– Сидеть, сука! Вякнешь или дернешься – второе прострелю! Выстрел из «ТК» прозвучал громким хлопком – Гловацкому удалось попасть в ухо – все же четыре метра практически убойная дистанция, с нее он никогда не промахивался по пятирублевой монете – а здесь ухо больше спичечного коробка. Кобулов схватился за него ладонью, побледнел, кровь закапала между пальцами. – Идет страшная война моторов, тот, кто захватит господство в воздухе, ее выиграет! Ты тут наследил – четвертый сигнал! Неужели можно поверить, что десятки летчиков, многие из которых Герои Советского Союза, станут поголовно предателями?! Ты смог это провернуть, их всячески избивали твои уроды Влодзимерский, Родос, Шварцман! Ты сам выписывал ордера на их аресты минуя наркома Меркулова! Что, не ждал, сволочь, такого?! Я многое на тебя накопал! Торопился ты моментом воспользоваться, доверием к тебе товарища Сталина и наркома Берии. И война грянула, а наша авиация без командования осталась. Вот и катастрофа! И в ней виноват ты, предатель, шпион и враг народа! На какую-то секунду Гловацкий отвлекся – к дому бежали военные, все с оружием в руках, впереди водитель с ППД. Все правильно – они ведь слышали его монолог обличения, выстрел и сделали выводы. – Сука! Гловацкий успел выстрелить чуть раньше – оба чекиста плавно, но невероятно быстро ушли в стороны, выдернув оружие – «официант» «наган», а тот, что с чайником, – «ТТ». Кобулов тоже выхватывал свой «ТТ» из кобуры – но три секунды были в резерве, вряд ли этот упырь имел представление об огневых контактах, а тем более о рукопашной схватке. «Официант» свалился на пол – с такой дистанции выучка не спасет даже «волкодава», причем тех же «крапов» готовили ничуть не хуже, а Гловацкий получил свой берет если не одним из первых, то в первой полусотне точно. Все же роту натаскивали именно на борьбу с террористами и захват бандитов. Уж последних изрядно обезвредили, и стреляли оные прилично. – Твою мать… Хрип вырвался из горла, руку обожгло, «коровин» выпал из обмякшей ладони. Ударило в плечо – но вскользь, так в него уже попадали. Тело само качнуло «маятник» – «ТТ» в правой руке посылал пулю за пулей в противника, что сам пытался увернуться, распластавшись в рывке. Гловацкий прекрасно понимал, что парень не при делах – его просто хотели «слепить» живым, без сильных повреждений. И он попал в метнувшегося чекиста дважды – в грудь и в голову, зная, что наповал. В «ТТ» оставалось всего два патрона – их нужно всадить в Кобулова, в сердце – комиссар уже выхватил пистолет и выстрелил в него. Гловацкий качнулся, но, видимо, силы и реакция уже были не те – бок обожгло, тело откинуло к стене. И тут же сильнейший удар в грудь… «Все, хана. Колдун прав, к стенке поставили и расстреляли. Жаль, не успел в него всадить». – Гловацкий сползал по стене, оставляя на ней пятна своей крови. Из последних сил вскинул «ТТ» и выстрелил в силуэт Кобулова – глаза затуманились. По звериному реву понял – хорошо попал, точно в цель. Выстрелы загремели чередой, уже не в него – остатками сознания понимал. И последнее, что он увидел и услышал в своей жизни, – очередь из ППД, в упор, на полдиска, опрокинула Кобулова на стену… Послесловие Председатель президиума Верховного Совета Российской Федерации А. А. Кузнецов Псков, 3 августа 1981 года – Сорок лет прошло… Как давно было… Кузнецов еще раз обвел взглядом монумент – яростный взгляд, шрам, изуродовавший лицо, решительностью и силой веет от мертвого камня. Он такой и после смерти остался в его памяти – легендарный генерал, войска которого преградили путь фашистам на Ленинград. Вот только звезда Героя лишняя – не вручили ему ее при жизни, посмертное вышло награждение. Память тут же стала листать страницы – вот бежит к домику, сжимая холодную рукоять «ТТ», а там гремят выстрелы. А в голове одна мысль: вот как высоко шпионы и предатели взобрались, теперь понятно, почему и война оказалась катастрофической, и людей пачками НКВД под репрессии подвело. Изменники там окопались, иуды! Гловацкий лежал у стены – ярость на лице, и в то же время радость – немыслимое сочетание. Генерал был