаянии он пошёл в лавку торговца дровами и спел песню. Хозяин дал ему рупию. Хорихор разменял рупию и купил себе на базаре жареного риса, кислого молока и принёс всё это на берег реки. Но еда застревала у него в горле. Казалось, совсем недавно, всего несколько дней назад, он ушёл из дому. А в действительности прошло уже почти два месяца, и он так и не смог послать домой ни пайсы. Как они живут там столько времени без помощи? Опу просил отца, когда он уходил из дому, привезти ему книгу «Падмапура́на»[57]. Мальчик очень любит книги. Хорихор догадывался, что иногда он тайком открывает его сундук с книгами и читает их. Незадолго перед своим отъездом Хорихор принёс сыну почитать написанную стихами «Падмапурану», которую он взял у одного из странствующих отшельников. Опу сразу завладел книгой, читал он её каждый день. Особенно нравился ему рассказ о том, как бог Шива ловил рыбу. Но однажды Хорихор сказал: — Придётся отдать книгу хозяину. Он уже уходит из нашей деревни. Опу долго не соглашался расстаться с книгой и, только взяв с отца слово, что он купит ему точно такую же, уступил. Провожая отца, он повторил несколько раз: — Ты достанешь мне эту книгу, папа? Обязательно! Да? У Дурги особых желаний не было, она сказала только, чтобы отец привёз ей зелёное лёгкое сари и яркую краску для ног[58]. Но теперь об этом нечего было и думать. Как они там в деревне? Живы ли, здоровы? Вечером Хорихор пошёл в уже знакомую дровяную лавку, где он пел, и провёл там ночь. Спал он плохо, ворочался с боку на бок и всё думал о семье, ведь он не сумел послать им ни пайсы. Следующий день он снова провёл в бесплодных поисках работы, но в конце концов ему немного повезло. В одной лавке ему сказали, что для него, кажется, нашлась работа. Около Кришнанагара в деревне одному богатому ростовщику нужен учёный брахман, который на время поселился бы в его доме, творил бы за него молитвы и совершал бы богослужения. Хозяин лавки помог Хорихору добраться туда, и вскоре он был уже в деревне. Ростовщику Хорихор понравился. Ему отвели комнату для жилья, обращались почтительно. После праздника Хорихор собрался домой. Ростовщик подарил ему десять рупий и предоставил повозку. Хорихор заехал в город проститься с лавочником, который помог ему найти работу, тот тоже подарил ему пять рупий. На базаре Хорихор купил для жены и Дурги сари. Дурга любила сари с красной каймой, для неё он выбрал очень красивое яркое сари и краску для ног. Но «Падмапурану» для Опу, несмотря на долгие поиски, он так и не нашёл. Наконец за шесть анн Хорихор купил сыну книжку с картинками. Шорбоджоя наказала мужу купить разных мелочей по хозяйству, деревянную скамеечку и камень, чтобы молоть зёрна. Всё это он тоже купил. От станции Хорихор шёл пешком и только к вечеру достиг деревни. По дороге ему никто не встретился. Подойдя к воротам своего дома, он сказал себе: «Ну, посмотрим, что у них нового? Заросли бамбука слишком близко подступили к дому. Нужно будет вырубить его».