Оказавшись внутри одного из самых загруженных европейских аэропортов, папа одной рукой крепко держит меня за руку, а второй тянет чемодан на колесиках, который я ему одолжила. Целые сутки ушли на то, чтобы убедить папу, что этот чемодан совсем не похож на клетчатые сумки на колесах, с которыми Фрэн и другие старушки ходят за покупками. Теперь он смотрит по сторонам, и я вижу, что он замечает мужчин с похожими чемоданами. Папа выглядит довольным, хотя немного смущенным. Мы идем к автоматическим стойкам регистрации. – Что ты делаешь? Хочешь получить фунты стерлингов? – Это не банкомат, папа, это регистрация. – Мы не будем говорить с живым человеком? – Нет, за нас все сделает этот автомат. – Я бы не доверял этой железяке. Она на хомут похожа. Смотри, а вон там билеты проверяют люди. – Он машет рукой куда-то в сторону. – Папа, там регистрация на рейс в Америку. А мы все быстренько оформим здесь, в автомате. Папа заглядывает через плечо мужчины, стоящего рядом с нами. – Простите, как вы думаете, этот Железный Дровосек работает? – Scusi? Папа радуется: – И вам тоже скузи-вузи. – Он поворачивается ко мне с широкой улыбкой на лице: – Скузи. Отличное слово. – Mi dispiace tanto, signore, la prego di ignorarlo, è un vecchio sciocco e non sa cosa dice? – Это говорю я – извиняюсь перед итальянцем, которого явно сбили с толку папины комментарии. Представления не имею, что сказала, но он улыбается мне в ответ и продолжает регистрацию. – Ты говоришь по-итальянски? – Папа удивлен, я лихорадочно соображаю, что бы такое ему сказать, однако тут, к счастью, раздается спасительный голос – передают объявление по громкой связи. – Ш-ш-ш, Грейси, – отвлекается папа от моих лингвистических подвигов. – А вдруг это для нас? Нам лучше поторопиться. – У нас до вылета еще два часа. – А почему мы приехали так рано? – Так нужно. – Я уже начинаю утомляться, и чем более усталой я себя чувствую, тем короче становятся мои ответы. – Кто сказал? – Служба безопасности. – Служба безопасности чего? – Аэропорта. Вон там, видишь? – Я киваю в сторону металлоискателей. – Куда мы идем теперь? – спрашивает он, как только я достаю из автомата посадочные талоны. – Сдать наши чемоданы. – А мы не можем взять их с собой? – Нет. – Здравствуйте. – Девушка за стойкой рядом с металлоискателем улыбается и берет мой паспорт и папино удостоверение. – Здравствуйте, – весело отвечает папа, умильная улыбка пробивается сквозь морщины его постоянно нахмуренного лица. Я тяжело вздыхаю. Он всегда был падок на женский пол. – Сколько мест багажа вы сдаете? – Два. – Вы сами собирали свой багаж? – Да. – Нет. – Папа толкает меня локтем и хмурится. – Ты же собирала мой чемодан за меня, Грейси. Я терпеливо объясняю: – Да, но ты был в это время со мной, папа. Мы собирали его вместе. – Она не это спросила. – Он поворачивается обратно к девушке: – Это не страшно? – Нет, – отвечает та и продолжает расспросы. – Кто-нибудь просил вас пронести что-нибудь в самолет в вашем багаже? – Не… – Да, – опять перебивает меня папа. – Грейси положила пару своих туфель в мой чемодан, потому что в ее они не влезали. Мы едем всего на три дня, а она взяла с собой три пары. Три. – Есть ли в вашей ручной клади острые, режущие предметы, что-нибудь могущее представлять опасность в полете: ножницы, пинцет, зажигалка или что-то подобное? – Нет, – говорю я. Папа поеживается и не отвечает. – Папа, – толкаю я его локтем. – Скажи ей «нет». – Нет, – наконец отвечает он. – Молодец, – саркастически благодарю я его. – Удачной поездки. – Девушка возвращает наши документы. – Большое спасибо. У вас очень красивая помада, – успевает добавить папа, перед тем как я оттаскиваю его прочь. Я глубоко дышу, стараясь успокоиться, и напоминаю себе, что папа первый раз в аэропорту, он раньше никогда не слышал подобных вопросов – неудивительно, что семидесятипятилетнему старику они могут показаться довольно странными. – Ты волнуешься? – Безумно, дорогая. Не знаю, как развеять его тревогу, и замолкаю. Беру прозрачный пластиковый пакет и наполняю его своей косметикой и его таблетками, и мы медленно движемся через лабиринт, который представляет собой очередь к металлоискателям. – Я чувствую себя маленькой мышкой, – замечает папа. – А в конце сыр будет? – Он хрипло смеется. Господи, надо было заранее рассказать ему о процедуре проверки! Но поздно – буду воодушевлять личным примером. – Папа, делай все так, как тебе скажут эти люди из службы безопасности, хорошо? – Я расстегиваю ремень и стягиваю куртку. – Тогда все обойдется без неприятностей. – Неприятностей? Каких неприятностей? Что ты делаешь? Почему ты раздеваешься, Грейси? Я издаю тихий стон. – Сэр, не могли бы вы снять ваши ботинки, ремень, пальто и кепку? – Что? – Папа смеется, не веря своим ушам. – Снимите ваши ботинки, ремень, пальто и кепку. – Я не буду этого делать. Вы хотите, чтобы я ходил в одних носках? – Папа, пожалуйста, сделай это, – говорю я сквозь зубы. – Если я выну ремень, с меня спадут брюки, – сердито заявляет он. – Ты можешь придерживать их руками, – огрызаюсь я. – Господь всемогущий! – громко взывает папа. Молодой офицер оглядывается на своих коллег. – Папа, просто сделай это, – говорю я уже тверже. За нами собирается чрезвычайно длинная очередь из раздраженных опытных путешественников, которые уже сняли свои ботинки, ремни и пальто. – Пожалуйста, выньте все из карманов, – вмешивается другой сотрудник службы безопасности – постарше и с сердитым лицом. Папа выглядит неуверенным. – О господи, папа, это не шутка. Давай же, ты всех задерживаешь.