– Каким же образом? – удивился есаул. – Террористы поставят на Всесвятском кладбище пушку, у всех на виду, и выстрелят из нее зажигательной бомбой? Других способов человечество еще не изобрело. – А если изобрело? – Ну… – есаул зло посмотрел на питерца. – Эх! Подумал и добавил: – Ажось[44]. Полицейские простились с серьезно обидевшимся офицером, отошли в сторону и стали совещаться. Пришельцев сказал надзирателю: – Ваня! Я перевожу тебя на неделю в команду выздоравливающих. На службу можешь не ходить. А должен ты шляться все это время вокруг погребов. Понял? – Никак нет. Часовые на месте, пикеты тоже. Зачем еще и я? – Варивода таскает с собой какое-то непонятное устройство. Правильнее даже сказать – оружие. Оно может бросать горючие материалы на большое расстояние, якобы на сто саженей. Может, и дальше. Представляешь, если такая штука залетит в погреба? Пикеты ее увидят, когда уже поздно будет. – Что это за устройство? – стал задавать правильные вопросы надзиратель. – Как оно выглядит? – Заметишь человека с железной трубой в руках, сразу можешь стрелять. В воздух. – А если он в ответ меня этим горючим материалом? – Постарайся увернуться. Ты же пластун? Жуковский озадаченно посмотрел на статского советника. Тот поддержал коллегу: – Так и есть, Иван Палыч. Труба короткая, опирается на плоский кусок металла округлой формы. Это все, что нам известно. Варивода сжег с ее помощью два нефтеприиска. Если он пальнет по оружейным складам, сами понимаете… – А что я сделаю один? – резонно спросил надзиратель. – Пусть лучше казаки объезжают. Если и случится нападение, то навряд ли днем, скорее ночью. Я тем более буду бесполезен. – Ты покрутись все же. Понаблюдай, что за народ поблизости, кто шатается без дела, где подступы к складам. Обдумай меры по усилению надзора. Опытный человек, сообразишь. Потом доложишь свои выводы, мы тебя сменим или подкрепим. Пока же пусть каждый выскажется. Сыщики сели на вал, насыпанный вокруг Всесвятского погоста, и обсудили ситуацию. Погреба окружены с трех сторон. С севера и востока их прикрывают кладбища. На юге находятся казармы Самурского полка. Только с запада пространство свободно и можно подойти к погребам незаметно. Еще опасны ближние городские окраины: Северная и Ярмарочная улицы. Народ там проживает безалаберный и пьющий. Диверсанты могут снять комнату, осмотреться и, выждав удобный момент, напасть. Пришельцев вынул из портмоне трешницу и протянул ее надзирателю: – Вот тебе средства на три дня. – По целковому всего? Негусто. – Это из сыскного кредита, больше я не могу, – стал оправдываться коллежский асессор. – Покупаешь себе пива и гуляешь, а на самом деле присматриваешься. Сам знаю, что одного тебя мало, но хоть что-то. Заведи знакомства среди здешних обывателей, вдовушку какую найди. Глаза и уши чтобы были наготове! Лыков дал высказаться начальнику отделения и добавил кое-что от себя: – Мне не нравится Самурский пехотный полк. В тысяча девятьсот шестом году он плохо себя проявил. Вы наверняка слышали ту историю. Полк стоял на Кавказе, в укреплении Дешлагар. Точнее, там был штаб и несколько команд. И среди них вспыхнул бунт. Солдаты захватили винтовки, убили командира, трех офицеров и полкового священника. Представляете, что творилось в их головах, если они подняли руку на духовное лицо! К чему я это говорю? Бунт продолжался всего сутки. Зачинщиков тогда расстреляли или укатали в каторгу. Но гниль до конца вычистить очень трудно. Полк, по-моему, ненадежен. Так что, Иван Павлович, за его солдатами тоже надо присматривать. Жуковский встал с земли, отряхнул штаны и спросил: – Разрешите выполнять приказание? – Где тебя искать в случае чего? – взялся за карандаш начальник. – Улица Ярмарочная, дом семь Ушакова, квартира Степаниды Пужай. – У тебя, что ли, в каждой части по вековухе?[45] – И замужние есть, а что? Жуковский удалился бесшумной пластунской походкой, точно такой же, как у Лыкова. Алексей Николаевич сказал коллеге: – Он прав, одного его мало. – Иван хорошо все сделает, он человек опытный и ответственный. Но, конечно, единичного наблюдателя недостаточно, – согласился Пришельцев. – Это уж я так, даю ему отдохнуть. Казаков бы еще в подкрепление… – Едемте к Бабычу. Сыщики опять двинули на Атаманскую площадь. Бабыч отсутствовал, пришлось ждать его около часа. Когда генерал появился, питерец первым делом рассказал ему о происшествии в Чистяковской роще. Затем доложил о мерах, принятых для охраны арсенала. Завершил он свой доклад так: – Жуковский смелый и наблюдательный, но его надо усилить. Ночью желательно организовать патрулирование местности конными разъездами. И чтобы начальник у них был умный. – Есть такой, – ответил Бабыч. Он поднял трубку телефона и приказал: – Срочно ко мне подъесаула Мищенко. Пока ждали офицера, Михаил Павлович успел о нем кое-что рассказать: – Настоящий казак. Под конем нашелся, на коне вырос. И умный, как вы хотели. Вошел молодой подъесаул, с тонким живым лицом. – Прибыл по приказанию вашего превосходительства! – Садись, Игорь Олегович. Статский советник насторожился. Что это за коренной казак, если сам он Игорь, а отец его – Олег? Но наружность офицера вызывала симпатию. Смотрит без подобострастия, глаза внимательные… Начальник области познакомил подъесаула с сыщиками и предоставил слово питерцу. Тот рассказал все, что необходимо было знать офицеру. И про странную трубу, плюющуюся огнем, и про угрозу нападения на погреба. – Надо организовать ночное наблюдение местности, – повторил Лыков. – Силами в полусотню, чтобы дополнить наружные пикеты. – Тогда лучше отключить электрическое освещение складов в темное время суток, – заявил Мищенко. – Как отключить? Зачем? – Ну смотрите. Часовые ходят вдоль забора. Их видно в лучах ламп, а тех, кто хочет напасть из темноты, не видать. У диверсантов появляется преимущество. – Но как же мы можем ослепить часовых? – возмутился генерал-лейтенант. – Как раз свет их и слепит, – настаивал подъесаул. – Выйдите из комнаты на улицу и представьте. Когда вы под фонарем, ничего вокруг не разглядеть. А вы на виду. – Но если диверсанты полезут через забор? Мищенко хмыкнул: – Насколько я понял господина Лыкова, нападение произойдет с расстояния. Зачем им лезть через забор на штыки часовых? Забросили огонь издалека и уехали. А мы им еще цель подсветили электричеством. Караульным лучше выдать карманные фонарики, которые они могут включить при необходимости. – Игорь Олегович прав, – вынужден был признать статский советник. – А мы об этом не подумали. – Я же говорил! – воскликнул Бабыч. – Когда казак родился, черт зажурился! – Вот бы кого в полицмейстеры вместо Захарова, – не удержался начальник сыскного отделения. – А то он самого себя раз в год любит. Но генерал-лейтенант не дал увести разговор в сторону. Вместе с сыщиками он подготовил письменный приказ отдельной Екатеринодарской казачьей сотне, которой командовал Мищенко. Тут же подписал его, вручил подъесаулу и отпустил его. Потом сказал полицейским: – Ну, вроде сделали все, что можно, а на душе неспокойно. – Разрешите идти? – двинулся было к двери статский советник. – Погодите, – остановил его генерал. – Алексей Николаич! Третьего апреля в городе важное событие: открываем нефтепровод Ходыженская – Екатеринодар. Мы с Гукасовым будем вентиль крутить в четыре руки. Приглашаю вас. Александру Петровичу там полагается быть по службе, ловить карманников. А вы – гость. – Спасибо, приду. Честь имею! Сыщики вышли на площадь. Пришельцев позвал коллегу отобедать, но Алексей Николаевич отказался. – Не могу, надо встретить помощника. Он через час приезжает. – Помощник? Это который грек? – вспомнил кубанец. – Да, коллежский асессор Азвестопуло Сергей Манолович. – Эк его угораздило. Нашему родня, или как? – Дальняя, но родня. Я поручу ему разговорить табачного магната. Особенно насчет Асьминкина. – Думаете, получится? – усомнился Пришельцев. – Вам Георгий Харлампиевич ничего не сказал. – А ему откроется!