— Ага! — оживился Вадик. — Особенно про остров сокровищ. Там один мальчик нашел карту, а потом они поплыли, чтобы найти… — Знаю-знаю, — движением руки остановил его Бобров. — Хорошая книжка. Но вряд ли правдивая… Видишь ли… В литературе образ пирата романтизируется, из них делают героев без страха и упрека. Читатель ими восторгается и даже прощает смерть десятка-другого невинных людей. На самом же деле… Понимаешь, книжки — это одно, а жизнь — совсем другое. — Получается, что «Остров сокровищ»… — Стивенсон наверняка опирался на какие-то документальные факты, но… Девяносто девять процентов его романа — чистый вымысел. Я не слишком заумно говорю? — Бобров наконец раскурил свою трубку, и комната наполнилась приятным табачным запахом. — Понятно… — Вадик понурил голову. — Жалко… Жалко, что все это неправда… А читаешь — веришь. — На то оно и искусство, чтобы верить. Люди обязательно должны во что-то верить. Ты согласен со, мной? — И мы не будем проходить пиратов?.. — В школьной программе нет такой темы, да и изучаем мы историю СССР, а не какой-нибудь там Голландии или Португалии. — А в Советском Союзе никогда не было пиратов? — Никогда, — опять улыбнулся Бобров. — Это, по-твоему, плохо, да? — Скучно… — вздохнул Вадик. — Знаешь, у меня есть одна книга… — Учитель поднялся со стула и подошел к этажерке. — Она старая, издана в Англии… Где же она? Ага, вот… — Он снял с полки объемистый том в бархатном переплете. — Прочитать ее ты, конечно, не сможешь, английский текст слишком сложен… Но картинки… Посмотри, замечательный художник… Он наугад открыл фолиант, где-то посередине. На пожелтевшей от времени странице был нарисован дрейфующий в открытом море парусник. На капитанском мостике можно было рассмотреть мощную фигуру какого-то мужчины, который, указывая вдаль подзорной трубой, что-то кричал матросам, выстроившимся на палубе. — Это главный корабль испанской армады, — объяснил Бобров. — Он доверху гружен золотом. Но через несколько минут, — учитель перевернул страницу, — Френсис Дрейк взял эту посудину на абордаж. Никто из испанцев не остался в живых… Никто… У него было незыблемое правило — не оставлять свидетелей. — Френсис Дрейк… — смакуя каждую букву, медленно произнес Вадик. — Николай Иванович, а можно я возьму?.. На один день… — Только не засиживайся допоздна. — Бобров торжественно вручил мальчишке книгу. — Завтра в школу. …Следующим вечером, когда Вадик лежал с неожиданно открывшимся насморком в кровати и разглядывал старинный английский фолиант, в прихожей послышался странный шум. Несколько пар ног быстро протопали по скрипучим половицам. — Куда его? — раздался чей-то знакомый голос. — Давай на кухню. Да не спеши ты, плечо застряло. Нежнее… Вот так… Вали на лавку… Полотенце неси… Водой смочи его, водой! Тупица… Вадик осторожно выглянул из комнаты, вышел в темный коридорчик, остановился у двери, ведущей на кухню. Замер, не веря своим глазам… Отец лежал на деревянной лавке. Он был без сознания. Его лицо распухло, было покрыто кровоподтеками и ссадинами. Из-под густых волос на голове сочилась кровь. В склонившихся над отцом людях он узнал его сослуживцев по автопарку. Они суетились, обсуждая происшедшее, и, судя по всему, не знали, что делать. — Я побегу в больницу, — наконец решил один из них. — Да не умрет, ничего с ним не будет, — уверенно сказал второй. — Отлежится денек-другой… Он же пьяный вдугаря… Вряд ли вообще что помнит… — Да, пьяному можно таких пиздюлей отвешать, а ему хоть бы хны, — авторитетно заметил третий. — А вот зеленкой нужно смазать. Или йодом. Егоровна, у вас йод есть? — Мужчина обратился к бабе Насте, которая, прикрыв лицо руками и покачивая головой, стояла у печи. Вадик вернулся в свою комнату и заплакал. Ему было жаль отца… Всю ночь Витя просидел у кровати Кротова-старшего. Под утро, когда Сергей открыл заплывшие глаза и жалобно попросил воды, мальчишка первым делом спросил: — Кто? Кто это с тобой