– Алеша, ты деду-то не рассказывай, о чем мы с тобой беседовали, расстроится он! Любил он этого урода Гусева, непонятно за что… Ну, ступай с богом, спасибо тебе за выключатель! Выйдя на улицу, Баженов поглядел на окна второго этажа. В квартире, из которой он только что вышел, зажигался и гас свет – старушенция снова проверяла новый выключатель, то ли не веря до конца своему счастью, то ли его умению… Он свернул на бульвар и присел на свободную скамейку. На душе было тяжело. Его мутило – то ли от старухиного рассказа, то ли от чертова фиточая. Хотелось отвлечься, хотя бы на время забыть услышанное, но не удавалось. Обрывки разговора то и дело всплывали в памяти… Сколько лет было Инге, когда все это случилось? Так, когда заболела его бабушка и дед увез ее на операцию, ему самому было… пять лет, четыре? Где-то так, между четырьмя и пятью годами… Они с Ингой одногодки, значит, ей было столько же… Что она помнит о том времени и что забыла, но пытается вспомнить? Судя по всему, то страшное событие прошло мимо нее, тетка сумела как-то ее оградить… Тогда что ее мучает? Неясное ощущение беды? Какие-то непонятные слова и поступки взрослых?.. Баженов сгорбился и закрыл лицо руками. Перед ним возникло лицо Инги, такое, каким оно было там, у ограды сквера на тихой улице Суворова. Нежное, озаренное внутренним светом, прекрасное, как цветок… Он вспомнил слова старухи Булановой: «Софочка не хотела, чтобы лицо убийцы было перед ней каждый день…» Вот это самое лицо!.. Да как они посмели, эта грымза со своей Софочкой! Назвать ее личико лицом убийцы, взвалить чужую вину на ребенка? И ведь кто-то сейчас, через двадцать лет, тоже может считать, что она виновата, и пытаться убить ее! Кто? Кем оно может быть, это чудовище? – Да пошли вы все! – громко сказал он, резко вскочил со скамейки и быстро зашагал по бульвару, не замечая парочки девчонок, испуганно шарахнувшихся от него. Никому он ее не отдаст и не позволит ее тронуть! Только бы понять, кто он, ее враг? – Пистолета, значит, не нашли… – Боб Нечитайло задумчиво побарабанил пальцами по столу. – Не нашли, – подтвердил Баженов. В офисе Боба непрерывно гудел вентилятор, гонял по комнате ветерок, который, однако, не спасал от жары. Предвечернее солнце ломилось прямо в окно и с садистской безжалостностью раскаляло воздух. Боб, сидевший в своем кресле за столом, глотал холодную минералку из бутылки. Баженов, измученный фиточаем Анны Степановны, отказался от минералки и теперь непрерывно менял положение тела, стараясь максимально подставиться под струю вентилятора. – А вот теперь я бы внимательнее рассмотрел твое предложение поискать пулю, которая попала в ствол дерева, – сказал Боб, отставляя бутылку. – Ты подумал о том же, о чем и я? – обрадовался Баженов. – Понятия не имею, о чем ты подумал, – пренебрежительно процедил тот, откидываясь на спинку кресла. То ли от жары, то ли от чего-то еще, но сегодня Боб был в дурном расположении духа. От его вчерашнего мирного настроения не осталось и следа, лицо было недовольно-брюзгливым, а взгляд въедливым и вредным. – Я подумал, что это мог быть один и тот же пистолет – тот, из которого убили мать Инги, и тот, из которого стреляли в нас с ней… ну или в нее… И если этот пистолет сейчас всплыл, значит, он принадлежал не Косте, а кому-то другому. Кости-то давно нет… И тогда получается, что это не отец Инги убил ее мать! Дед говорил, что Костя был очень хорошим человеком и в Инге души не чаял. Ну как он мог убить мать своего любимого ребенка? – Тихо, тормози! – Боб уставился на Баженова немигающим взглядом. – Мог, не мог – это все досужие дамские домыслы и сладкие сопли. Человеческое существо может все! Убивают и жен, и родителей, и даже детей, притом любимых! Хорошо рифмуется, кстати, – «любил – убил»! У попа