Она подскочила и выхватила клочок бумаги, торчавший в букете. – Ну-ка, ну-ка, посмотрим, от кого, от какого принца-дринца? – Юля, верни, пожалуйста! – возмутилась Инга. – На, на. – Юля сунула записку обратно в букет, фыркнула и отошла к своему столу. – Кому он нужен, твой веник! – Инга Константиновна! – подскочила к ней Лютик. – Давайте я цветы в водичку поставлю! Красивые какие! А как пахнут! Супчик! Инга отдала ей букет и развернула записку. На согнутом вдвое листке плотной бумаги было написано: «Очень хотелось сделать приятное. Л.» Инга положила записку на стол и развернула пакет. Коробка конфет, удлиненно-овальная, изящная, на темно-синем фоне серебристая россыпь звезд и затейливые буквы названия: «Созвездие». Ничего себе сюрприз! – Ой, Инга Константиновна, супчик, я такие конфеты видела, они дорогие, но, говорят, очень вкусные. Я, правда, не пробовала… – Лютик водрузила на стол большую конусовидную колбу с широким дном, в которой уже стояли розы. Прикусив губу, она с интересом разглядывала коробку. Ей явно очень хотелось попробовать конфеты. – А слабо сослуживцев угостить? – Юля Хруцкая тоже подошла и встала позади Инги. – Или будешь одна лопать, под одеялом? – Ой, супчик! Давайте правда попробуем, – заулыбалась Лютик и даже стала слегка подпрыгивать от предвкушения. Но Инга решительно сунула конфеты обратно в пакет и спрятала его вместе с запиской в ящик своего стола. – Нет, Люда. Это может быть ошибкой. Пока я не выясню, от кого этот подарок, трогать его не буду. – Да это же от Леши, тут написано… Ой, извините! Лютик прикусила язык и отошла. – О‐о! У нас какой-то Леша появился! – ехидно пропела Юля. – Как много я пропустила! Инга промолчала. Юлька недовольно фыркнула и отошла. Она и сама не сомневалась, что конфеты принес Баженов. Кто же еще? У нее не имелось других знакомых мужчин, чье имя начиналось бы на «Л». И в то же время она была озадачена. Странное подношение посреди рабочего дня, можно сказать на глазах у сослуживцев, какое-то вызывающее, картинное, показушное… Нелепый поступок. Так непохоже на Лешу… И к тому же она вчера сказала ему, что не любит, когда ей дарят букеты… Пропустил мимо ушей? Услышал, но проигнорировал? Или это все-таки не он? Тогда кто? Почерк? Она понятия не имеет, какой он у Баженова. В сущности, она ничего не знает о нем. Что можно узнать о человеке, пообщавшись с ним два дня? Пять студенческих лет не в счет… Нет, тут же возразила она себе. В тот день, когда они убегали от человека с пистолетом, о Леше Баженове можно было узнать многое… А что касается сегодняшнего непонятного поступка, то нужно выяснить, чем он вызван. И может быть, все станет понятнее… Она набрала номер Баженова, но тот был недоступен. Ну да, вчера он упоминал, что в их институте сейчас проходит конференция молодых ученых. Наверное, во время заседаний они отключают телефоны… Ничего, вечером они все равно созвонятся, как условились вчера. И Боб Нечитайло должен позвонить, рассказать, что ему удалось нарыть. Надо немного подождать… Она вспомнила вчерашний вечер. Расставшись с Лютиком и Бобом, они с Баженовым пошли на набережную и влились в толпу гуляющих. Солнце уже скатывалось к горизонту, жаркий день догорал. С реки тянуло прохладой, работали фонтаны, пахло сиренью… Гуляющие, парами и небольшими группами, медленно двигались по набережной. Мелкие хлопотливые воробьи, щебеча, купались в фонтанах, тучные, неторопливые голуби, переваливаясь, ходили по асфальту, словно тоже гуляли в этой воскресной толпе. Где-то вдалеке играла музыка… Инга с Баженовым несколько раз прошли набережную из конца в конец, любуясь летним закатом и засыпающей рекой, побродили у фонтана, посидели на скамейке под сиренью… О своем странном приключении в лесу, о Наташке они больше не говорили – новой информации не было, нужно ждать, что накопает Боб. Вспоминали студенческие времена, приключения на экзаменах, смешные случаи… У Инги из головы словно ветром выдуло все мрачные мысли. Вернувшись домой, она рухнула в постель