мертв – китель весь в крови, испятнан пулями. И все – потом как в тумане – очнулся, когда дали в руку телефонную трубку. У летчиков в доме имелся коммутатор – соединили со штабом ВВС в Ленинграде. Приказал немедленно передать генералу Новикову информацию, что должна быть сообщена маршалу Ворошилову и товарищу Жданову. И тут же соединили с ГлавПУром – услышав голос Мехлиса, задыхаясь, сказал: «Убит генерал Гловацкий, Кобулов и его сообщники ранили еще генерала Егорова и убили батальонного комиссара Шмакова из политотдела фронта». На минуту воцарилось молчание, Мехлис словно впал в ступор – а потом, после вычурной ругани, только передал приказ одним словом: «Ждите!» Снова навалился туман в памяти, не помнил, как оказался в кабинете Сталина – покрытое оспинками лицо, пронзительный взгляд вождя. Отдал ему в руки пакет, как следовало из надписи на нем, повинуясь кивку, сел на стул – напротив Берии – нарком был бледен, постоянно утирал платком пот, капли которого покрывали не только лицо, но выступали на стеклах круглых очков. И Мехлис, сжавший свои кулаки, лежащие на столе, да так сильно, что костяшки пальцев побелели. В кабинете царила мертвая тишина, только шорох от перелистываемых страниц. И глухо прозвучали непонятные, сказанные на грузинском языке слова – Берия побледнел еще больше, хотя казалось, что такое невозможно, и, чуть пошатнувшись, вышел из кабинета. И короткий вопрос уже к нему: «Генерал говорил с вами в полете?» Ответил, что только попросил передать пакет Сталину, если самолет рухнет – улыбнулся, мол, шутка. А потом тихо произнес: «Позаботься о Софье, если что». И больше ничего не говорил – по виду был плох, прихватило сердце. Вождь ничего не произнес в ответ, только кивнул, и Кузнецов вышел из кабинета. История с Гловацким завершилась через день – генерала похоронили в Пскове, на берегу Великой, согласно завещанию. Тысячи жителей, бойцов и командиров собрались у братской могилы погибших красноармейцев 41‐го корпуса. Поклялись – Псков не сдадут! Клятву свою сдержали – фашисты так и не прорвали здесь «Линию Сталина». А дальше была война, изнурительная и долгая, но закончилась взятием Берлина, как и говорил Гловацкий, в 1945 году, победном, в памятный всем гражданам СССР день создания РККА и РККВМФ – 23 февраля, когда в поверженном Берлине был подписан акт о безоговорочной капитуляции фашистской Германии. Как долго все шли к этому знаменательному дню! Память стала перелистывать страницы – каждый день войны врезался навечно. Так он и остался членом Военного Совета Северо-Западного фронта – командующим генерал-лейтенант Ватутин, начальником штаба генерал-майор Егоров. В конце августа немцы начали наступление веером – штурмом овладели Великими Луками. Главный удар на Порхов нанесла 4‐я танковая группа, которую усилили одним корпусом из 3‐й. Продвигался враг очень медленно – ожесточенные сражения шли за каждый город, что были за месяц превращены в крепости. Холм, Новоржев, Старая Русса – столь яростных сражений он больше не видел. А потому к рекам Шелони и Черехе фашисты подошли обескровленные. Взяли с двух сторон в осаду Остров, а их попытки овладеть Порховом и Шимском были отбиты переброшенными резервами. И фронт здесь застыл почти на год, позиции покрылись траншеями. В октябре немцы попытались захватить Эстонию – потеснили 8‐ю и 11‐ю армии, снова уткнулись в «Линию Сталина» и в укрепрайоны по рекам Навесте и Эмбах. И это было все – больше они не продвинулись здесь ни на шаг. Может быть, их наступление вообще захлебнулось, но в середине августа фронт лишился своей главной ударной силы – 1‐ю конно-механизированную группу генерала Лелюшенко перебросили на Брянский фронт, который возглавил генерал армии Жуков. С ней отправились два стрелковых корпуса и 5 дивизий – все резервы, что так бережно скопил и подготовил генерал Гловацкий. Но этого хватило, чтобы предотвратить катастрофу Юго-Западного фронта. 