была собака… и так далее… Кроме того, бывают временные помешательства, состояния невменяемости, аффекты… Надо искать доказательства, а не рассуждать, мог он или не мог. Вот если ты мне скажешь: «не мог, потому что у него алиби», – это будет другое дело! Баженов стиснул зубы, так ему захотелось треснуть Бобу по шее. Ну до чего вредный человек, словечка в простоте не скажет, все с подковыркой! И в словах не стесняется – «дамские домыслы»! Почему именно «дамские»? – Но ты же сам подумал то же самое, когда услышал про пистолет! – сказал он сквозь сцепленные зубы. – Э нет, не путай! Да, я допускаю, что это одно и то же оружие. У нас не Чикаго! «Товарищи ученые, доценты с кандидатами»! В вашей тухлой научной среде несколько пистолетов – это слишком, это перебор! Но даже если в Ингу стреляли из того же самого пистолета, это не снимает автоматически обвинения с ее отца в том, давнем, деле… Мало ли какой путь могло проделать оружие… И вообще, это пока только предположение, которое нужно проверить! Поэтому пулю следует извлечь и сравнить с той, которой убили Ингину мать… – Как же ты это сделаешь? Кто тебе даст пулю, которой убили Веронику? Сам говорил, что архивы закрыты для частных лиц. И пулю ту тебе никто не даст! – Так и есть. – Боб слегка поморщился, видимо от досады, что Баженов хоть в чем-то оказался прав. – Даже если вы с Ингой пойдете и заявите в полицию, дело заново открывать не будут – слишком мало оснований. Эксперты в лес не ломанутся, и пулю, если мы ее найдем, никто уликой считать не станет. Но! Пока мы будем искать эти самые основания, пулька может исчезнуть. Или ты забудешь, где ее искать, или ее найдет и выковыряет преступник, который скорее всего не дурак, или она затянется корой или чем там?.. Дерево ведь залечивает свои раны, товарищ ученый? – Черт! – сказал Баженов. – Я не ботаник, не знаю точно, но, наверное, ты прав! – Во‐от! – удовлетворенно протянул Боб. – А если я прав, то нужно брать ноги в руки и ехать в лес. – Хорошо, – покорно согласился Баженов. – В субботу возьму ноги в руки и поеду. Собственная покорность раздражала его, но он не находил что возразить. – Вместе поедем! – Боб допил минералку, бросил пустую бутылку в проволочную урну для бумаг, отъехал вместе с креслом подальше от стола и закинул ногу на ногу. Баженов исподлобья хмуро смотрел на все эти телодвижения. Перспектива провести целый день в тесном контакте с другом детства Инги совершенно его не прельщала. Но он по-прежнему не знал, что возразить. – Слушай, может, мне еще к Ингиной бабке попробовать наведаться под каким-нибудь предлогом? – предложил он. – Молодец! – удостоил его похвалы Боб. – Вот что значит общаться с умным человеком, я себя имею в виду! Умнеешь на глазах! Информации лишней не бывает. Адрес знаешь? – Откуда? – От верблюда! Мог бы как-нибудь выведать! – Да эта Анна Степановна и сама, похоже, не знала! Они не общались с тех пор! – Все самому, все своим горбом! – заворчал Боб, придвигаясь к столу. Пальцы забегали по клавиатуре компьютера. – Как ее? Нелидова? – Ну, надеюсь, у нее с дочкой одна фамилия… Зовут Софочка… Софья, то есть… Отчества не знаю… Боб, не отрываясь от компьютера, скорчил такую презрительную гримасу, что Баженов почувствовал себя полным ничтожеством и разозлился. Подумаешь, гениальный сыщик! – Она в департаменте народного образования работала! – припомнил он. Но Боб только поморщился. – Так, вот она, – наконец сказал он. – Нелидова Софья Андреевна, одна тыща девятьсот сорок пятого года…… так… ах ты, облом! – Что? – не выдержал Баженов. – Померла бабуля, десять лет тому… Боб оттолкнул от себя клавиатуру, снова отъехал с креслом назад и откинулся на спинку. – Жа-аль, – протянул он. – Бабулька могла что-то знать! – Может, потому и померла? – мрачно предположил