и провалилась в сон до утра. Прощаясь с Баженовым у своего подъезда, она смущенно попросила: – Леша, не дари мне больше цветов, ладно? Не люблю я букеты. Таскаешь их в руках, не знаешь куда деть, а они вянут, умирают… И вообще, сорванные цветы на меня тоску наводят. Глупо, я понимаю, но что поделаешь… И Баженов ответил: – Ладно, Гусь! Понял, усвоил, буду дарить шоколадки. И вот тебе пожалуйста, шоколадки… Инга достала из ящика стола коробку с конфетами и повертела ее в руках. Она никогда не видела таких. Наверное, дорогие… Вчера, когда Леша сказал про шоколадки, она думала, что это будут простые, незатейливые плитки, как в студенчестве, а тут… Эх, зачем Леша это затеял? Вчера был такой хороший вечер, а сегодня эти помпезные розы и замысловатая коробка все испортили! Как неприятно, что он проигнорировал ее просьбу о цветах… Может быть, она для него вообще – пустое место? Ее невеселые мысли были прерваны приходом лаборантки Яшкиной. Со стуком распахнув дверь, она втащила полную сетку вымытой лабораторной посуды и, с грохотом запихав ее в сушильный шкаф, ушла, так же хлопнув дверью. Юлька Хруцкая за соседним столом громко возмутилась: – Вот же бестолочь косорукая! Ничего нормально сделать не может, все рывком-плевком! Ненавижу ее! В этом месяце две сотни у меня тиснула! Чего ее начальство терпит, не понимаю. Блатная она, что ли? Инга сунула коробочку с конфетами поглубже в ящик стола и со вздохом поднялась. Хватит бездельничать, до конца рабочего дня еще далеко… В этот день Инга провозилась. Когда она занесла в журнал данные последних проб и выгрузила грязные пробирки из штативов в таз, было уже около семи и, кроме нее, в отделе никого не осталось. И тут же, как будто дождавшись, когда она все закончит, позвонил Баженов. – Гусь, я тут у вас внизу стою. Ты скоро управишься? – Уже выхожу! – откликнулась Инга, поспешно сполоснула руки, торопливо стянула белый халат, кинула на спинку стула и, схватив сумку, кинулась к двери. Но на полдороге она вспомнила о странном подарке, вернулась и выдвинула ящик стола. Нужно взять эти конфеты и вернуть, что ли, как-то выразить свое недовольство… Черт бы побрал все эти неловкие моменты! Коробки с конфетами не было. Что такое? Инга выдвинула ящик до конца, перетряхнула все лежащие в нем бумаги, мелкую дребедень – ручки, карандаши, маркеры, скрепки, стеклографы – восковые карандаши для нанесения меток на пробирки… Коробка исчезла. Записка – вот она, а конфет нет. Яшкина… Конечно, она, кто еще? Дернул же черт оставить конфеты в ящике! Знала же, что кроме денег пропадают вещи – косметика, украшения… Вот что теперь делать? Погоревав над пустым ящиком, Инга сунула в сумку записку от «Л» и пошла к двери. Настроение мигом испортилось. Почему в таких ситуациях чувствуешь себя омерзительно, даже если никакой твоей вины нет, даже если воруют у тебя, а не наоборот?.. – Что ж вы так ее измусолили-то? – Боб Нечитайло раздраженно рассматривал злополучную записку от «Л», осторожно держа ее за уголок. – Измяли, залапали! Поди еще и на зуб пробовали? Баженов и Инга молчали. Сказать было нечего. Они действительно долго вертели и крутили этот клочок бумаги в руках. На зуб, конечно, не пробовали, но нюхали… Леша Баженов категорически отрицал свою причастность к странному подарку. – Ну сама посуди, – убеждал он Ингу. – Зачем бы я стал что-то с кем-то передавать? Зачем мне эти детские игры? Я бы тебе позвонил, и ты бы вышла! Я человек простой! И я помню, что ты говорила про цветы, и не стал бы тебе их дарить! Инга только сейчас сообразила, что даже не подумала поинтересоваться у Клары Семеновны, как выглядел человек, передавший ей цветы и конфеты. Так была раздосадована, что потеряла способность думать! Да и уверена была, что это Баженов! Только потом засомневалась… Завтра же с утра надо отловить Клару Семеновну и хорошенько расспросить! Да, но если Леша Баженов ни при чем, то подарок предназначался явно не ей. И когда выяснится, что он попал к ней по ошибке, а потом пропал… Ой, как