— У меня встреча сейчас по видео, — отвечает медленно и берёт в руки рабочий телефон. С трудом отводит взгляд и набирает короткий внутренний номер, сверяясь с информацией на открытом ноутбуке. Я отступаю назад, а он жестом предлагает пройти. — Нина, не поднимайтесь. Да, отменилась. — Не нужно было… — мямлю, когда он вешает трубку. — И не собирался! — ухмыляется в ответ. — Садись, турки на связи. — Серьёзно? — пытаюсь говорить с укором, но улыбка мешает. — А то! — раздаётся звонок, он переносит ноутбук за стол переговоров, а я занимаю привычную позицию по левую руку и уже на первой фразе забываю, зачем вообще пришла, погрузившись в работу. Даже не предполагала, что скучала по ней. Захлопывает ноутбук с улыбкой от уха до уха, сползает в кресле и закидывает руки за голову. — Какой же кайф! Никогда не думал, что скажу это вслух, но мать была права. Ты — лучшая! — А ты — заносчивый засранец и подчинённые тебя ненавидят, — отвечаю едко, пытаясь скрыть неловкость, но изрядно подрумянившиеся щеки скрыть за колкостями не удастся. — Нет, правда, — говорит уже серьёзно, приняв нормальное положение тела, — я даже ни разу не отвлёкся на твои голые коленки, а теперь старательно пытаюсь о них не думать, потому что подозреваю, что цель твоего визита мне не понравится. — Как на счёт повысить Кирина? — спрашиваю ненавязчиво, вижу, как его скулы заостряются, вспоминаю мамин совет и делаю круглые глаза, хлопая ресницами. — Ведьма… — бурчит, корча недовольную мину. — Дин, я что просил? — выгибаю левую бровь дугой и смотрю с недоумением в очах. — Окей… Диана, пожалуйста, не лезь, твою сука мать! О себе не думаешь, подумай о сыне! — Ого! — я в шоке и даже не думаю это скрывать. Даже рот приоткрыла, глаза шире распахнуть невозможно уже чисто физически. — Да, я вынужден использовать грязные приёмы, — отвечает невозмутимо. — Ты удивишься, но именно о нём я и думаю, — говорю с обидой. «И не только…». — С какой стати мне повышать Кирина? — сдаётся Соболев с тяжёлым вздохом. — По морде ему дал охранник аэропорта. — Значит, это вообще случайность и к делу не имеет отношения. Я на двести процентов уверен, что он чист. — Теперь и я, — хмыкаю в ответ, — и на всякий случай делаю пометку в голове, что стоит верить тебе в подобных вопросах. — Это должно меня порадовать, но почему-то напрягает, — морщится Тимур. — Охранник был другой, Тим, — вздыхаю, пристроив локти на столе, а Соболев слабо улыбается и смотрит в сторону, а потом резко ныряет рукой под стол и хватает меня за коленку. Взвизгиваю от неожиданности, он поджимает губы, чтобы не заржать, и возвращает руку на исходную с видом нашкодившего ребёнка. — И что это было? — спрашиваю ворчливо, отодвигаясь вместе со стулом подальше. — Неконтролируемая реакция на твоё ко мне обращение. Ещё я чертовски рад новой информации, но никогда в этом не признаюсь. А знаешь почему? — замолкает и мне приходится спросить, подыграв: — Почему? — Прикрой ушки, — закрываю ладонями, а он орёт как невменяемый: — Потому что просил не лезть! — Полегчало? — спрашиваю без тени иронии, а он кивает: — Немного. — Это ещё не всё, — Соболев шумно выдыхает, а я старательно игнорирую его ужимки и продолжаю: — Таня, оказывается, стравила тебе ту же байку, что и мне. Про твою маму. — Байку? — паясничать ему враз расхотелось, я ухмыльнулась и слегка пожала плечами: — Думаю, у вас с Ибрагимом одни вкусы на женщин. Морщится и отводит