сделал? — Сынок… — простонал отец. — Милый мой, ненаглядный… Прости, что так получилось. Это я сам виноват… Боже, какой же я тебе пример подаю?.. — Кто это сделал? — повторил Витя. — Сынок… — Кто? — Не знаю… — гулко сглотнув, ответил Сергей, и по этой заминке мальчик понял, что отец его обманывает, что-то скрывает… Витя задержался в школе погонять с одноклассниками в футбол в спортзале, а когда вернулся домой, застал в огороде Вадика и Надю, игравших в скакалочку. — Как отец? — спросил Витя, швырнув ранец на крыльцо и без всякой боязни закуривая папиросу. — Вроде нормально… — пожал плечами Вадик. — Ты узнал? — Нет, он не сказал… Не хотел говорить, уперся — ни в какую… Хотя… — Витя глубоко затянулся, выпустил в небо сизую струйку табачного дыма. — Что-то из него вытянуть все-таки удалось. — Например? — включилась в разговор Наденька. Ей было жутко интересно, что же все-таки произошло прошлым вечером с дядей Сережей. — Отец несколько раз повторил… Надька, зажми уши. — Что я, маленькая, что ли? — обиделась девочка. — Ну, ладно… Отец несколько раз повторил: «Бородатая б… » Вот только кто это? Если бы знать… — А может, тот самый? — предположил Вадик. — Не понял… — Витя заглянул ему в глаза. — Какой еще «тот самый»? — Ну… Несколько дней назад мы с Надькой видели какого-то незнакомого дядьку… Он стоял у ограды и смотрел на нас. А потом спросил, есть ли кто дома… — А дальше? — Витя поторопил брата. — А дальше… Надька закричала… — Ничего я не закричала! — Щеки девочки покраснели. — Да какая разница, кричала она или нет! — вскипел Витя. — Что потом было? — А потом мы позвали бабу Настю, она ему нашептала что-то, он и ушел, — сказала Наденька. — А еще баба Настя попросила меня, чтобы я об этом батяне не рассказывал, — добавил Вадик. — Это еще почему? — Не знаю… — Хм… — Витя нахмурился и, затянувшись в последний раз, с яростью затоптал окурок. — Секреты какие-то… Тут что-то не так… Вот если бы найти этого бородатого… — Я знаю, как это сделать! — вдруг заявила Наденька. — Ты? — ухмыльнулся Витя. — Откуда? — Тогда… В тот день… — оглянувшись по сторонам, зашептала девчонка. — Когда бородач ушел… В общем, мне стало интересно, кто он такой, зачем приходил… и я выследила его… — Во, блин! — обалдело выдохнул Витька, и в глазах его вспыхнули искорки. — Зоя Космодемьянская… Витя Кротов и Роман Наливайко подкараулили бородача у бетонного забора, окружавшего строительную площадку. За пять дней слежки они выяснили, что незнакомца зовут Павлом, что ему около сорока лет, что приехал он в Спасск месяц тому назад, что работает на стройке сезонником. Причастен ли Павел к избиению Кротова-старшего, выяснить не удалось. Пока не удалось. …Бородач задержался у ворот. Попрощавшись с кем-то, он сунул в рот сигарету и чуть наклонился, прикуривая. В этот момент к нему и подкатил Роман. — Товарищ, угости папироской, — вполне вежливо попросил он. — Да, пожалуйста. — Сезонник залез в карман куртки за пачкой и тотчас ощутил острие ножа, приставленное к животу. — Прогуляемся? — иезуитски улыбнулся Роман. — Что? Куда? Зачем? — опешил бородач. — Я не понимаю… Вы меня с кем-то… Уберите нож… — Медленно повернулся и пошел вдоль забора, — прошипел Роман. — Пикнешь — пришью. Не рыпайся. Поговорить надо… Витя поджидал их в тесном и темном закутке между строительными бытовками-вагончиками. На счастье поблизости не было ни души — пересменка. В запасе — минут пять-десять, не больше. — Чего надо? — пытался возмущаться бородач и даже предпринял попытку высвободиться из цепких объятий Романа, но, получив оплеуху, умолк и лишь испуганно захлопал глазами. Бежать было некуда. Со всех сторон — железные стенки бытовок, единственный выход из закоулка перекрыт. — Варежку закрой, — приказал прорабу Роман. — Имя, фамилия. Быстро! — Павел Владимирович… — с трудом разлепляя пересохшие от волнения губы, промямлил бородач. — Павел Нахабцев… — Отца моего знаешь? — спросил Витя.