Это было понятно. Правда так ужасна, что тетка Инги скрыла ее от маленького ребенка и скрывает до сих пор… И еще, Инге повезло – ей ни разу не встретился «доброжелатель» из прошлой жизни. И все-таки Баженов хотел бы все знать точно. Просто чтобы правильно себя вести. И вообще, он хотел знать о ней все… …Они шли по тихой улице Суворова, мимо сквера, и тень растущих за оградой деревьев укрыла их от палящего солнца. Баженов остановился и круто развернулся, преграждая Инге дорогу. – Гусь, поехали в выходные на Обское море! Я у деда машину возьму, доверенность у меня есть… Позагораем… Там такие места есть!.. Инга прислонилась спиной к прутьям металлической ограды, подняла голову и взглянула Баженову прямо в глаза. Секунду поколебалась, а потом спросила: – Леша, ты что, в меня влюбился? Баженов слегка опешил от неожиданности, но ответил прямо: – Да. А тебя это напрягает? – Нисколько, – сказала она и улыбнулась. И снова, как тогда, в лесу, Баженов увидел, как ее лицо осветилось тихим и мягким внутренним светом, став прекрасным, как нежный экзотический цветок. Наконец-то она посмотрела на него так, как он мечтал! Баженов двумя руками схватился за верхнюю перекладину ограды и навис над Ингой. С минуту они стояли молча, глядя в глаза друг другу… – Гусь, давай по-настоящему встречаться, – наконец сказал Баженов. – По-настоящему – это как? Спать вместе? – Спать вместе – это здорово. Но если ты против… – Я не против, – мягко перебила его Инга. – Только… – Только… что? – Леша… – Она опустила глаза, помедлила в нерешительности, но потом все же сказала: – Леша, со мной не все в порядке… Она поднырнула под его локоть и пошла дальше. Обеспокоенный, он догнал ее и взял за руку. – Гусь, ты можешь сказать, что с тобой неладно? Инга помолчала, собираясь с мыслями, и принялась рассказывать. О странных провалах в другую реальность, о видениях надвигающегося на нее безликого существа, о детском голосе, звучащем в ушах, о диком ужасе, охватывающем ее. – Я как будто что-то забыла и не могу вспомнить… Я головой готова о стенку биться, чтобы вспомнить… И не получается… – Когда это началось? – спросил Баженов. – Или было всегда? – Нет, в первый раз это случилось тогда, в лесу… Я увидела его… ну, этого, в маске… и началось… Раньше со мной никогда такого не бывало… Она немного помолчала и закончила: – И пока я с этим не разберусь, я не буду переходить никакие границы в отношениях… Это может быть шизофрения или еще какая-то душевная болезнь… Я не хочу, чтобы ты связывался с сумасшедшей… Баженов остановился, повернул ее к себе и обеими руками обхватил лицо, заставив поднять голову. В глазах у нее стояли слезы. Он наклонился, прижался лбом к ее лбу и тихо-тихо сказал: – Гусь, вот ты мне поверь, с тобой все в порядке. Никакой психиатрической фигни у тебя нет! Ты только поверь… Я тебя чувствую, понимаешь? Как себя самого, будто у нас кровообращение общее… Все у тебя в порядке, и с разумом, и с душой… А с твоими видениями мы рано или поздно разберемся, я тебе обещаю! Инга слушала, затаив дыхание. Ей так хотелось ему поверить! А он все говорил и говорил, стараясь отвлечь ее и заглушить тревогу: – Тогда, в лесу, это же колоссальный стресс был! Ты испугалась, это понятно… Я и сам труханул… После такого мало ли какие последствия могут быть… Ничего, время пройдет, все сгладится, забудется, и все станет как прежде… Она молчала, и он заговорил опять, стараясь свернуть с болезненной темы: – А помнишь, когда мы гуляли, в лесу, там еще бурундук был, прикольный такой? – Ну помню, – сказала она и слабо улыбнулась. – Ты так нежно смотрела тогда на него, что я позавидовал, приревновал тебя к нему… Думал, когда ж ты так же на меня посмотришь? И вот сегодня это случилось… – Приревновал к бурундуку? – переспросила она и хихикнула. – Ну!.. – Наверное, я единственная в мире женщина, которую ревновали к бурундуку, – сказала она и засмеялась уже громко, неудержимо и весело. – Леша, ты меня просто убил! Баженов тоже смеялся – он был рад, что она развеселилась. – Я тебя не убил, а оживил! – самодовольно сказал он. – Ты ожила, и мы сейчас знаешь куда пойдем? – Конечно, знаю, – задыхаясь от смеха, еле выговорила Инга. – В какую-нибудь кофейню. У тебя от всех бед один рецепт – поесть и выпить кофе! – Во‐от! – Баженов расплылся