взгляд. — Считаешь, мать с самого начала просто хотела продать долю? — съезжает с неприятной темы, что меня вполне устраивает. — Думаю, да. — Это больше на неё похоже, чем сказочка про то, что она хотела для меня лучшей жизни, — хмыкает невесело, — только вот почему она не приняла предложение Купреева? — Артём тоже хотел купить долю? — округляю глаза, а он вновь морщится. — Всё, достаточно, дальше я сам. За новые вводные спасибо, ты молодец, но, прошу, возвращайся в дом. На маникюр сходи, на массаж, не знаю, чем там ещё женщины занимаются… — Продолжай… — широко улыбаюсь в ответ, а он роняет голову на грудь. — Тимур, мы просто общаемся, — говорю мягко и вновь пододвигаюсь ближе. — В твоём кабинете, без посторонних, в этом нет никакой опасности. Я выяснила всё просто сидя на лавке в сквере и наслаждаясь хорошей погодой. — Сам факт того, что ты сюда пришла… — Найми меня, — сказала, а потом подумала. Глаза Соболева округлились и загорелись, а я промямлила: — Не на полную ставку… хотя нет, не стоит. Ромка, я не потяну. — Ещё как потянешь! Три часа в день, тебя даже пособия не лишат. Приезжаем вместе, уезжаешь на такси. По три часа в день полноценной продуктивной работы и ты рядом. Принята! Посиди, я звоню в кадры. Придётся уволиться от Купреева… чёрт, Алла в отпуске… а, ладно, другая оформит, не суть. — Откуда ты знаешь, что Алла в отпуске? — спросила с усмешкой, а его рука, тянущаяся к телефону, повисла в воздухе. — Так, это не то, что ты подумала, — сказал медленно. — А что я подумала? — вновь широкая улыбка и шумный выдох Тимура: — С тобой непросто. — Два часа работы и час мы общаемся на животрепещущую тему. — Шантаж? — изумился, скрестив руки на груди и глядя на меня с озорством. — Переговоры, — пожала плечами, ловя себя на мысли, что наслаждаюсь этим разговором. — Два часа работы, десять минут разговоров и час пятьдесят — быстрый секс. — Откуда ещё час? — возмутилась, а Тимур уточнил невинно: — То есть, против секса ты ничего не имеешь? Четыре часа до лишения пособия по законодательству. — Уговор был на три часа. Два часа работы и час разговоров. — Два часа работы, десять минут по делу и пятьдесят — на отвлеченные темы. — Сорок по делу и двадцать — о сыне и только о нём. — Двадцать по делу и сорок о сыне. За кофе. — Без кофе, — поморщилась, вспомнив о своём интересном положении. — И ты делишься сведениями. — И ты не затеваешь расследований, не опрашиваешь свидетелей и не занимаешься никакой подобной хернёй. — Пункт может быть изменён по соглашению сторон. — Скрепим условия? — улыбнулся нахально, а я показала ему фигу. — Окей, нет, так нет, — «плюнул» на ладонь и протянул мне лапу. — Придурок, — прыснула, не выдержав. — Давай-давай, — слегка потряс рукой, а я крепко пожала её, пытаясь не улыбаться. — Так-то лучше. Сегодня оформим. Официально три часа в день, с сегодняшнего дня. С тобой приятно иметь дело. Кстати, сейчас ещё встреча, немцы. Сдюжишь? — Ты сам прекрасно знаешь язык, — смотрю с укором, а он ухмыляется: — Им об этом знать не обязательно. Сорок минут довольно импульсивной беседы, Тимур вновь захлопывает ноутбук и с пустым взглядом смотрит в стену. — Я что-то не так сказала? — спрашиваю осторожно. — Ты идеальная, — отвечает тихо. — А я кретин. — Ты что-то не так сказал?.. — Ага, пару лет назад. — Даже не начинай, — останавливаю, выставив вперёд ладонь. — Поезд со всеми пассажирами, Тимур, — и резко меняю тему: — Алла в отпуске.