— Шоту, — сказал он, — во дворе нашего дома натянута проволока. Пойдём, мы будем играть в железную дорогу. — А кто повесил проволоку? — Наверное, мама! А шесты поставила диди! — Ну и играй сам, а я не хочу. Опу подумал, что звать больших ребят бесполезно. Кто его послушает? Всё же он ещё раз пошёл к Шоту. С безнадёжным видом, в смущении держась рукой за угол веранды, жалобным голосом он тянул: — Шоту, пойдёшь ко мне? Будем играть втроём — ты, я и диди. — И он горячо добавил: — Я нарвал столько листьев для билетов. — И Опу широко развёл руками, показывая, как много листьев он нарвал. — Вот столько! Пойдём. Но Шоту не хотел играть. А Опу всегда очень робел на людях. Не сказав больше ни слова, он ушёл домой. От обиды он чуть не плакал: столько уговаривал Шоту, а тот всё равно не пошёл играть с ним. Утром следующего дня Опу и Дурга построили из камней большой магазин и пошли собирать для него «товары». Дурга хорошо знала, где в лесу можно найти разнообразные плоды и листья. Чего они только не набрали! Бете́ль[43] у них был из листьев дерева нона́, сладкий картофель — из бутонов цветов, а разные коренья и другие овощи — из всяких лесных растений. Принеся всё это, дети открыли в магазине торговлю. — А из чего мы сделаем сахар, диди? — вспомнил Опу. — У бамбуковых зарослей есть куча очень хорошего песка, мама берёт только этот песок, когда жарит рис. Сбегаем и принесём этого песку — он белый, хрустит, ну просто сахар! В поисках «сахара» дети зашли в глубь леса. Прямо перед ними на самой верхней ветке высокого дерева, в густой зелени больших лиан, качались неизвестные ярко-красные большие круглые плоды. Опу и Дурга одновременно увидели их и очень обрадовались. Когда наконец ярко-красные плоды, разрывая сеть лиан, упали на землю, дети с радостью бросились подбирать их. Это были спелые плоды, три штуки! Опу и Дурга взяли их главным образом, чтобы украсить магазин. Три ярких плода положили так, чтобы они бросались в глаза покупателю сразу, как только он войдёт. Торговля шла бойкая. Дурга сначала купила бетель, а потом почти весь его вернула обратно — заявила, что товар плохой. Но тут неожиданно появился Шоту. — О, Шоту, — радостно бросился навстречу ему Опу, — посмотри, какой у нас магазин! Скажи, что это за плоды? Мы нашли их в лесу. Ты видишь какие! Мы даже не знаем, что это. — Этот плод называется мака́л[44], — сказал Шоту. — У нас в саду много таких росло. Опу очень обрадовался приходу Шоту. Шоту не часто заходил к нему, он был заводилой у старших ребят; может, поэтому с его приходом играть в магазин стало не так забавно. — Брат, дай мне два ма́на[45] риса, — обратилась Дурга к Опу, — только помельче. Завтра у моей куклы последние смотрины перед свадьбой, будет много гостей. — А меня на смотрины не пригласите? — спросил Шоту. Дурга покачала головой: — Нет, почему же? Ты будешь гостем от невесты. Приходи утром. Да, скажи Рану, чтобы оставила для меня немного сандала, завтра утром я зайду за ним… Не успела Дурга договорить, как Шоту вдруг схватил что-то из товаров, выставленных для продажи в магазине, и бро́сился к калитке. Опу с криком — за ним. — О диди, он украл! Он украл! — дрожащим от обиды голосом кричал Опу. Прежде чем удивлённая Дурга успела понять, в чём дело, Опу и Шоту скрылись за воротами. Бросив взгляд на полки игрушечного магазина, Дурга увидела, что там не осталось ни одного из трёх ярко-красных плодов. Одним прыжком девочка оказалась у ворот. Впереди по дороге бежал Шоту и, почти нагоняя его, Опу. Шоту был старше Опу года на три. К тому же Шоту не такой хрупкий и изнеженный. Наоборот, он сильный, мускулистый. Опу трудно угнаться за ним, но всё же он почти догнал Шоту. Острое чувство смертельной обиды прибавило мальчику силы. Вдруг Дурга увидела, что Шоту замедлил бег и на мгновение обернулся. В ту же секунду Опу вдруг остановился и упал. А Шоту добежал до проезжей дороги и исчез из виду. Дурга подбежала к брату. Наклонившись вперёд, Опу обеими руками тёр глаза. — Что случилось, Опу? — воскликнула встревоженная девочка. — Шоту бросил мне в глаза пыль, диди, — ответил Опу с обидой в голосе, продолжая тереть глаза обеими руками. — Я ничего не вижу… Дурга отвела его руки. — Стой, стой спокойно. Я посмотрю. Нельзя тереть глаза. Ну-ка! — О диди, — жалобно проговорил Опу, пытаясь снова протереть глаза, — у меня что-то нехорошее с глазом, я ничего им не вижу. У меня остался один глаз, диди… — Дай мне посмотреть… Да не три же ты глаза! Послюнив конец своего сари, девочка стала вынимать у брата из глаза соринки. Вскоре Опу, щуря глаза, начал понемногу прозревать. Дурга, подняв веко, несколько раз подула на глаз и сказала: — Ну вот, теперь ты можешь смотреть. Ладно, иди домой, а я пойду и расскажу всё его матери и бабушке. И ещё я скажу Рану. Какой противный мальчишка! Ты иди, я сейчас приду. Дурга дошла до дома Рану, но идти дальше не осмелилась. Она боялась хозяйки. Постояв в нерешительности возле ворот, Дурга ни с