2‐я танковая группа Гудериана была остановлена после жесточайших боев – генерал Жуков измотал ее совершенно! Вот только удар 1‐й танковой группы Клейста со стороны Кременчуга отразить поначалу было нечем. Над Киевом нависла угроза вражеского окружения. Пришлось отступать, выводя войска, эвакуируя заводы, сырье и технику. Фронт стабилизировался только поздней осенью на линии Чернигов – Полтава – Днепропетровск. А 10 октября фашисты начали операцию «Тайфун» – решили овладеть столицей Советского Союза. Вот только за два месяца передышки Западный фронт покрылся траншеями – еще 5 августа Ставка ВГК приказала перейти к стратегической обороне. Спешно готовились резервы – решено было более не развертывать новых дивизий, остановились, не дойдя до «300»-х номеров. Началось комплектование бригад – на увеличенные полки требовалось вдвое меньше времени. Расформирование стрелковых корпусов остановили – в них вводили по 3—4 бригады с частями усиления. А вот половину мехкорпусов упразднили – танков на них просто не имелось, танковые дивизии перевели в бригады. Большое внимание уделили созданию стратегических резервов – выводимые в тыл дивизии спешно доукомплектовывались, те, что на фронте сражались с немцами, бесперебойно получали маршевое пополнение – что впервые было применено еще под Псковом. «Тайфун» бушевал месяц, немцы едва продвинулись до Ржева – Вязьмы – Орла и встали, не в силах продвинуться дальше, хотя ввели в сражение три танковых группы из четырех, что имелись на советско-германском фронте. «Блицкриг» окончательно выдохся, преодолеть подготовленную оборону с хода оказалось для врага крайне сложным делом, с большими потерями в людях и бронетехнике. Весь ноябрь тут шли кровопролитные бои. Красная армия только училась правильно воевать, но уже в каждом соединении сохранялся костяк ветеранов, значит, передавался боевой опыт. Армии Северо-Западного направления стали на всю войну самой настоящей кузницей кадров. К ноябрю в Ленинграде заново сформировали и оснастили 10‐й и 12‐й механизированные корпуса, но уже названные танковыми, пять бригад, три десятка полков прорыва из тяжелых «Климов». Заводы «северной столицы» работали круглыми сутками, наращивая выпуск вооружения. А его количество впечатляло – в июле 168, в августе 197, в сентябре уже 214 КВ. За следующие три месяца произвели почти 700 КВ, а также более трехсот Т‐50. Получили дополнительную броню около пяти сотен Т‐26 и БТ, выпустили сотню самоходок на их базе и более трехсот бронетранспортеров. В декабре Красная армия перешла в контрнаступление на всем фронте. К сожалению, враг оказался силен и отчаянно отбивался, хотя ему не хватало зимней одежды – фашисты кутались в женские платки, даже в лохмотья – но сражались ожесточенно. СЗФ отбил только Холм и Новоржев, застрял перед Опочкой и Великими Луками, понеся значительные потери. Западный фронт, проломив в трех местах вражескую оборону, дошел до Смоленска и Брянска, вышел к Могилеву, но тоже перешел весной к обороне. На южном участке фронта удались лишь небольшие вклинения, и даже хуже того – в декабре наши войска оставили Одессу, которая героически оборонялась от немецко-румынских захватчиков. А 8 декабря Япония напала на США – теперь война шла по всему земному шару. Всем казалось, что в наступившем 1942 году враг будет окончательно изгнан из пределов СССР. Но Германия оказалась чрезвычайно сильна – и в мае нанесла сильнейшие удары, отбросив Западный и Брянский фронты на исходные позиции. Потом последовало наступление на юге – фашисты прорвались к Харькову и Сталино, возникла угроза выхода в низовья Дона, к Ростову. Выйдя к Крыму, немцы месяц штурмовали перекопские укрепления и прорвались в глубь полуострова. Советские войска отошли на заранее подготовленные позиции Ак-Монайского перешейка, что закрывал дорогу на Керчь, и стали оборонять Севастопольский укрепрайон. Это были последние успехи врага – Харьков захватить не удалось, там Т‐34 прямо с завода отправлялись на передовую. Именно от него ударила к югу 1‐я танковая армия Лелюшенко, а от Сталино (Донецка) навстречу ей 2‐я танковая армия генерала Лизюкова. Затем перешли в наступление и другие фронты – так что к весне 1943 года Красная армия вышла к Днепру на всем протяжении, от Смоленска до Херсона, освободив Левобережную Украину, южная часть которой, от Одессы до Харькова, в приказах стала именоваться по-старому, как было до революции – Новороссией! В феврале 1943 года при посредничестве Англии и США состоялись переговоры с Финляндией – Кузнецов участвовал в них, к своему удивлению, вместе с Молотовым, Ждановым и маршалом Ворошиловым. Граница между странами осталась в соответствии с Московским соглашением 1940 года, но с учетом границы по окончании Северной войны 1721 года. Финнам были сделаны даже большие уступки – возвращен район Аллакурти, отданы Ухта и Ребола, что ранее не были финскими, но вся область Печенги (Петсамо) стала советской – ибо до 1917 года входила в состав Российской империи. Немцы были выдавлены из Заполярья полностью, но вот в Норвегию Красная армия входить не стала, лишь помогла англичанам занять Тромсе для обеспечения проводки конвоев, следующих в Мурманск. Именно с этого момента Кузнецова перевели в Москву, он стал членом ЦК и кандидатом в члены Политбюро, уполномоченным ГКО. Они вместе с Вознесенским фактически руководили СНК, будучи заместителями самого Сталина. В июле 1943 года, после высадки союзников в Италии, состоялась встреча Сталина, Черчилля и Рузвельта в городе на Волге, носящем имя вождя. Именно здесь «Большой тройкой» приняты эпохальные решения, Кузнецов присутствовал на заседаниях, уже как член Политбюро. И на него стали смотреть как на возможного преемника Сталина – да и сам Иосиф Виссарионович однажды вечером так и сказал ему тихо: «Ты возглавишь партию, Вознесенский – правительство». В 1943 году всем стало ясно – фашистский блок будет разгромлен, а Италия уже вышла из войны, хотя Гитлер спас своего союзника Муссолини. Вот только Германия, несмотря на все свое производство, включая заводы оккупированных стран, противостоять могущественным странам мира не могла. Красная армия усиливалась новыми образцами вооружения, потоком шли поставки под ленд-лиз. В Ленинграде и на Урале стали выпускать новый танк ИС, фактически усовершенствованный образец КВ, вооруженный 100‐миллиметровой пушкой, что проламывала броню новых германских «кошек» – «Пантеры» и «Тигра». Т‐34 с объемом в две с половиной тысячи машин ежемесячно стал основным танком – на нем поставили новую башню с 85‐миллиметровой пушкой. А вот легких танков заводы уже не выпускали – производство Т‐50 свернули к ноябрю 1942 года, а «малыша» Т‐60, выпустив всего тысячу танков в Москве, переработали в самоходную пушку «оса» – вот ее производство наращивалось со сказочной быстротой – 4‐тонную машину делали на трех заводах, до 20 тысяч в год. Дивизион таких убийственных и очень дешевых пушек получила каждая дивизия, оснастив ими самоходно-противотанковые батареи. Кроме этих «малюток» в Ленинграде на шасси КВ, а потом ИС стали выпускать мощные самоходки со 122‐миллиметровой пушкой и 152‐миллиметровым орудием МЛ‐20 – на фронте такие именовали «зверобоями» – за отстрел германских «кошек». Возглавили танковые войска одни из лучших военачальников, двое из которых стали в конце войны маршалами Советского Союза – Лелюшенко и Черняховский. А с ними и сам Ватутин, получивший высокое звание на год раньше, за победную Прибалтийскую операцию. Еще трое стали маршалами бронетанковых войск – Полубояров, Родин, Горленко. Ударные войска, меч и щит СССР оказались в надежных руках! Авиация оказалась под командованием еще одного «ленинградца», что с июля 1941 года стал применять новые формы ведения войны в воздухе. А потому неудивительно, что, встав во главе ВВС Красной армии, он добился выдающихся успехов. За эти заслуги и победы Новикову присвоили высшее звание главного маршала авиации, а освобожденный Рычагов стал маршалом. К зиме 1944 года советские войска вышли на границы СССР, лишь в Прибалтике, на Западной Украине и Белоруссии немцы цеплялись за рубежи. Но было это отчаянием – в марте был взят штурмом Бухарест, и нефть из Плоешти перестала поступать в баки прожорливых танков и самолетов, а подводные лодки уже не так часто выходить на коммуникации союзников в Атлантике. Нефть – кровь войны, обескровить врага – значит победить! Весной война перешагнула границы еще дальше – Болгария вышла из фашистского блока, а затем последовало освобождение Греции, настолько стремительное, что это вызвало сильное раздражение мистера Черчилля. Но пока второй фронт не был открыт, Англия ничего не могла сделать. В июне союзники высадились в Нормандии, а к осени Франция была освобождена. Но и советские войска не стояли на месте – германские войска были выбиты из Прибалтики, Красная армия вступила на территорию Польши, Венгрии, Югославии, Чехословакии, начались бои в Восточной Пруссии. К декабрю союзники и Красная армия подошли уже к собственно границам Германии – исход войны стал ясен для самого тупого немца. Собственно, это и привело к заговору, в ходе которого Гитлер был взорван «адской машинкой». В ноябре 1944 года «Большая тройка» встретилась еще раз – в Ялте, где переговоры привели к появлению ООН с Советом Безопасности, и Сталин дал обещание начать войну с Японией не позднее весны 1945 года. Островная страна сама попросила СССР о посредничестве и после консультаций с США объявила о капитуляции с выполнением ряда условий – одними из которых была полная деколонизация Кореи и передача СССР южной части Сахалина и всех Курильских островов. И 9 мая стало днем окончания Второй мировой войны, в которой погибло около десяти миллионов советских граждан. Кузнецов вздохнул – империализм с его постоянным дележом мира нужных выводов не сделал, и стоило умереть Рузвельту, как США возглавил «ястреб» Трумэн – началась «холодная война». Но запугать СССР ядерным оружием не удалось – в 1947 году испытали собственную атомную бомбу. Это стало достойным ответом на угрозу агрессии. Главное не в этом – за два года восстановили разрушения, отменили карточную систему, провели кардинальные преобразования. Название СССР стало общим для всех государств социалистической ориентации. А границы великой страны, сокрушившей фашизм, бывшего Союза, стали Российской Федерацией – единого, слитного и неразделимого союза 3 бывших республик – собственно России, Украины и Белоруссии. И трех федеральных округов – прибалтийского, закавказского и среднеазиатского. Причем из входившей в последний округ Казахской АССР вывели районы с преобладанием русского населения. В обновленной России был проведен ряд важнейших реформ – экономическая, с элементами НЭПа – решено было отказаться от ликвидации мелких производителей и собственников, каких было множество в странах Восточной Европы, и даже разрешить их появление снова. Сталин на съезде СССР так и сказал: «Мы все равны, и люди должны сами выбирать, как им жить». Это стало величайшей реформой во всех странах социализма – рядом существовали и взаимодействовали государственная и негосударственная экономика. Последняя в виде артелей, кооперативов, семейных хозяйств занимала ряд отраслей группы Б – «производство средств потребления», в то время как в руках государства оставалась группа А – промышленность, сырье и ресурсы, энергетика и другие важные производственные компоненты. И главное – началась демократизация. Выборы стали альтернативными с 1953 года, на них не только допускались кандидаты от профсоюзов, общественных организаций, даже создание политических партий исключительно народной социалистической направленности. Реформы продолжались несколько лет, шли с трудом – многие деятели Коммунистической партии Российской Федерации выступали против них и даже всячески вредили, не говоря о других странах Союза, где были сильны позиции буржуазного элемента. Товарищ Сталин четко гнул выработанную им самим линию и со временем стало ясно, что оказался прав. Так что в 1960 году он стал первым главой Союза, а после его смерти в следующем году решили назначать руководителей поочередно от каждой страны сроком на один год. И ввели единую денежную единицу, что со временем выдавила доллар, франк и фунт стерлингов из обращения. Им стал золотой червонец, получивший широкое распространение и уважение, особенно в африканских и азиатских странах, добившихся независимости. – Пора уходить. – Кузнецов тяжело вздохнул. Ему 75 лет, предельный возраст для председателя Совета старейшин Верховного Совета, который по традиции становится во главе президиума. А из Совета народных депутатов выбирают министров правительства РФ. Он посмотрел на монумент и тихо произнес, словно продолжая неоконченный разговор: – Интересно, что ты написал Сталину в тетради, ведь ее так и не нашли, хотя упорно искали?! Удивительный ты человек, Николай Михайлович, во многом прав, но и некоторые твои прогнозы не сбылись. И к счастью, что ошибся, и война раньше окончилась, и потерь столь ужасных не понесли. Страшно представить, что было бы с нами, если бы потеряли те 27 миллионов, втрое больше. А так было кому и нашу страну из руин поднять, и прилавки товарами заполнить, и в космос ракеты запускать! И мы первые во многом, генерал, как ты и мечтал, – и это первенство не утратим! Командир ВС ОМОН полковник полиции Гловацкий Иркутск, 2 июля 2018 года – Гловацкий, тебе говорили, что обманывать жену нехорошо, да еще хирурга?! Да-да, самую-самую, как ты говоришь, дважды Гловацкую, и по мужу, и в девичестве, – теплая ладошка жены легла между лопаток, и его там словно током ударило. Он попытался повернуться и тут же получил шлепок по рукам, которыми попытался обнять своенравную женушку. – Э, нет, товарищ полковник, – руки прочь от моих бастионов, взяли моду все штурмом брать, что самолет, что супругу… Протест был задавлен на корню, и таким поцелуем, что ему показался обжигающим, словно первым – и это после двадцати лет супружеской жизни. Вот только любимая женушка не размякла, нашла силы отпихнуть от себя и продолжила сварливо говорить, но глаза влюбленно рассыпали искорки: – Ты от ответа не уходи – где осколок поймал? Не порез после бутылки – осколок! Я ведь майор и такие шутки хорошо знаю! – Ты понимаешь, Софушка, полгода мы этих ляхов с майданутыми во Львове разнимали – и один пан с изобретения твоих дедушек нам гранату запулил, хорошо, что осколочную, не кумулятивную – иначе бы из нас в том бэтээре неплохое жаркое получилось, на косточках и с подливкой. – Николай Михайлович говорил жене всегда правду, за исключением, понятное дело, той информации, что шла как служебная, или с ноликами, или как ДСП. – Дедушек не обижай – они старались. С этих РПГ немецких «тигров» с сорок третьего года жгли за милую душу! – Ни одна броня не спасает до сих пор, – согласился Гловацкий, – гении они у тебя, поклон им низкий за гранатомет, что до сих пор выпускают. Ведь три четверти века прошло… – Ты дифирамбы не пой, привычка с темы соскакивать. Где лобик тебе расквасили еще, супруг?! Хоть не видно за прической, я женщина с опытом, разглядела. Опять в драку сам полез? – Что ты, вот тебе крест! Со Львова в Варшаву поехал, в купе трое из 1‐го гвардейского корпуса оказались, твоего дедушки орлы, полковник и два майора. Как узнали мою фамилию, так сразу в лоб и спросили, пришлось мне «колоться». А уж в дивизии у них набрался как цуцик и лбом Т‐72 поцарапал, башню… Изнутри… – Да, у «гловатцев» это правило, нашу кровь так встречать. Традиция, однако, уже древняя – напоить и на танке покатать. Мне тоже пришлось с бабушкой в детстве кататься, хорошо хоть водкой не потчевали и матом не ругались. А папа рядом стоял и смеялся! Он тогда 2‐й гвардейской дивизией командовал, а мы в 3‐ю приехали. Николай Михайлович едва подавил смех, представив бабушку Софью Михайловну в шлемофоне. Немного до столетия своего не дожила, доброй души человек. Рассказывала им часто, как встретила Николая Михайловича в поезде, как поразила их любовь с первого взгляда. Но война – фашистские танки с крестами, небо в дыму, бомбежки и страшная рукопашная схватка у дотов, где генерал сразу семерых гитлеровцев, что наших раненых кололи, в капусту саперной лопаткой изрубил. Геройский генерал, что тут скажешь! Бойцы его боготворят до сих пор в этом корпусе, где собраны все три дивизии. «Гловатцами» себя именуют, а саперная лопатка у них вроде фамильного меча для самурая, владеют ей на уровне мастеров – самое нешуточное наказание – лишить права на ношение МПЛ‐50. И матерятся отчаянно – опять традиция! Инструкции Гловацкого, что