— Ну пока, я должен бежать. У нас сегодня контрольная по арифметике, и опаздывать нельзя. — Ясное дело, беги. Удачи! И голос в трубе затих. Хорошо, что я поговорил с папой. Пусть даже это был всего-навсего шум ветра в трубе. Папа понял, что моя любовь — это всерьез, и не разговаривал со мной как с маленьким. Глава 2. Контрольная (по любви) Я слышал, как сопел Оскар у меня за спиной. Он был моим лучшим другом. И ненавидел математику. А у меня наоборот — это был любимый предмет. Я уже решил все примеры и не спеша сложил в пенал линейку и ручку. Потом взглянул на Эльзу и меня бросило в жар. Она сидела на соседней парте, уткнувшись в тетрадку, и, нахмурившись, покусывала кончик ручки, словно ей не удавалось решить задачку. И чего я в нее влюбился? А не в Ингрид или Анн-Мари, например? Многие считали, что они симпатичнее. Да и они сами так думали, потому что выглядели точь-в-точь как девицы из девчачьих журналов. Эльза же была крепышка, с копной рыжих волос, которые торчали во все стороны, словно наэлектризованные. К тому же говорила в нос. И все равно, в жар меня бросало только от нее. Почему? Конечно, она могла пройти на руках по бревну в спортзале. Могла с мальчишками наравне помериться силой рук. Один раз уложила Конрада, который считал себя самым сильным в классе. С тех пор он ее терпеть не мог. Утверждал, что поддался, потому что она девчонка. Но никто ему не верил. Хотя, конечно, мне она нравилась не поэтому. Это невозможно объяснить. Я посмотрел на нее еще разок, проверить, не упустил ли чего. Взгляд мой скользнул с копны волос на тетрадку. Я сразу же увидел, где у нее была ошибка, и понял, почему она волновалась. У нее не получался пятый пример. На простое деление. Вырвав листок из тетрадки по арифметике, я написал: Пример 5 = 308. Потом сложил его в виде конвертика, словно поздравление с Рождеством. Я даже нарисовал ноль немного похожим на сердечко, но не слишком, чтоб не было стыдно. Я уже мечтал, как она улыбнется мне на переменке. Мне хотелось порадовать ее, больше всего на свете. Но я не учел того, что любовь часто делает людей неловкими. Я потянулся, чтобы положить мою подсказку Эльзе на парту, и задел локтем свой пенал — тот с грохотом упал на пол, словно ручная граната. И тут все посмотрели на меня! На мою вытянутую руку и зажатый между большим и указательным пальцами белый прямоугольник. И учительница тоже. — Фред, что там у тебя? — Что? Я разжал пальцы, записка упала. Но это не спасло. Учительница быстро подошла ко мне. — Не думай, что я слепая, — сказала она и показала на пол. — Подними и дай мне. Она развернула тетрадный листок и громко прочитала то, что я написал. Затем посмотрела сначала на меня, потом на Эльзу. — Какой позор! Стыдно подсказывать! — Я ничего не сделала, — сказала Эльза. — Это все я. — Почему же ты решил помочь Эльзе, если она тебя не просила? Ну что я мог ответить? Что сделал это потому, что влюбился и меня бросает в жар, стоит мне только взглянуть на нее? Что надеялся: вдруг она потом мимоходом улыбнется мне на перемене? — Ну, Фред, что скажешь? — Ничего. Ничего не скажу. Но только Эльза не виновата. — Почему я должна тебе верить? — спросила учительница. Тут встала Эльза: — Хотите верьте, хотите нет, но я сказала правду. И не стану сидеть и выслушивать обвинения в том, чего не делала! Она треснула по парте линейкой так, что та раскололась пополам. А затем, тряхнув копной рыжих волос, которые затрещали от электричества, вышла из класса с высоко поднятой головой. Это был последний урок, и она не собиралась возвращаться. — Ну и дура! — хмыкнул Конрад. — Замолчи! — одернула его учительница. — Думаю, она сказала правду. И она права: не надо терпеть несправедливость. Никогда и нигде. Завтра попрошу у нее прощенья. А теперь сдавайте ваши тетради с контрольными и расходитесь по домам. Она удивленно посмотрела на сломанную линейку, а потом легонько потянула меня за ухо и сказала строго: — А ты останься. Глава 3. Лучшие елки! — Ну, что она сказала? — бросился ко мне Оскар, когда я вышел из школы. Он ждал меня у флагштока, натянув шапку на голову и подпрыгивая на месте, чтобы ноги не окоченели. — Она ругалась, — сказал я. — И правильно делала. — Ну да. — Надо же было ухитриться — грохнуть пенал на пол, — усмехнулся он. — Пойдем на Большую гору кататься на санках? — Нет, мне надо на елочный базар. — Ага, скоро же Рождество. Ты что хочешь получить в подарок? — Папу, — вздохнул я, — и шоколадку. — А еще коньки, — напомнил Оскар. — И губную гармошку. Но это не так важно. — Ясное дело, есть вещи и поважнее, — согласился Оскар. — Верно, — кивнул я. Он подпрыгнул еще пару раз, подмигнул мне, и мы разбежались. С чего это ему вздумалось мне подмигивать? Он что, по моему лицу догадался, о чем я тайно мечтаю? Чтобы мне улыбнулась девочка с копной густых волос и сильными руками. Та, которая говорит в нос. И которая наверняка теперь считает меня полным придурком. На самом деле учительница совсем не ругалась. Она сказала, что хоть я и лучший в классе по математике, но то, что я сделал, непростительно. Однако наказывать меня она не станет. — Возможно, у тебя просто случилось легкое помутнение рассудка. Не удивительно: в такое-то время! Но если будешь продолжать в том же духе, то рождественский гном к тебе не придет.