Лыков сперва хотел познакомить своего помощника со здешними коллегами сразу в день приезда. Но потом передумал. Он соскучился по Сергею и желал поговорить с ним без посторонних. Хотя бы до утра. Азвестопуло тоже признал, что истосковался по начальственной длани. В результате питерцы отправились гулять по городу. Лыков на правах старожила показывал и рассказывал. Греку особенно понравились уютные особнячки в один этаж, с чугунными крылечками и женскими головками на фронтонах. А вот самые знаменитые строения Екатеринодара он разбранил. Больше всего досталось дому братьев Богарсуковых на Гимназической и хоромам Рубежанского на Борзиковской. Сергей ядовито обозвал их «армянским сецессионом» и долго глумился над фасадами, перегруженными украшениями. Лыков возразил, что, выражаясь по-одесски, Рубежанский ни разу не армянин. Помощник ответил, что это еще надо проверить. И что отделка явно указывает на восточное происхождение мебельщика… Известно, что греки с армянами жестко конкурируют по всему русскому Югу, поэтому национальная неприязнь Азвестопуло была объяснима. Лыков поселил помощника на одном этаже с собой, окнами на Красную улицу. Они поужинали в первоклассном ресторане гостиницы «Центральная». Выпили бутылку метаксы, закусили кормлеными севастопольскими устрицами и разошлись в первом часу. За ужином грек рассказал последние новости из столицы. Новости оказались плохие. По словам Сергея, под Столыпина велся подкоп. Руководил им дворцовый комендант Дедюлин. Человек, который видит государя каждый день, по определению влиятельная фигура. А Дедюлин был еще и интриган. Ему помогал сам Распутин. Эти двое задумали сместить Петра Аркадьевича со всех должностей. Исполнителями в этой интриге являлись Курлов и его креатура статский советник Веригин. Генерал-шталмейстер метил на пост министра внутренних дел. А Департамент полиции должен был отойти Веригину. Митрофан Николаевич делал головокружительную карьеру. Лыков достиг чина статского советника на шестом десятке, после множества тяжких испытаний. Веригин получил пятый класс в тридцать два года. Проболтавшись на канцелярских должностях… Говорили, что он вел финансовые дела Курлова и тем заслужил его доверие. Сейчас Веригин заведовал секретарской частью департамента на правах вице-директора. Шеф ОКЖ пробил Митрофанушке камер-юнкера и всячески поощрял. Похоже, что этот сопляк скоро сменит Зуева и начнет отдавать приказания Алексею Николаевичу… Лыков не удивился новостям. Кадровый состав администрации становился все слабее и слабее. Люди калибра Плеве и Дурново, рядом с которыми прошла молодость сыщика, были теперь не в чести. Сегодня они не сделали бы такой карьеры! Их не пустили бы курловы со своими митрофанами. Столыпин тоже человек прежнего масштаба и был вызван на самый верх при чрезвычайных обстоятельствах. Пожар потушили, брандмейстер стал не нужен. Так им кажется, дуракам. Дальше будет только хуже. Измельчавшие царедворцы в конце концов профукают страну. И ничего с этим не поделаешь… Алексей Николаевич даже нашел оправдание для Курлова: – Помнишь, кто был его дед? Он выслужился из рядовых в генерал-майоры! Страшно представить, чего это стоило. Отец скакнул уже в генералы от кавалерии. Сынок хочет не ударить в грязь лицом и выйти в министры. Так что нам остается лишь посторониться. Утром Лыков привез Сергея на Посполитакинскую. Он уже создал себе там высокую репутацию среди местных, поэтому на его помощника смотрели с интересом. Алексей Николаевич провел очередное совещание с надзирателями. Пришел даже Жуковский, щека которого понемногу заживала. Грек узнал все версии и все новости, имевшиеся в распоряжении сыщиков. Он больше молчал, иногда переспрашивал, свои соображения обнародовать не спешил. Сказал лишь, что привез рекомендательное письмо к Георгию Азвестопуло от патриарха рода и надеется на откровенный с ним разговор. Сразу после совещания грек ушел на встречу. Табаковод назначил ее в кафе-кондитерской на первом этаже Зимнего театра. За спиной екатеринодарца застыл верзила-сван, второй караулил у входа, зорко осматривая всех входящих. Георгий Харлампиевич сначала выяснил у Сергея Маноловича степень их родства. Оказалось, что они пятиюродные дядя и племянник. Потом прочел письмо патриарха и в завершение изучил полицейский билет коллежского асессора. Последний документ наиболее его заинтересовал. – Скажите, вы ведь служите под началом Лыкова? – Да, Алексей Николаевич – мой шеф. – Лыков приехал сюда по Высочайшему поручению? – Да. – Спасти город от диверсии? – Вы и это знаете? – Э-хе-хе… Что вас, а точнее его, интересует? – Скорее, кто. Конон Прович Асьминкин. – Э-хе-хе… Двадцать лет назад Конон прострелил человеку голову из револьвера. И ему за это ничего не было. – Мы знаем об этом. Сегодня такое не пройдет. Говорите смело. Я ведь вижу, что вы его боитесь. – Его все боятся, – огрызнулся табаковод. – А на власти надежды никакой. Вот, вынужден ходить с охраной. – Помогите нам поймать этого человека. Мы подозреваем, что он стоит за возможной диверсией в Екатеринодаре. – Конон способен на что угодно, если это даст хороший доход. Но зачем ему диверсия? Сергей напомнил: – Тут лишь предположение. Похоже, у него имеется отряд боевиков. Когда артиллерийские погреба взлетят на воздух, начнется паника. И под шумок можно пограбить: например, банк взять, или казначейство, или богатый особняк. – Вполне в духе моего приятеля. Некоторые его поступки меня удивляют. – Например? – заинтересовался коллежский асессор. – Взять хотя бы Общество взаимного кредита табаководов. Асьминкин имеет доход от выдачи частных займов. И вдруг вместе с другими намерен открыть, по сути дела, отраслевой банк. Зачем ему это? – Мы уже думали над этим. Решили, что он хочет занять в будущем обществе влиятельную позицию. И сосать кровь из табаководов, как и прежде. Старый Азвестопуло с иронией посмотрел на молодого: – Вы плохо представляете характер персонажа. – Да? А вы чем объясните создание банка? – Тем, что он хочет его ограбить. У Сергея отвисла челюсть: – В каком смысле? – Да в прямом. Конон внес в капитал общества пятнадцать тысяч. Остальные тоже скинулись: я дал десять, Хейфиц восемь, и так далее. Сейчас в копилке уже четверть миллиона. И я все чаще и чаще думаю… Откроется наше общество, проработает день-другой, и его экспроприируют. – Кто? Табаковод осерчал: – Да те, кого вы только что упомянули! Боевики Асьминкина. Сыщик подумал, потом спросил: – Значит, наш персонаж именно таков? Все его планы, по сути, уголовные преступления? – Конечно. В этом ваша с Лыковым ошибка. Вы не можете представить, что он настолько опасен. Член Биржевого комитета, гласный думы, благотворитель, а на самом деле разбойник с большой дороги. Только полиция ничего не может с ним сделать. И когда Конон Прович предложил мне внести пай в Общество взаимного кредита, я внес. Хотя убежден, что больше не увижу своих денег, но внес. Из соображений безопасности. – М-да… – поразился сыщик. – Как все запущено в Екатеринодаре… Дядя с племянником выпили кофе, и старый Азвестопуло продолжил: – Он беспринципен, смел, умен. Привык решать деловые проблемы силой. Слышали про плантацию Хаджиксиниди? – Слышал. – Вот! Полиция и тут пальцем о палец не ударила. И люди боятся ему перечить. Это крайне опасный человек. – У моего шефа в кармане Высочайшее повеление, – задорно напомнил сыщик. – От опасного человека только перья полетят. – Законным способом Асьминкина не обезвредишь. Но, впрочем, что именно вы хотите знать? – Конон Прович имеет отношения с англичанами. Что их связывает? – Нефть, – пояснил старик. – Но ею сейчас занимается каждый второй в Екатеринодаре. – Сейчас – да. Однако это поветрие скоро закончится. Дураков остригут и отпустят опять пастись. И Конон будет среди стригунов, а не среди остриженных. Сергей слушал, не перебивая. Его родственник продолжил: – Англичане надувают мыльный пузырь. Вы не играете на бирже? Нет? А я играю. Причем на Лондонской и на Берлинской. Вам будет трудно понять про пузырь. – А вы все же объясните. – Попробую. Вот образовалось в Лондоне, к примеру, «Северное Майкопское промышленное общество». Основной капитал – пятьдесят тысяч фунтов стерлингов. Оно выпускает акции для оплаты уставного капитала в несколько раз больше, чем основной. Акции имеют номинал пять шиллингов. Это мизерный номинал, и такие стреляные воробьи, как я, тут же чувствуют подвох. А рядовые англичане, мелкие лавочники или извозчики, радуются. Им по карману! И покупают в очередь. Сергей Манолович, это же афера. Узаконенное жульничество. «Северное Майкопское» начинает крутить свои бумаги на бирже, подогревая интерес к ним всякими заказными статьями в газетах. Курсовая цена акций растет, капитализация общества лезет вверх. – То есть? Тут, признаться, я уже не понимаю. – Ах, это так просто. Есть номинальная цена бумаги, те самые пять шиллингов. А есть раздутая курсовая, и она вскоре составляет уже несколько фунтов стерлингов. – Почему? – Из-за рекламы, из-за обмана акционеров, – пояснил старик. – В газетах пишут, что общество получило в аренду от русского правительства участки, баснословно богатые нефтью. Какой-нибудь Андрейс авторитетно это подтвердит. Еще добавит, что нефть в Майкопском районе очень качественная, добыча ее стоит копейки, а скоро туда протянут нефтепровод, и топливо через Новороссийск хлынет на европейские рынки. – Но ведь нефтепровод действительно строят. – Конечно. Тут главное – ловко смешать правду и ложь. Эмитент, которого я привел в пример, вовсе не собирается добывать нефть. Надо же вести разведку, покупать дорогое оборудование, строить резервуары для топлива, нанимать рабочих, платить за аренду участков… Если все это делать, то самим ничего не останется. А прибыль пойдет только через два-три года. Не для того создавалось «Северное Майкопское промышленное общество». Оно собрало урожай и поделило его между учредителями. В виде больших дивидендов, чем еще раз подтолкнуло курс акций вверх. И еще в виде высоких окладов жалованья директорам, экспертам, бухгалтерам и юристам. Акции вздорожали невероятно, и тут учредители разом продают свои пакеты. На пике стоимости. Все, больше не будет ни дивидендов, ни хвалебных статей в прессе. Общество начнет тихо помирать. – Но ведь это когда-нибудь вскроется. – Конечно. Лет через пять. Но все законно. Лавочнику с извозчиком скажут: надо было следить за курсом, чуять, откуда ветер дует, и вовремя сбросить свой пакет. Сергей почесал кудрявый затылок: – Да… Но не хотите же вы сказать, что все британские общества, созданные для добычи нефти на Кубани, такие? И никто на самом деле не собирается бурить и добывать. – Я не знаю. Контора новороссийского купца Андрейса ведет счетоводство сразу девяти британских нефтедобывающих компаний. Как это возможно? Только если это фиктивные компании.