в довольной улыбке. – Видишь, какое между нами взаимопонимание! Он крепко взял ее за руку, и они пошли. Тихая улица Суворова была малолюдна в этот предвечерний час, хотя буквально в квартале отсюда кипела жизнь, шумной рекой тек Университетский проспект, и оживленные толпы людей двигались по обеим его сторонам. Но сюда доносились лишь отголоски той жизни, и им никто не мешал. Ни люди, ни машины не преграждали им дорогу, и они быстро шли, почти летели, крепко взявшись за руки, то ныряя в глубокие тени домов, то опять вырываясь на солнцепек. Инге так и казалось – она не идет, а летит, не чувствуя земли под ногами. Она вдруг вспомнила недавний тематический вечер в библиотеке Ангелиши, посвященный живописи Шагала. Инга тогда долго рассматривала репродукцию картины «Над городом», где двое влюбленных парили над крышами домов. Сейчас она точно поняла и почувствовала, о чем эта картина… Она поделилась своими мыслями с Баженовым, и он засмеялся. – Видел эту картину… У меня бабуля обожала живопись, у нее альбомов этих было – уйма! И Шагал тоже. И эту прикольную парочку я помню. Считаешь, мы на них похожи? – Как две капли воды! – уверила она. Дальше они почти не разговаривали, только время от времени переглядывались, улыбались и летели вперед. А стайки голубей, попадающиеся им на пути, вспархивали и сопровождали их в полете… Подходя к своему офису, Боб Нечитайло увидел, что его ждут. На скамейке перед его кабинетом сидел не кто иной, как Алексей Баженов, Ингин так называемый однокурсник, чье существование доставляло ему очень мало удовольствия. Тот сидел, сгорбившись, уперев локти в колени, голову в кулаки, а глаза в пол. Боб бесшумно приблизился и несколько секунд постоял, засунув большие пальцы рук в карманы джинсов, покачиваясь и глядя на гостя сверху вниз своими немигающими глазами. – Это откуда ж к нам такого красивого дяденьку занесло? – наконец громко спросил он. Баженов вздрогнул и поднял голову. Боб достал ключ, открыл кабинет и, входя, позвал: – Вэлкам!.. Усевшись за стол, он в упор глянул на Баженова, занявшего стул для посетителей, и заговорил: – Ну что? Сдаваться пришел? Будем чистосердечно сознаваться? Сотрудничать со следствием? Баженов поморщился. Такой тон его не устраивал, и в другое время он бы вспылил и сказал пару ласковых этому индюку, а то и вмазал бы по наглой роже, но сейчас момент был неподходящий. – Послушай, Боб, – начал он, но чертов друг детства тотчас перебил его: – Кому Боб, а кому – Роберт Викентьевич! Баженов втянул воздух сквозь зубы и начал снова: – Послушай, Роберт Викентьич, чистосердечно сознаваться мне не в чем, а вот сотрудничать я готов… Как я понимаю, твое расследование застопорилось? Боб молчал, но по его недовольной физиономии было видно, что гость прав. – Я тут на днях кое-что узнал, – продолжал Баженов. – Хочу тебе рассказать. Не понимаю пока, какое это имеет отношение к делу, но вот носом чую, что какое-то да есть! Будешь слушать, Роберт Викентьевич? Боб секунду поколебался, потом сказал: – Слушать буду. А вот верить – не знаю, еще не решил… Хватит болтать, рассказывай, что хотел. …Через час Боб Нечитайло и Баженов все так же сидели в кабинете, но теперь совершенно по-другому – упершись локтями в стол и сблизив головы. Они разговаривали негромко, как будто опасались, что кто-то мог их подслушать. Изменился и тон беседы: Боб перестал задираться и ерничать, слушал внимательно, сверля его взглядом и задавая серьезные вопросы. По его загоревшимся глазам Баженов понял: Боб почуял след… Когда он кончил свой рассказ, сыщик задумчиво побарабанил пальцами по столу. – Значит, она вспоминает ночь, снег, детский плач и какое-то чудовище без лица? Вряд ли это просто ночной кошмар, сны так навязчиво не вспоминаются, а если и вспоминаются, то не пугают – всегда понимаешь, что это сон… Скорее всего это отголосок какого-то реального события… С минуту Боб задумчиво молчал, а затем продолжил: – Я знаю Ингу с пяти с половиной лет, и на моей памяти с ней ничего плохого не случалось. Значит, это случилось, когда она жила в Академгородке… А там произошло убийство ее матери… И здесь у меня один вариант: Инга видела, как убивали ее мать, и она вспоминает именно это… – Нет, Инга об этом ничего не знает. Она думает, что отец и мать погибли в автокатастрофе!