Баженов. – Не исключено, – согласился Боб и уставился на него своими немигающими глазами. Несколько минут они сидели молча. – И что теперь? – наконец спросил Баженов. – Куда дальше двигаться будем? Ты-то сам что-нибудь нарыл? Этот псих из «Соснового рая» объявился? Тебе удалось о нем что-нибудь разузнать? Боб посмотрел на Баженова недовольно, но все же ответил: – Нет. Не объявился. Отец с ума сходит, говорит, что так надолго он не пропадал никогда. Телефон из сети исчез. Говорят, его видели садящимся в чью-то машину, которая потом пошла в город… – А вдруг он где-то здесь, крутится возле Инги? Кто знает, что ему в голову придет? Слу-у‐шай, а это не он ли ей конфеты принес? Вдруг он что-то задумал? А‐а, нет, он же не «Л», он же Влад или как его там?.. Тот молчал и подозрительно отводил глаза. Баженов насторожился: – Эй, ты чего? Боб! Сыщик досадливо закряхтел, проделал кучу каких-то маловразумительных мелких движений, но потом все же ответил: – Его зовут Владлен… Отец несколько раз в разговоре со мной назвал его Леней… – Леней? И ты молчал? Да это же он, тот, кого мы ищем! Он тут, где-то рядом, крутится вокруг Инги, а ты молчишь? Ну и гад же ты, Боб! – Гаджеты, гаджеты, светлого мая приве-ет! – фальшиво запел Боб на мотив какой-то допотопной песни. – Чего ты психуешь? Что, теперь всех подозревать, у кого имя на «Л»? Ты сам у нас Леша! И я, например, до сих пор уверен, что букетик с конфетками принес ты. А как понял, что Инге это не понравилось, пошел в отказ! И вообще!.. Как только ты появился, с Ингой стала происходить всякая фигня… Баженов со свистом втянул в себя воздух, но ничего не сказал, – слов не было. Он только сверлил Боба злыми глазами. Тот помолчал и добавил: – Я с тебя подозрений еще не снял, так и знай! А этот Владик не имел никаких поводов дарить ей подарки… И стрелять в нее тоже! Он ее не знал! Я все перерыл: его контакты, родных, друзей-знакомых, одноклассников‐однокашников!.. Никто никогда не слышал ни об Инге, ни о ее родных… – Но я же видел, как псих смотрел на Ингу. Он ее узнал! Боб, немного поколебавшись, поведал печальную историю Владика Оброкова, показал фотографии его картин. Баженов, ткнув пальцем в женщину-богомола, возмутился: – Ты хочешь сказать, что эта кошмариха похожа на Ингу? – Для нас с тобой нет, а ему кого-то напомнила… Он больной человек, и в этом деле он – случайный человек. Я этого Владика чуть ли не под микроскопом рассмотрел, с ясельного возраста! Ну не приближался он ни к Инге, ни к ее родным! Голову готов заложить, что он здесь ни при чем, только время зря с ним потерял! Случайный человек, случайная встреча, случайное сходство с тем, кто в вас стрелял! – Да не бывает таких случайностей! – в отчаянии воскликнул Баженов. Боб помолчал, потом тяжело вздохнул и сказал: – В любом случае Владик исчез, расследование зашло в тупик. Поэтому мы пойдем другим путем, будем искать пулю. – Ладно. А ты что-нибудь нарыл про следака, который вел то дело? – спросил Баженов. – Нарыл, – не слишком охотно ответил Боб. – Только толку от этого мало. Следак тот тоже покойник… – Чего это они все мрут как мухи! – возмутился Баженов. – И что, оборвался след? – Есть еще одна тонкая ниточка. – Боб побарабанил пальцами по столу. – При этом следаке крутился стажер. Молодой совсем, только-только из института! Только никто его имени-фамилии не помнит. Но я удочки закинул здесь и там, обещали разузнать… Так что надо ждать! А пока как раз съездим пульку поищем! Телефон, лежащий на столе перед Бобом, блямкнул, оповещая о приходе эсэмэски. Боб посмотрел на экран и заторопился. – Ладно, сейчас прощаемся, у меня еще дела, а ближе к субботе созвонимся! Баженов вздохнул про себя и поднялся. Прикрывая за собой дверь Бобова кабинета, он услышал, как тот говорит в трубку: