- Папа, может быть, всё-таки поедем к врачам? Тут уже Лейба остановился, во-первых, чтобы перевести дух, а во-вторых, чтобы ответить этому «сынку». И он ответил: - Молчи! Молчи лучше… Я проклинаю тот день, когда ты и твой папаша появились в моём доме, чтобы просить руки моей любимой дочери. Отцеубийца! И он снова двинулся к дверям, где леди Доротея стояла и рассматривала ауры прибывших, появившихся из тихой летней ночи; а когда Лейба наконец добрался до неё и поклонился ей, она спросила у него холодно: - Что вам угодно? - Мне угодно, чтобы меня не грабили! – заговорил ювелир в недопустимых тонах. Несмотря на его тон, леди де Флиан оставалось хладнокровной; она осмотрела его внимательно, заметила окровавленный платок, который Лейба прижимал к своему боку, оглядела также подошедшего к ним молодого человека и не без труда поднимающегося по лестнице старика, и лишь потом ответила: - Тогда вам следует посетить полицейский участок. Это же дом частного лица. - Я знаю! - заорал Мусаифф. - Я знаю, чей это дом! Меня в этот дом пригласили, к восьмая часам вечера! - И кто же вас сюда пригласил? – обдавая его холодом, вопрошала англичанка. - Хозяйка дома, вот кто! Да-да… Сама герцогиня Девонширская меня сюда пригласила. - Сомневаюсь! – всё так же холодно или даже уже надменно отвечала ему леди де Флиан. – Герцогиня второй день недомогает и не могла никого пригласить. - Не могла? – ювелир был готов то ли заплакать, то ли засмеяться. – Не могла? Да? А это, по-вашему, что? - и при этом он выхватил из кармана мятый и запачканный кровью серый листок бумаги, протянул его англичанке и потряс им. – Это что? Но высокородная дама даже не подумала пачкать свои перчатки об эту бумажку; тогда появившийся из-за её спины мистер Дойл взял грязный листок и развернул его. Быстро прочитал и тут же повернул бумагу так, чтобы на неё падал свет и сама леди Доротея могла прочитать её, не прикасаясь к ней. И та прочитала телеграмму и тут же заметила, обращаясь к ювелиру: - Эта телеграмма отправлена не из дворца. Там указан номер телеграфа, это двести второй телеграф. Герцогиня пользуется своим телеграфом, у него нет номера, у него есть буквенный индекс её дома, то есть ГД-2, – леди де Флиан чуть подождала и добавила едва ли не с насмешкой: – Вас провели! Казалось бы, на этом всё должно было и закончиться; всем было ясно, и Дойлу, и усмехающемуся Тейлору, что этих болванов вызвали на важные переговоры сами грабители. И те, даже не подумав о том, на какой телеграф дают ответ, взяли драгоценности и поехали на встречу. Это всё. Эти наглые ухмылочки спутников важной дамы для Лейбы Мусаиффа были особенно болезненны, более, чем рана в боку, может быть поэтому, вместо того чтобы смириться и поехать наконец к доктору, а потом и к полицейским, он вдруг воскликнул: - Не делайте из меня дурака! - А разве это делаем мы? – с насмешкой спросила англичанка. И этот, казалось бы, простой вопрос ещё больше распалил господина ювелира, и он, позабыв все приличия, стал нервно показывать на дом герцогини указательным пальцем и кричать при этом: - Это всё она… Это всё ваша герцогиня устроила, я не дурак, я всё прекрасно понимаю; когда я отказался уступить ей рубин, это ваша леди Кавендиш подослала ко мне эту сумасшедшую бабу! Думаете, я не понимаю этого? Кажется, леди Доротею уже веселил этот человек, он кричал и бесновался, нёс чушь, но она даже начала улыбаться, слушая его бред, хотя была в высшей степени серьёзной женщиной. Но это её веселье сразу прошло, как только она услышала всего одно. Леди де Флиан стразу стала серьёзной и подняла вверх указательный палец, приказывая ювелиру замолчать, и лишь после того, как он умолк, переводя дух, она спросила с значением: - Вы, кажется, упомянули какую-то женщину? - Да, - всё ещё резко отвечал ей Лейба Мусаифф и продолжил, чуть кривляясь: - Вас, наверное, это позабавит, но меня ограбила женщина. Но его слова англичанку совсем не позабавили; судя по всему, она стала ещё серьёзнее и ещё раз переспросила: - Вас ограбила женщина? - Да, представьте себе, меня ограбила молодая женщина с каким-то шофёром – или, по-вашему, я не отличу женщину от мужчины? - Это она вас ранила? – спросила англичанка. Мусаифф только поморщился: - Меня ранил вот этот олух, когда стрелял в неё. - Он стрелял в неё? - Дважды! - И что? – всё больше удивлялась леди де Флиан. - И попал только в меня, а потом она отобрала у него пистолет, – закончил рассказ Лейба. А его зять добавил, как будто оправдывался: - Она была необыкновенно ловкая. Тейлор и Дойл только переглянулись, услышав это, а леди Доротея вздохнула так, как вздыхает человек, собравшийся отдыхать и вдруг понявший, что у него ещё полно работы; и она произнесла: - Как она выглядела? - Как она выглядела… Как она выглядела… Она была, - он изобразил волнистые линии свободной рукой, - очень аппетитная. - Очень ловкая и сильная, - снова вмешался Аарон Гольдберг, - она мне нос разбила и губы. На ней был гимнастический облегающий костюм и маска, она явно готовилась к этому… - Помолчи! – простонал Лейба. – Помолчи ради всего, что для тебя свято…, - и тут же согласился со своим зятем, заявив: – Да, она была очень сильной, очень… И была в чёрном таким костюме, через который всё проступает. Я пытался не отдать ей камни, но она вырвала их у меня, словно у ребёнка. Тут леди Доротея взглянула на Тейлора и на Дойла, и те, словно поняв её взгляд, приблизились к ней до неприличия близко, и тогда она прошептала: - Тейлор, что думаешь? - Мы подняли русскую с её лежбища, она осталась без жилья, без паспорта, вероятно и без денег. Если она не ушла…, - он сделал паузу, – возможно, это она. - Но откуда ей знать насчёт ювелиров и герцогини? – спрашивала начальница. Но на это Тейлор только пожал плечами: понятия не имею. Но тут заговорил Дойл: - Она же была у герцогини во дворце… Может быть, что-то слышала от прислуги или от этих… от сотрудников доктора Мюррея. Доротея де Флиан поморщилась, эта версия не показалась ей правдоподобной, но и отбросить её сразу дама не пожелала; она чуть подумала и спросила: - Допустим, мы нашли лежбище русской, но почему она не ушла, оставшись без паспорта и без денег? - Может быть, у неё есть ещё один паспорт, - предположил Тейлор, - а денег нет, вот она и затеяла это дело. А может, это вообще не она. - Очень бы я хотела верить, что это не она, - задумчиво произнесла леди Доротея. – Но всё-таки если это была русская и она осталась без денег, почему она не ушла из Гамбурга? Тейлор только пожал плечами: ну кто там может знать, что у этих фанатиков на уме. Но у Дойла снова нашлась теория, и он не преминул её озвучить: - Может, она вообще не уйдёт отсюда, пока наш славный линкор не покинет доков. Этот довод оказался настолько весок, что задумчивое лицо дамы сразу, в одну секунду, стало жёстким. Кажется, она приняла решение. - Дойл, езжай в полицейское управление, выясни, что им известно об этом происшествии. - Но эти…, - Джон кивнул в сторону ювелиров, - они ещё не дали показаний полицейским, насколько я понял. - Я сама приму у них показания, - твёрдо заявила леди де Флиан, - вы же узнайте, что полицейским известно про это дело. - Как прикажете, миледи, - отвечал Дойл и стал спускаться по ступенькам вниз, уже ища глазами извозчика. А женщина повернулась к Тейлору. - Тейлор. - Да, миледи. - Телеграмма у вас? - Вот она, - отвечал ей подчинённый, показывая грязную телеграмму, которую всё ещё держал в руке. - Отправляйтесь на телеграф, выясните о ней всё, что сможете, пусть телеграфист вспомнит, кто её давал. - Конечно, миледи, - ответил Эбердин, поклонился и отправился вслед за Дойлом. А леди де Флиан взглянула на ювелиров. - Заходите в дом, господа, - и уже готова была сама пойти первой. Но к ней обратился самый молодой из ювелиров: - Господину Мусаиффу нужна помощь! Он потерял столько крови, у него все штаны мокрые от крови, мы уже начинаем за него волноваться. - У нас есть хороший врач, он его осмотрит, - произнесла дама и пошла в дом. А ювелиры отправились за нею и, несмотря на рану и обиду, Лейба был рад, что нашёл слушателя. И собирался высказать всё, что он думает об этом деле и о герцогине тоже.