неприятно! А вдруг ей не поверят, решат, что она просто решила присвоить дорогие конфетки на дармовщинку? Вот стыдоба… После этого они с Баженовым и принялись, выхватывая друг у друга, разглядывать и ощупывать записку от «Л» и довели ее до того состояния, которое вызвало резкое недовольство Боба Нечитайло. С Бобом они встретились в сквере, недалеко от здания, в котором он арендовал офис. Они пристроились на лавочке под кустом сирени, Инга сидела в центре, а Боб с Баженовым по краям. Боб выглядел усталым и озабоченным. Сердито хмурясь, он порылся в карманах, нашел полиэтиленовый пакетик и спрятал туда записку. – Зачем это? – удивилась Инга. – Что ты собираешься с ней делать? – Скорее всего с этим уже ничего не поделаешь. – Боб сунул пакетик в карман и со значением посмотрел на Ингу и Баженова. – Но это вещдок. Он должен быть правильно упакован. Во всем должен быть порядок! – Какой вещдок? – поразилась Инга. – Это просто недоразумение, которое выяснится само собой! Но Боб продолжал сверлить их тяжелым взглядом, а потом, вздохнув, заговорил: – Вот что я вам скажу, господа! Вы попали в нехорошую историю. Вокруг вас происходят странные события. Начну с того, что Наталья Земляникина-Халилова еще вчера была объявлена в розыск. – Как? – ахнула Инга. – Наташка? Боб недовольно зыркнул на нее, и она прикусила язык. Он продолжил: – Наталья Земляникина-Халилова пропала в тот день, когда вы встретились с ней в кафе на Театральной. У ее отца большие связи и деньги, так что разыскные мероприятия уже вовсю идут. Домоправительница показала, что вечером в пятницу Наталья прислала ей эсэмэску, в которой сообщила, что остается ночевать в городе. После этого Земляникину никто не видел, в городской квартире ее нет, телефон пропал из сети. Ни на одном авиарейсе за это время она зарегистрирована не была, из страны не уезжала. Родители забеспокоились, потому что она не отвечала на их звонки. Они обзвонили всех знакомых дочери, но ее нигде не было. Вот они и нажали на все педали… Они сказали, что их дочь никогда не отключает телефон… Это первая странность… Боб ненадолго замолчал, задумчиво попыхтел и продолжил: – Второе. Земляникина, по вашим словам, позвала вас в гости, причем весьма настойчиво, можно сказать вынудила согласиться, а после этого не появилась дома и не предупредила ни о каком изменении своих планов. Это тоже странно, согласитесь. – Что значит – «по нашим словам»? – возмутилась Инга. – Так все и было! Или ты думаешь, что мы врем? – То, что я думаю, сейчас не важно и субъективно. Я излагаю факты так, как они выглядят. А выглядят они именно так – по вашим словам! Объективных подтверждений этому нет! Инга сцепила зубы. Ей захотелось, как в детстве, треснуть Боба по шее! Объективно, субъективно… Педант чертов! – Итак, пригласив вас, она исчезает, – продолжал Боб. – Вы, приехав в коттеджный поселок и не застав Земляникину, сталкиваетесь с каким-то странноватым человеком. Вы идете в лес, а этот незнакомец гонится за вами и пытается вас убить. Ни с того ни с сего… Это очередная странность… – А ты узнал что-нибудь про этого сумасшедшего? – нетерпеливо перебила его Инга. Боб недовольно покосился на нее и нехотя ответил: – Пока немного. Согласно регистрационным базам, в этом вашем «Раю» проживает господин Оброков, Афанасий Иванович. У него действительно есть сын, Владлен Афанасьевич, сорока двух лет, нигде не работающий, по профессии художник… Ни по каким происшествиям этот художник не проходит, в уголовных сводках не засветился. Похоже, Владик вполне безобиден. Был бы этот псих агрессивным, давно бы сидел в психушке. Вряд ли обитатели элитного поселка терпели бы рядом с собой опасного психопата… Немного помолчав, Боб добавил: – Я постараюсь разузнать побольше про этого Владлена и его диагноз, но это не так просто, такие сведения не лежат на поверхности… Но пока вся эта история с его участием выглядит неправдоподобно… Он опять помолчал, как будто давая им возможность возразить. Они молчали, и Боб заговорил снова: