– Хорошо, быстро ложитесь, вы все, – проговорила мисс Теобальд. – И если я услышу этой ночью хоть один звук, вас ждут ещё более серьёзные последствия. Проследив, чтобы девочки разошлись по комнатам, она ушла к себе, ломая голову, как решить это дело наилучшим образом. Была ли она права, когда позволила цирковой девчонке Карлотте поступить в Сент-Клэр? Нужно было сразу догадаться, что сохранить её прошлое в тайне невозможно! А теперь начались проблемы с Пруденс Арнолд – эта девочка не нравилась мисс Теобальд так же, как и всем остальным. А как быть с Робертой, если о ней сплошные отрицательные отзывы? Три девочки разошлись по кроватям. Карлотта заснула, едва опустив голову на подушку. Она редко волновалась из-за чего-либо и сейчас тоже не видела причин для огорчения. Бобби долго лежала и думала о том, что случилось. Она не любила и презирала Пруденс, но всё равно не желала ей серьёзных неприятностей. Хуже всех было Пруденс. Она прекрасно понимала, что совершила серьёзный проступок. Ведь Пруденс всегда считала себя образцом для подражания – честной и прямой и осуждала низкое, подлое и недостойное поведение. А теперь из-за этих гадких Бобби и Карлотты, которые суют свои носы, куда не следует, все узнают, что она притворялась. Какая дрянь эта Карлотта! Так преспокойно доложила мисс Теобальд обо всём, что они с Бобби увидели. Пруденс не понимала, что все уже давным-давно разглядели, какая она есть на самом деле, и считают её самодовольной лицемеркой и доносчицей. На следующий день мисс Теобальд по очереди вызвала к себе всех трёх девочек. Первой была Карлотта. Она, как и ночью, спокойно, прямо и твёрдо сообщила, за каким занятием они застали Пруденс, а также добавила кое-что от себя. – Она презирает меня за то, что я работала в цирке, – сказала Карлотта. – Но, мисс Теобальд, такая девочка, как Пруденс, не проработала бы ни в одном цирке больше недели. Она опасный человек. Мисс Теобальд промолчала, но в душе она была полностью согласна с Карлоттой. Пруденс опасна. От неё не будет добра школе Сент-Клэр, да и Сент-Клэр вряд ли поможет Пруденс. Мисс Теобальд всегда гордилась тем, что её школа благотворно влияет почти на всех учениц без исключения. Но, похоже, Пруденс относилась к тем редким исключениям, которым школа Сент-Клэр не могла дать ничего. Пруденс была единственным ребёнком в очень богатой семье, родители души в ней не чаяли и искренне верили, что она действительно такая, какой так умело притворялась. Бедная Пруденс! Как жаль, что родители никогда не были с ней строги и не наказывали за дурные поступки, а лишь огорчались и умоляли быть хорошей девочкой. Следующей была Бобби. Она неохотно говорила о Пруденс и была очень удивлена тем, что директриса встретила её холодно и без малейшей улыбки. – Неприятно поймать кого-либо на жульничестве, – сказала мисс Теобальд, глядя прямо на Бобби. – Мне кажется, ты ненавидишь жульничество больше всего на свете, Роберта. – Да, мисс Теобальд, – ответила Бобби, которая всегда была честной и правдивой, несмотря на все свои проделки. – Жульничество – это ужасно. Мне кажется, я возненавидела бы себя, если бы повела себя так, как Пруденс. И тут мисс Теобальд сказала удивительную вещь. – Мне странно, Роберта, что ты, при твоём серьёзном отношении к честности, позволяешь себе жульничать. Бобби не поверила собственным ушам. – Что вы сказали, мисс Теобальд? – переспросила она. – Кажется, я неправильно расслышала. – Ты расслышала правильно, Роберта, – ответила директриса. – Я сказала, странно, что ты позволяешь себе жульничать при таком серьёзном отношении к честности. – Я не жульничаю, – проговорила Бобби, густо краснея. Её глаза заблестели от удивления и гнева. – Я в жизни не жульничала! – Не могу ничего сказать про всю твою жизнь, – ответила директриса, – но последние два месяца мне известны хорошо, Роберта. Зачем родители отправили тебя сюда? Чтобы ты развлекалась и приятно проводила время? Зачем они платят за твоё обучение большие деньги? Чтобы ты валяла дурака и веселила окружающих? Ты жульничаешь, Роберта, да, ужасно жульничаешь. Ты обманываешь собственных родителей, которые готовы платить любые деньги за то, чтобы мы научили тебя всему, чему только можно. Потому что не учишься. Ты обманываешь школу, потому что у тебя ясная голова и ты способна поддержать честь своего учебного заведения, но ты не хочешь даже попытаться сделать что-то для школы. И, в конце концов, ты обманываешь саму себя, потому что лишаешь себя преимуществ хорошего обучения, распускаешься, вместо того чтобы закалять характер, отказываешься выполнять обязанности и брать на себя ответственность. Ты хочешь плыть по течению, по возможности не утруждая себя, и получать удовольствие от дешёвой популярности, развлекая и смеша класс незамысловатыми шутками. По-своему ты жульничаешь не меньше, чем Пруденс. Бобби побелела. Никто никогда не говорил ей ничего подобного. Её всегда любили и ученицы, и учителя, и вдруг директор школы говорит такие кошмарные вещи, о которых Бобби ни разу не задумывалась. Это был ужас. Девочка сидела не шевелясь и молчала. – Можешь идти, Роберта, – сказала ей директриса. – Но я бы хотела, чтобы ты обдумала мои слова и была честна сама с собой. Если ты действительно такая честная, как говоришь, тебе придётся признать мою правоту, и тогда, может быть, я начну получать хорошие отзывы о тебе. Бобби встала всё с таким же побледневшим лицом, что-то пробормотала и вышла из кабинета как во сне. Разговор с мисс Теобальд стал для неё настоящим потрясением, до сих пор ей никогда не приходило в голову, что жульничать можно по-разному. Пруденс вызвали к директору последней. Но мисс Теобальд знала, что с ней предстоит самый тяжёлый разговор. Подумав, директриса решила, что с этой девочкой лучше всего говорить прямо и откровенно. Пруденс должна чётко понять свою ситуацию и сама сделать выбор. Пруденс вошла в кабинет, дрожа от страха. Она попыталась смотреть мисс Теобальд прямо в глаза, но у неё не получилось. Директриса предложила ей сесть, окинув таким же ледяным взглядом, каким перед этим окинула Бобби. – Пожалуйста, мисс Теобальд, – сразу начала Пруденс, которая предпочитала брать инициативу в разговоре в свои руки, – пожалуйста, не думайте обо мне самого плохого. – Я уже думаю о тебе самое плохое, – тут же ответила директриса. – Самое-пресамое. И, к сожалению, всё это правда, Пруденс. Я знаю характер каждой девочки в школе. Знать ваши характеры – моя работа. Я могу не знать твои интересы и склонности, отношение к тебе одноклассниц, твои способности – это мне подскажет классный руководитель. Но я отлично знаю твой характер, всё, что в тебе есть хорошего и плохого, твои возможности, достоинства и недостатки. Это мне известно очень хорошо. И я прекрасно знаю, что ты из себя представляешь. Пруденс снова зарыдала. Она часто пользовалась слезами, когда имела дело с «недобрыми», как она их называла, людьми. Но слёзы никак не подействовали на мисс Теобальд. Пожалуй, наоборот, её взгляд стал ещё холоднее. – Можешь плакать сколько угодно, – сказала она. – Но я отнеслась бы к тебе с бо́льшим уважением, если бы ты смело посмотрела мне в глаза и выслушала, что тебе говорят. Нет никакой необходимости рассказывать тебе про тебя, про твою нечестность, лживость, злобу. Ты достаточно умна, чтобы видеть собственные недостатки, и, к сожалению, достаточно хитра, чтобы уметь ими пользоваться и скрывать от других. Школе Сент-Клэр нечего предложить девочке, подобной тебе. Ну разве что тебе хватит смелости прямо взглянуть на свои недостатки и попытаться самой избавиться от них, пока ещё не слишком поздно. Если ты этого не сделаешь, я не оставлю тебя в Сент-Клэре. Обдумай мои слова и не обманывай себя. Даю тебе время до конца четверти, чтобы принять решение. Иначе, Пруденс, ты не будешь учиться в нашей школе. Наверное, язык угроз был единственным языком, который понимала Пруденс. Она с ужасом уставилась на директрису. – Но… но… что скажут мои мама с папой? – хрипло прошептала она. – Это зависит от тебя, – ответила ей мисс Теобальд. – А теперь, пожалуйста, иди. У меня масса дел сегодня утром, я и так слишком много времени потратила на вас троих. Пруденс вышла из кабинета такая же потрясённая и убитая, как Бобби. Взяв портфель, она отправилась на следующий урок, но не слышала почти ничего из того, что рассказывала учительница истории мисс Льюис. Бобби тоже не слушала. Обе девочки были полностью поглощены своими мыслями. На большой перемене Бобби словно испарилась, но Пат и Изабель видели, как она вроде бы бежала в сторону теннисного корта. – Ты заметила, какая она была бледная? – спросила Пат у сестры. – Может, что-то случилось? – Пойдём узнаем, – предложила Изабель. И они отправились искать Бобби. На кортах её не нашли, но Пат показалось, что среди купы деревьев за кортами мелькнула белая блузка и тёмно-синяя юбка. Близняшки побежали проверить, не там ли подруга. – Бобби, что с тобой?! – воскликнула Пат. С первого взгляда было понятно, что у Бобби неприятности. Её личико, всегда такое весёлое, было бледным и осунувшимся, и в глазах не прыгали задорные огоньки. – Пожалуйста, уходите, – попросила Бобби каким-то натянутым голосом. – Я должна подумать. Мне сказали, что я жульничаю, и… мне хочется обдумать это. – Тебе? – негодующе вскрикнула Пат. – Что за бред! Кто посмел такое ляпнуть?! Скажи мне, и я мигом с ними разберусь! – Мисс Теобальд, – ответила Бобби, подняв к сёстрам несчастное лицо. – Мисс Теобальд? – хором переспросили изумлённые близняшки. – Но почему? Как она могла! Мы сейчас же пойдём к ней и скажем, что она ошибается. – Но она не ошибается, – объяснила Бобби. – Я теперь понимаю, что она права. Она сказала, что я жульничаю, потому что родители платят за моё обучение большие деньги, а я не учусь и только трачу их средства и своё время. Я поступаю нечестно, потому что у меня мозги на месте, но я не хочу ими шевелить. Мисс Теобальд сказала, что я обманываю и родителей, и школу, и себя. Это было ужасно. Близняшки смущённо смотрели на Бобби и не знали, что ей сказать, чтобы утешить. Бобби слабо махнула рукой. – Уйдите, пожалуйста, – попросила она. – Я должна всё хорошенько обдумать. Это для меня очень важно. Я, конечно, люблю дурачиться, но всё-таки не такая идиотка, чтобы не понять: я и моя жизнь – на распутье. Мне необходимо выбрать дорогу, по которой идти дальше, и я должна сделать это сама, без чужой подсказки. Поэтому оставьте меня одну ненадолго, хорошо? – Ну конечно, Бобби, – сочувственно сказала Пат. И они с Изабель убежали, восхищаясь мужеством подруги, которая не боялась остаться наедине с собой и принять трудное решение. Близняшки не сомневались, что Бобби всё сделает правильно. Её чувство справедливости подсказывает, что мисс Теобальд абсолютно права. Бобби может учиться лучше, но не делает этого. Это жульничество. У неё чудесные родители, которые так радовались, что пристроили её в хорошую школу к замечательным учителям. Бобби и их обманывает. Но, что самое ужасное, Бобби обманывает себя. Она распускается, становится слабой и вялой. Но миру нужны твёрдые, решительные люди, способные помочь окружающим, а не слабые, беззаботные, безразличные ко всему бездельники, которых самих надо всё время выручать. «Я хочу показывать другим пример и вести их за собой, – думала Бобби, выдёргивая травинки вокруг себя. – Я хочу, чтобы другие могли на меня опереться, и не хочу висеть у них на шее. Я долго развлекалась, но теперь начну работать. Уж я покажу мисс Робертс, на что способна, когда захочу. Я уже показала Белинде и мисс Уилтон, чего могу достичь в спорте, когда постараюсь. Сейчас же пойду к мисс Теобальд и скажу ей о своём решении. Кажется, теперь она нравится мне гораздо меньше, чем раньше, – она смотрела на меня такими холодными, злыми глазами. Но я всё равно пойду к ней – скажу всё, что думаю, и начну новую жизнь. Бедная Бобби, волнуясь, поспешила в школу. Мисс Теобальд потрясла девочку до глубины души, ей становилось страшно при мысли о новой встрече с директрисой, о её презрительном взгляде. Но, несмотря на всё это, Бобби мужественно постучалась в дверь директорского кабинета. – Войдите, – ответил спокойный голос. Бобби вошла и прямиком направилась к столу, за которым работала директриса. – Мисс Теобальд, – сказала Бобби, – я хочу сказать, что вы правы. Я действительно жульничала, хоть и не догадывалась об этом. Но теперь я не буду жульничать. Пожалуйста, поверьте мне. Я знаю, что говорю, и я буду очень стараться. Бобби смело смотрела в глаза мисс Теобальд. Голос у неё слегка дрожал, но она договорила до конца всё, что хотела. И вдруг мисс Теобальд улыбнулась ей милой, доброй улыбкой, которой улыбалась так редко, и её взгляд потеплел. – Моё дорогое дитя! – мягко произнесла она. – Моё дорогое дитя, я была уверена, что ты примешь верное решение и придёшь сказать мне об этом. Я горжусь тобой – и буду гордиться ещё больше. Ты честная девочка, способная верно судить о своих поступках, и это прекрасно. Постарайся не утратить это свойство, всегда будь откровенна сама с собой и честно суди своё поведение, как хорошее, так и дурное. Принимай справедливые решения и твёрдо придерживайся их, и ты вырастешь сильной духом и способной помочь другим в нашем сложном и запутанном мире. – Я буду стараться, мисс Теобальд, – ответила Бобби, сияя оттого, что директриса снова смотрела на неё тепло и дружелюбно. От радости девочка готова была работать хоть по двенадцать часов в день. И с чего она вдруг решила, что ей больше не нравится мисс Теобальд? Да как ей такое в голову взбрело?! «Мисс Теобальд – одна из самых лучших людей, каких я встречала в своей жизни, – думала окрылённая Бобби, покидая кабинет директрисы. – Неудивительно, что она директор такой замечательной школы, как Сент-Клэр! Нам страшно повезло, что у нас такой директор». Мисс Теобальд тоже была довольна. Бобби её очень порадовала. И как приятно было сознавать, что удалось переубедить такую упрямицу, как Бобби! Зато теперь девочка станет положительным примером для многих других. «Если бы и Пруденс набралась смелости признать свои ошибки! – со вздохом подумала мисс Теобальд. – Но, к сожалению, она вряд ли сумеет посмотреть правде в глаза. У Пруденс ещё есть шанс, но боюсь, она им не воспользуется». Глава 17 Сэди получает письмо Не только Бобби думала о своей жизни и принимала важные решения. Пруденс тоже размышляла обо всём, что сказала ей мисс Теобальд. Эти мысли смешивались с чувством ненависти к Карлотте, и оттого казалось, что во всём виновата противная циркачка. Пруденс не осознавала, что все её беды происходят от зависти и злости. Невозможно разобраться ни в одной проблеме, когда разум затуманивают зависть и желание отомстить. Пруденс хотелось исправиться в глазах мисс Теобальд – девочка всегда старалась производить хорошее впечатление на окружающих. Но ей не хватало смелости Бобби подойти и снова заговорить с директрисой. Кроме того, в глубине души Пруденс боялась, как бы мисс Теобальд не догадалась, что она неискренне раскаивается, а просто хочет облегчить себе жизнь. Поэтому девочка написала письмо и потихоньку, пока мисс Теобальд не было в кабинете, положила его директрисе на стол. Прочитав это письмо, мисс Теобальд тяжело вздохнула – она не поверила ни единому слову.