Та фыркнула, но ничего не ответила. Подбодрённый этим Олег продолжал: — Вы в шахматы играете?.. Нет? Ну, это когда фигурки по доске двигают, видели небось… по телевизору? Там есть такой момент — вечная ничья называется. Вот и здесь. Не можете вы меня грохнуть — вы ж… Во-первых, я чувствую, вы — интеллигентный человек… Из-за стены, от тёмного силуэта, донёсся смешок. — Во-вторых, смысла нету… Если бы вы хотели попользоваться нашим скромным скарбом, вам стоило бы стрелять сразу, в обоих, из засады. Тогда ещё шансы бы были. Невысокие, конечно, но всё же. А сейчас, — ну что? Вряд ли вы согласны разменять свою, безусловно, для вас бесценную собственную жизнь на жизнь старого маразматика типа меня, тем более который вам ничего не сделал… Так ведь? Молчание было ему ответом. — А потому давайте отмотаем ситуацию в исходную: вы тихо упятитесь, мы вас преследовать не будем; у вас же сегодня будет повод порадоваться: во-первых, подарили жизнь… ээээ… мне. Во-вторых — сохранили себе, что тоже, уверен, для вас немаловажно… — В третьих — это моё мясо! И без него я никуда не уйду! — звонким девичьим голосом откликнулась фигура. — Ах вон оно что… Мясо. Как-то я не оценил сразу всей ценности этого клада. Тогда понятна ваша непримиримость. ДеУшка, милая, уверяю вас, мы не претендуем на ваше мясо! То есть на мясо, которое вы считаете своим… То есть — на это вот сало… — вконец запутавшись в двусмысленностях, Олег замолчал; но опять влез Толик: — Э, мочалка! Я тебе реально говорю — опусти бердану. А то обрежу вместе с руками! Помолчали. Тяжело вздохнув, Олег опустил руки, которые всё это время он держал разведёнными в стороны, и стал заталкивать нож в ножны на разгрузке. — Э, мужик!.. Живо поднял руки! А то… — отреагировала девушка. — А то… А то! Ладно. Закончили препираться. Выходите сюда — поговорим как интеллигентные люди. Я ж говорю — не претендуем мы на ваше… хм… мясо. Вы же видите — мы по походному. Издалека мы, да пешочком. Неужто думате, что мы сюда притопали за вашим мясом, и, радостные, потащим его к себе — в Советский-то район, в центр?.. Пешком-то? — А вы откуда? Что там — в центре? — заинтересовалась та. — Мы — из Башни! Из Крысиной Башни! — веско заявил Толик, всё же не снимая пальца с крючка, — Слыхала небось? — А должна? — А то ж! — Нет. Не слыхала. — Темнота… — Мы ищем здесь металлообработку. Слышали, у вас тут есть кто работает до сих пор? Машины? — вклинился Олег. — Есть… — теперь она вышла из-за угла, хотя и не опуская обреза, — Можно поговорить… — Ну вот. И хорошо. Давайте-ка, робяты, стволы ставим на предохранители, не дело интеллигентным людям друг в друга целиться… — примиряющее проговорил Олег, давая знак Толику выходить. Взаимные оценивающие взгляды, еле различимые в наступающей темноте. Наконец, оружие у незнакомки и Толика поставлено на предохранители и убрано — за спину автомат, под полу пальто — обрез. — Олег — он первым протянул руку. — Я… Ольга, вообще-то. Но зовите меня Сталкершей — рука у девушки оказалась тонкая, но неожиданно сильная, Олег от неожиданности аж поморщился. — Стругацких уважаем?.. — оценил он, и продолжил процедуру знакомства: — Это мой брат. — Толик, — пожимая ей руку, представился тот, — Но для тебя — Анатолий. Ибо чуть не замочил я тебя. — Не вижу связи, — откликнулась новая знакомая, — И, кроме того, ещё кто кого — большой вопрос! И тут же перешла к делу: — Значит так. Мехмастерские — это цех бывшего танкоремонтного. Сегодня, понятно, туда соваться смысла нету. Завтра покажу, и, может быть даже, провожу. А пока, если поможете дотащить мешок, помогу с ночлегом — у соседки квартира… хм… освободилась… Она жила не очень далеко, и провела их так, что по дороге они никого не встретили. Против ожидания, окраина Мувска оказалась довольно населена; конечно, не так как «до этого самого», но всё же: видно было, что в некоторых окнах горели свечки, где-то сквозь плотные шторы пробивался вообще электрический свет — по всему, от аккумуляторов; отдалённо стучал генератор… Из окон торчали трубы буржуек, тянуло дымком. В подъезде обычной панельной девятиэтажки двери не запирались, что явно говорило о полном отсутствии какого бы то ни было объединения оставшихся жильцов. Поднимаясь, миновали несколько квартир с явно взломанными дверями; на площадке, где жила Сталкерша, деревянная дверь соседней квартиры была грубо вынесена, явно «с ноги», судя по отчётливо читаемым в свете фонарика отпечаткам на ней. — Старушка там жила, Пилагея Ильинична. Пришибли её гопники, — пояснила Сталкерша. Сама она жила за добротной железной дверью. Судя по обстановеке, достаток «в доме» был — но постепенно рассосался: не было ни бытовой техники, ни телевизора — хотя по массивной стеклянной тумбе и креплениям на стенах не так давно там находился плазменный или жидкокристаллический монстр. Там было холодно, туда и сгрузили принесённый мешок с мясом и салом. Там же, накрытые ковром, лежали ещё несколько мешков и пакетов. Зато в одной из комнат небольшой «двушки», с завешенной «для утепления» одеялом дверью, стояла хорошая железная печь, даже с баком для нагрева воды и с каменкой, явно бывшая раньше принадлежностью загородной бани. Пока Ольга-Сталкерша подкладывала в неё дрова, будя уснувший в малиновых углях огонь, и ставила чайник, Олег бегло осмотрел её жилище, и, стараясь делать это неявно, разглядел получше девушку. Собственно, Сталкерша оказалась старше, чем это показалось сначала по голосу. Ей было лет под тридцать. Высокая и худощавая, длинноногая, что было заметно даже в балахонистом лыжном костюме, она производила приятное впечатление. Длинные светлые волосы собраны в пучок на затылке, серые глаза смотрели серьёзно и с вызовом. Со своим обрезом древней курковой двустволки она не расставалась даже когда растапливала печь. Олег заметил, что даже занимаясь хозяйством, она старалась ни на секунду не упускать из поля зрения гостей и держать обрез под рукой. Паранойя, вполне понятная в наше время, — сделал он для себя заключение. Чтобы не нервировать хозяйку, они с братом поставили автоматы в прихожей, там же повесили куртки и разгрузки. Однако пистолет и нож на поясе у каждого ясно давали понять, что к сюрпризам они готовы не только на улице. — Что уставился? — растопив печь и поставив на неё греться чайник, недружелюбно спросила Сталкерша. — Да я, собственно, не на вас, а на печь больше смотрю… — отмазался Олег, поймав себя на том, что действительно долгое время уже с удовольствием рассматривает ловкую фигурку в лыжном костюме, — Понимаете… Сейчас вот только сообразил — почему мы сразу не предусмотрели встроенный бак для нагрева воды? У нас ведь даже сварка есть, а в принципе, можно было его просто вмуровать в кладку. Это мой недосмотр, увы… Греем воду в вёдрах и баках на плите, как дикари на костре, чесслово… Сталкерша засмеялась, отреагировав на такую явную отмазку. Толик тем временем выкладывал из рюкзака съестные припасы. Устроились рядом с печкой, притащив из другой комнаты кресло и стул, и сервировав ужин на маленьком журнальном столике. Сталкерша зажгла пару свечей; но Олег заметил, что свечки были для неё, судя по всему, ценностью; и предложил свой вариант освещения: сунул включённый фонарик в скомканный полиэтиленовый прозрачный пакет, и поставил этот импровизированный светильник, в котором пакет играл роль диффузора, на стол. С видимым облегчением хозяйка потушила свечи — света хватало. — Вы успели затариться батарейками? А я вот экономлю… — Успели, да. Вы, может, помните — в самом начале, когда ещё давали свет, а мародёрка уже началась, батарейки буквально валялись под ногами. Собственно, мы просто были несколько предусмотрительнее остальных… Да это и не батарейки — аккумуляторы, у нас есть генератор для подзарядки. — Богатые? — Не так чтобы. Но быт себе немного стараемся облегчить. — Я смотрю консервы «МувскРыбы» у вас?.. Новые? — спросила она, нарезая ломтиками солёное сало. — И новые. И старые есть, ещё до-бе-пе-шные. И шоколад есть. Угощайтесь. — Спасибо. — Сталкерша, в свою очередь, выставила на стол начатую коробку шоколадных конфет и пачку печенья. — А эпидемия у вас тут есть? Больные? — Было. Издому полтора месяца не выходила. Потом… Потом ЭТО прошло как-то само-собой. Говорят, «штамм вируса не переносит низких температур» — просто вымерзла зараза. Вместе с носителями. — Сколько этих «носителей» тут лежит по квартирам — представляете? Что будет весной? — Да понимаю я… Толик, не участвуя «в беседе», разогрел на плите в одолженной сковородке перловую кашу с тушёнкой, выгреб себе в тарелку добрую половину и молча принялся за еду. — Ну так как, за знакомство? — Олег достал из нагрудного кармана небольшую стальную фляжку. — Ну шас. Как вы это представляете? На ночь глядя распивать спиртные напитки с малознакомыми мужчинами? Я девушка воспитанная! — с усмешкой отказалась Сталкерша и непроизвольно подвинула к себе поближе лежащий рядом обрез. — Какая-то ты явно озабоченная… — пробормотал с набитым ртом Толик. — Ах! Как приятно в наше время встретить столь воспитанного человека, столь тонко отслеживающего все нюансы ритуала знакомств… Это ничего, что мы представились друг другу в столь странных для благовоспитанных людей обстоятельствах?.. — не приминул подколоть Олег. Все засмеялись, напряжённая обстановка разрядилась. За чаем Олег рассказывал про Башню. Он сознательно не упоминал про состав и количество «гарнизона», вскользь дав понять, что они с Толиком лишь небольшая разведгруппа, а количество стволов гарнизона позволяет решать самые разнообразные задачи. Про себя он подумал, что если не считать это простой предосторожностью, это можно было бы оценить как бахвальство, подобно тому как раньше «новый русский» хвастался якобы имеющейся на Канарах виллой и яхтой в средиземноморском порту… Да, времена изменились, и наличие пулемёта в хозяйстве теперь было бòльше признаком преуспеяния, нежели «Бентли» в прошлом. Коротко рассказал что «Башня» уже выстояла против трёх наездов, что «Башня» исповедует принцип кровной мести и имеет свой «Кодекс». В ответ Ольга рассказала про своё бытьё. Она не углублялась в прошлое, а начала рассказ сразу с начала развала. Олег отметил, что в рассказе её были явные недомолвки и умолчания; в частности, она так и не сказала, откуда взялся мешок с мясом и салом в мусорном контейнере. Оно было и понятно — жизнь не располагала к излишней откровенности. Несмотря на слабые протесты Сталкерши, намеревашейся отправить их на ночлег в соседскую квартиру, спать улеглись все в комнате с печкой, от которой исходило приятное тепло. Толик при поддержке Олега наотрез отказался «ночевать в квартире, где пришибли какую-то бабку…» — Вдруг она ночью явится, вся в белом?? Брррр! Да я с деццтва боюсь покойников! Хозяйка, не раздеваясь, устроилась на диване, в обнимку с обрезом под пледом; Олег с Толиком расстелили спальные мешки.