Этот день президента Франции начался как обычно — с большой кружки ячменного кофе. К нему он пристрастился еще в сороковом году, когда во Францию вступили гитлеровцы и появились сложности с продуктами. После войны достать хороший кофе тоже было непросто, даже для министра обороны. А в последнее время что-то начало пошаливать сердце. Все-таки шестьдесят шесть лет — не шутка. Так что менять привычки было уже поздно. Но он ничуть не страдал от этого. Президент Франции очень любил ячменный кофе. К тому же темный, мутноватый напиток был налит в старую, видавшую виды алюминиевую кружку, на помятом боку которой было выбито изображение Вестминстерского аббатства. Он купил эту кружку, когда правительству пришлось покинуть Париж и переехать в Англию. С тех пор эта кружка сопровождала его всю жизнь. Президент сидел за столом и смотрел в окно, как над черепичными крышами Парижа постепенно рассеивается предрассветный туман. «Совсем как тогда, в Шамони», — почему-то вспомнил он. Однако пора было собираться в рабочий кабинет. Президент отправился на кухню, пустил воду, сполоснул свою кружку и поставил ее на сушилку. — Опять вы, мсье! — послышался голос из-за спины. Президент обернулся. — А-а, Мари. Доброе утро. Служанка сделала книксен. — Доброе утро. Вы же знаете, мсье, мыть посуду — это моя работа. Вам бы понравилось, если бы я вместо вас стала управлять Францией? Президент улыбнулся. — Вот уже двадцать лет, Мари, вы почти каждый день говорите мне одно и то же. Вам не надоело? Я сам привык мыть свою кружку. Мари служила у него с 1938 года. — Как хотите, мсье. Но тогда я оставляю за собой право давать вам советы по поводу внутренней и внешней политики. — Договорились, Мари. Президент отправился в спальню. Сильвия, как всегда, еще спала. Он скинул шелковый стеганый халат и стал одеваться. Как всегда подтянутый, в неизменном военном Френче, галифе, до блеска начищенных сапогах и фуражке, он вошел в приемную своего кабинета. — Доброе утро, мсье президент. — Секретарша, сухощавая женщина в очках в роговой оправе, при его появлении встала из-за стола. — Привет, Луиза. Как дела? — Благодарю, все в порядке. — Занесите мне утренние сводки, пожалуйста. Войдя в кабинет, президент положил на край письменного стола свою фуражку, закурил крепкую сигарету «Житан» и уселся в удобное кожаное кресло. Президент был очень высок ростом, поэтому стол для него пришлось заказывать специально. Но колени все равно упирались в столешницу. «Надо будет попросить подложить что-нибудь под ножки», — подумал президент. Секретарша принесла утренние сводки из газет. Президент раскрыл папку и углубился в чтение. Американский президент Линдон Джонсон выступил с заявлением относительно выхода Франции из НАТО. «Не нравится? — злорадно подумал президент. — Ну и пусть. Почему это какой-то янки должен диктовать нам свои условия?» Новый советский руководитель Леонид Брежнев, буквально три дня назад назначенный Генеральным секретарем, напротив, полностью одобрял это решение. Вдруг президент нахмурился, повернулся во вращающемся кресле и нажал кнопку селектора. — Слушаю, мсье президент, — донесся из него голос Луизы. — А мы Брежневу поздравление послали? — Конечно, еще позавчера. — А-а, хорошо… В остальных сводках не было ничего особенного. В Палестине снова произошли стычки между евреями и арабами. Советы запустили еще одну ракету в космос. Джон Леннон заявил, что группа «Битлз» теперь популярнее, чем Иисус Христос, что вызвало большое возмущение среди христиан. Одно сообщение привлекло его внимание. В горах близ Шамони участились случаи схода лавин. Один альпинист пропал без вести. «Надо будет потом узнать, нашли ли?» — подумал он. Снова включился селектор. — Мсье президент, к вам министр иностранных дел. Он захлопнул папку. — Пригласите. Вошел невысокий брюнет с непроницаемыми водянисто-серыми глазами. Президент жестом пригласил министра сесть. — Мсье президент, — начал тот, — ваше решение о выходе из Североатлантического блока вызвало большую реакцию в мире. Я пришел посоветоваться с вами относительно нашей дальнейшей политики. Из селектора донесся голос секретарши: — Мсье президент, звонит ваша жена. — Соедините, Луиза. Извините, господин министр. Он поднял телефонную трубку. — Шарль, птенчик мой, ты не забыл, что мы сегодня идем в «Комеди Франсез» на премьеру? — раздался оттуда бойкий голос Сильвии. — Нет, дорогая, я не забыл. — А как ты думаешь, что мне надеть? — Не знаю, посоветуйся с Мари. — У нее нет вкуса. — А у меня? — У тебя?.. У тебя его тоже нет, но ты все-таки президент и должен знать, что мне надеть на спектакль. Он вздохнул. — Ну… Что-нибудь ненавязчивое. — Фиолетовое с рюшами? — Да. — Ну ладно, целую тебя, птенчик. Президент очень любил свою жену и разрешал ей звонить ему даже во время важных заседаний. «Если бы она тогда вовремя не появилась…» — подумал он. Но сейчас было не до воспоминаний. — Еще раз, извините, — сказал президент министру иностранных дел. — Продолжайте. Министр откашлялся и начал долгий монолог о том, насколько усложнились отношения по военному блоку, прежде всего с Америкой. Он минут пятнадцать высказывал свои соображения по этому поводу, а в конце предположил, что в результате Франция может оказать в изоляции. «Что-то он слишком сильно напирает на то, что мы пострадаем, если Штаты на нас обидятся, — глядя на холеные руки министра, сжимающие черный кожаный портфель, думал президент. — А уж не связан ли он с ЦРУ?» Но он сразу же отогнал от себя эту крамольную мысль. — …Кроме того, во вчерашнем своем выступлении Линдон Джонсон заявил… — Я знаю. — Президент перебил министра, встал из-за стола и, стуча каблуками, прошелся по кабинету. Надеюсь, господин министр, вы не считаете, что в нашей внешней политике мы должны ориентироваться на мнение президента США? Брови министра поползли было вверх, но сразу же вернулись на свое место. «Проняло», — подумал президент.