до сих пор в армии актуальны, исключительно такой речью написаны. От этой любви в 1942 году родился у бабушки сын, которого назвали Колей, в честь погибшего отца – генерала, Героя Советского Союза. Но вот с фамилией случились нелады – у матери ведь Шверде, а у самого Николая Михайловича законная жена в Ярославле с дочерью. Но все разрешилось быстро – сам «всероссийский староста» Калинин выдал грозную бумагу, и документы на фамилию Гловацкого мигом оформили, как и пенсию. С таким отцом была будущему тестю только одна дорога – в Суворовское училище, по стопам бати. Потом молодой лейтенант попал прямиком во 2‐ю гвардейскую дивизию, что в начале войны 118‐й стрелковой именовалась. Все ступени прошел, от взводного, и через академию в комдивы, а потом и корпусом командовал, генерал-полковником стал. Сейчас на пенсии, живет в Москве, в окружении внуков. Женился он на дочери конструктора Таубина, которого отец чуть ли не из-под расстрельной статьи увел. И удивительное дело – сын знаменитого оружейника женился на дочери Гловацкого, так что все ветви рода сплелись. Софья Михайловна с женой командарма стали подругами на долгие года и внучат вместе пестовали. – Софушка ты моя, какая наблюдательная. – Гловацкий обнял жену, их поцелуй затянулся. Наконец супруга снова выскользнула из объятий. И как девчонка показала ему язык. – Потерпишь до вечера, а то приезжаешь из командировки аки зверь ненасытный. Я ведь на десять лет тебя моложе, а умаялась уже, дорогой муж, вашим желаниям потакать. С такой страстью мне ведь третья беременность грозить может… – Ух ты, я только за! Сколько лет мечтаю! Дочурку хочу! – Ни за что! Чином не вышел! Будь ты генералом, я бы решилась – год ведь еще до сорока, а так нет! Так что извольте убрать руки, полковник! Буду тебя кормить с ложечки, как раненного при исполнении долга. И еще ты у меня старенький, скоро пятьдесят стукнет… – Да я любого молодого уделаю, я же крап… – А я врач и жена! Сиди, кормить сама буду! Гловацкий приуныл, наблюдая, как его любимая женщина в коротком халате уходит на кухню. Да уж, свела их судьба. Он ведь из Нижнеудинска, и полный тезка легендарного генерала – только из казаков. Окончил школу и поступил в Новосибирске в командное училище внутренних войск. А на 2‐м курсе отправили его вместе с командой в Нижнеудинск – там целую улицу именем генерала назвали. Приехали в город многие с ним воевавшие рядом, в том числе и «крестник» – боец, которого Гловацкий у дотов спас от смерти, немцев порубив. Вот такое к генералу Власьеву прозвище прилипло с легкой руки маршала Ворошилова. И Софья Михайловна была с внучкой Софушкой, девяти лет от роду. Когда узнала, что в строю стоит полный тезка генерала, то сама подошла к нему и заговорила. Он стал отвечать старой женщине, а та смотрела на него изумленными глазами, и упала бы, но курсант успел ее подхватить. Потом узнал причину обморока и удивился – оказывается, он с ней говорил с той же интонацией и манерами, что и легендарный генерал. И сразу же Софья Михайловна упросила, буквально умоляла принять участие в эксперименте. Если бы он знал тогда, что выйдет! Она подвела его к генералу Власьеву за спину, и Николай громко сказал: – Помни, крестник, в военном деле мелочей не бывает! Старый генерал чуть ли не подпрыгнул, лихо развернулся, словно стал младшим лейтенантом, и отчеканил: – Так точно, товарищ командарм! Мелочей не бывает! А потом, разглядев, кто ему так сказал, чуть ли не врукопашную с матом кинулся – спасла Софья Михайловна. А закончилось тем, что старик Власьев подарил легендарную лопатку генерала и упоил до невменяемого состояния, смотря при этом восхищенными глазами и слушая с открытым ртом, как и бабушка. Да, бабушка, ибо маленькая Софа забралась к нему на коленки и при всех объявила, что выйдет за него замуж. Все тут посмеялись, кроме бабушки – она единственная знала, какой является ее внучка. И пошел через девять лет капитан Гловацкий под венец с этой своенравной особой, что влюбила его в себя после долгой переписки и свиданий в каникулы, со временем превратившись в очаровательную девушку.