чем вернулась домой. Когда она входила во двор, она увидела, что Опу, спрятавшись за левой половинкой ворот, тихо плачет. Дурга знала — он не плакса. Опу никогда не плачет, что бы ни случилось. Он будет злиться, дуться, но не плакать. Девочка поняла: сегодня у него очень большое горе — пропали такие красивые плоды, и, главное, его обидело и поразило коварство и жестокость Шоту. Грустно Дурге видеть, как плачет Опу, горько стало у неё на душе. Дурга подошла к брату, взяла его за руку. — Не плачь, Опу. Идём, я подарю тебе все свои ракушки, — пыталась она утешить мальчика. — Идём. Зачем ты плачешь? От этого будет ещё больней глазам! Подожди-ка, дай я посмотрю, ты порвал дхо́ти[46]. Когда-то в деревне поклонялись богине Бишолокхи́. Она считалась богиней — покровительницей рода Моджумда́ров. Однажды в благодарность за успех в каком-то деле люди из этого рода принесли богине в жертву человека. Разгневанная богиня явилась кому-то из деревенских жителей во сне и сказала, что она покидает храм и навсегда уходит отсюда. Это очень старая история. Уже не осталось в живых тех людей, кто бывал на праздниках в честь Бишолокхи. Храм её давно разрушен и разграблен, пруд перед храмом превратился в глухое болото, а на берегах его вырос густой лес. В деревне не осталось никого, кто помнил бы род Моджумдаров. Но вот что случилось совсем недавно. Шору́п Чоккробо́рти ходил в гости в соседнюю деревню. Возвращаясь вечером домой, он спустился на берег реки и встретил там прекрасную девушку. Место было пустынное, далёкое от жилья. Увидев так поздно на опушке леса молоденькую красивую девушку, Шоруп Чоккроборти очень удивился. Но не успел он и слова вымолвить, как послышался нежный голос девушки: — Я богиня Бишолокхи. Слушай меня внимательно. В деревню через несколько дней придёт страшная болезнь — холера. Скажи, чтобы совершили приношение богине Ка́ли из ста восьми тыкв. Запомни: сто восемь. Как только богиня произнесла эти слова, она исчезла, растворившись в холодном вечернем тумане на глазах у поражённого Шорупа Чоккроборти. И действительно, через несколько дней после этого происшествия деревню посетила страшная эпидемия. Эту историю Опу слышал много раз. И сегодня мальчик вспомнил её. Вот бы увидеть богиню Бишолокхи хоть раз! Может быть, Опу пойдёт однажды в лес и встретит вдруг богиню. Богиня красивая, на ней сари с цветной каймой, на шее блестит ожерелье, а на руках браслеты лучше, чем у мамы и у Дурги. «Ты кто?» — спросит прекрасная богиня. «Я Опу». «Ты очень хороший мальчик, Опу. Задумай любое желание, я исполню его». ИГРА В РАКУШКИ В тот день Опу пошёл играть в ракушки с ребятами соседнего квартала. Он долго искал их и, наконец увидев ребят под тамариндом, неподалёку от дома Ра́ма Пару́, очень обрадовался. Под деревом собралась целая компания игроков. Все ребята были из одного квартала. Из квартала брахманов[47], где жил Опу, был только Поту. Опу и Поту не были приятелями, семья Поту жила далеко от дома Опу. К тому же Поту немного моложе его. Впервые Опу увидел Поту, когда пришёл в школу. Это был тот мальчик, который набивал полный рот листьями пальмы и спокойно жевал их на уроке. — Сколько у тебя ракушек? — спросил его Опу. Поту показал ему целый мешочек ракушек. Маленький, сотканный из красных ниток, этот мешочек был предметом его большой любви и гордости. — Я принёс шестнадцать штук, — сказал он. — Семь из них — с золотистыми прожилками. Если проиграю, принесу ещё. — И, кивнув в сторону своего мешочка, он радостно добавил: — Видел? У меня ракушек хватит. Игра началась. Сначала Поту проигрывал, потом начал выигрывать. Несколько дней назад он обнаружил, что у него верная рука в игре. Поэтому-то, обольщённый надеждой обыграть весь мир, он пришёл играть так далеко, в чужой квартал. Поту, слегка прицелившись, кидал большую ракушку, и, лишь только другие ракушки, кружась, вылетали из круга, лицо его тотчас же расцветало в блаженной улыбке. Выигранные ракушки Поту складывал в мешочек. Во время игры он то и дело жадно и самодовольно поглядывал в сторону мешочка, прикидывал в уме, сколько ему ещё нужно выиграть, чтобы наполнить мешочек доверху. Несколько ребят отошли в сторону и стали шептаться о чём-то. Один из них подошёл к Поту и сказал: — Знаешь, теперь тебе придётся бить, на локоть отступя от черты, иначе ты нас всех обыграешь, у тебя меткая рука. — Что-о-о?! — рассердился Поту. — Это почему же? Я разве виноват, что у меня меткая рука? Я не мешаю вам выигрывать! Он посмотрел по сторонам и увидел, что все ребята квартала стояли в стороне, совещаясь. «Столько много ракушек я ещё никогда не выигрывал! — подумал Поту. — Не буду больше играть сегодня, а то ещё всё проиграю. Разве легко бить, отступя на целый локоть? Не буду играть!» Он взял свой мешочек с ракушками и заявил: — Так я играть не буду. Я пойду домой… Взглянув на злые лица ребят, Поту невольно прижал к груди мешочек с ракушками. Один из ребят подошёл к нему вплотную и сказал: