– У меня есть некоторая информация. Скорее всего, она станет для вас шоком, так что… – Приберегите вазелин для другого случая, ладно? Что случилось? – Пара вещей. Во-первых, вчера вечером мы установили, что это не Натан Малик заплатил залог за свое освобождение из-под стражи по обвинению в убийстве. – Не понимаю. – Залог в миллион долларов означал, что он должен заплатить сто тысяч наличными, а на остальную сумму представить финансовые гарантии. На бумаге Малик выглядел достаточно состоятельным, поэтому когда он предложил в качестве обеспечения свой дом на озере Понтшартрен, то мы не стали подробно выяснять, откуда он взял наличные. Но вчера вечером ваш приятель Шон поболтал с поручителем – просто чтобы проверить, не упустили ли мы чего. И оказывается, что бо́льшая часть этих ста тысяч была выплачена кое-кем другим. – Кем же? – Вашей тетей. Энн Хильгард. Глава тридцать восьмая Я чувствую себя так, словно нахожусь в кабине падающего лифта: пол уходит из-под ног, и я знаю, что снизу навстречу мне летит подвал. Мысль о том, что моя тетя могла заплатить залог за Натана Малика, представляется мне совершенно невероятной. – Должно быть, вы ошибаетесь. – Никакой ошибки, – заявляет Кайзер. – Энн Хильгард, урожденная Киркланд. Проживает в Билокси, штат Миссисипи. В двух часах езды от Нового Орлеана. Она привезла поручителю «дипломат», набитый деньгами. Я открываю рот, но не могу найти подходящих слов. Выводы из того, что сообщил Кайзер, слишком огромны, чтобы уразуметь их моментально. – Почему Шон не позвонил мне сам, когда узнал об этом? – Вероятно, вам лучше спросить его. Нет уж, благодарю покорно. – О том, что она приходится вам тетей, я узнал всего несколько минут назад. Энн ДеСалль Киркланд. Дочь Уильяма Киркланда, сестра Гвендолин ДеСалль Киркланд Ферри. Родная тетя Кэтрин ДеСалль Ферри, судебно-медицинского одонтолога. Ваша тетя – пациентка доктора Малика? И именно поэтому у вас установились с ним особые отношения? – Даже если она и является его пациенткой, я понятия об этом не имела, пока вы не сказали мне этого десять секунд назад. – Она явно подходит на эту роль. Подтвержденное биполярное расстройство, с тридцатилетней историей болезни. Череда неудачных замужеств… – Боже мой! – шепчу я. – Не удивительно, что Малик знает обо мне столько. Господи Иисусе… – Мы пытаемся установить местонахождение вашей тети – говорит Кайзер, – но пока нам не везет. Очевидно, она пребывает сейчас в стадии очередного бракоразводного процесса. Ее муж говорит, что последние пару недель она не живет дома. – Я видела ее в Натчесе вчера. Она… – Вспомнив полубезумный блеск в глазах Энн, я обрываю себя на полуслове. – Что? – спрашивает Кайзер. – Она что? Одалживала деньги у моего деда. Деньги для уплаты залога, наверное? – Разговаривала с моей матерью о своих семейных проблемах. Вы сказали, что должны сообщить мне две вещи. Какая вторая? – Мы только что обнаружили одного из пациентов Натана Малика. На полу квартиры в Метайри. В коме. – Мужчина или женщина? Кайзер негромко отвечает: – Женщина. Ее зовут Маргарет Лавинь. Двадцать семь лет. Она живет примерно в трех минутах езды от вас. – Образ действий тот же самый? Два выстрела и следы укусов? – Нет, это была попытка самоубийства. Мы обнаружили ее только потому, что это имя назвал нам психолог, направивший ее к Малику. – Вы имеете в виду, что ее не было в списке пациентов, который передал вам Малик? – Именно так. На самом деле он и не собирался выполнять постановление суда в полном объеме. В голове у меня звучит голос Малика: «Они входят в особую группу. Экспериментальную. Она состоит только из женщин. Я сформировал ее после того, как в течение ряда лет наблюдал безуспешность традиционного лечения. Я отбирал для нее пациенток, находящихся на той стадии, когда взрыв подавленных воспоминаний начинал разрушать их жизни… „Группа Х“ – так называется моя экспериментальная группа». – Какого рода была попытка самоубийства? – спрашиваю я, стараясь, чтобы голос не дрожал. – Как это случилось? – Мы направили двух агентов побеседовать с ней. Через окно спальни они увидели Лавинь на полу в луже рвоты. Она приняла огромную дозу инсулина. Многие самоубийцы пробуют свести счеты с жизнью с помощью инсулина, потому что он обещает безболезненную смерть. Но обычно они добиваются лишь того, что превращают себя в растения. Я сама изучала этот способ и отказалась от него много лет назад. – Она оставила записку? – Да. Вы готовы ее выслушать? – Говорите же, черт бы вас подрал! – В ней написано: «Да простит меня Бог. Погиб невинный человек. Пожалуйста, передайте доктору Малику, пусть он прекратит это. Я не могу до него дозвониться». Что вы об этом думаете? Пожалуйста, передайте доктору Малику, пусть он прекратит это. – Я пытаюсь свести концы воедино. – Я немного опередил вас. Я думаю, что ваш друг Малик уничтожает растлителей несовершеннолетних, Кэт. Я думаю, что он слишком долго слушал, как его пациенты пересказывают эти ужасы. В конце концов он сломался и решил что-то делать с этим. Не могу сказать, что я виню его. Я и сам сорвался по аналогичной причине. Но мы не можем позволить доктору Малику устранять преступников с лица земли без суда и следствия. Вы согласны со мной? – Разумеется. Если вы правы. Несколько секунд Кайзер хранит молчание. – Вся проблема с воздаянием справедливости в духе «виджиланте» заключается в том, что рано или поздно линчуют невинного человека. Из записки мисс Лавинь следует, что произошло именно это. Интересно, что сделает Малик, когда узнает об этом? Как вы думаете, он сдастся властям? – Не знаю. В ваших рассуждениях слишком много «если». Почему в записке Лавинь сказано «прекратить это» вместо просто «прекратить»? – Скорее всего, мы никогда этого не узнаем. – Маргарет Лавинь приходилась родственницей кому-либо из жертв? – Не по крови. Но, мне кажется, вот что покажется вам интересным. Биологический отец мисс Лавинь был арестован как раз перед тем, как она совершила попытку самоубийства. Ему предъявлено обвинение в распространении детской порнографии в особо крупных размерах. Интересное совпадение, вам не кажется? На допросе он сломался и признался в нескольких случаях сексуального насилия над детьми. А после этого его дочь попыталась покончить с собой. – Не уверена, что понимаю вас. Вы хотите сказать, что считаете его потенциальной жертвой нашего убийцы? Кайзер сухо и неприятно смеется. – Теперь он может стать ею. А вы помните жертву номер три? Трейси Нолана? Дипломированного бухгалтера? – Я никогда его не забуду. Первый приступ паники случился у меня как раз на месте преступления в доме Нолана. – Трейси Нолан был приемным отцом Маргарет Лавинь. – Боже мой! Лавинь рассказала кому-то, что отчим надругался над ней, и этот кто-то убил его? – Вы попали в яблочко, – отвечает Кайзер. – А потом оказалось, что настоящим преступником является ее папаша. – Господи… – Я думаю, в детстве мисс Лавинь стала жертвой сексуального насилия, – говорит Кайзер. – Воспоминания об этом она вытеснила в подсознание. Доктор Малик попытался помочь ей вспомнить об этих событиях, и ему это удалось. Вот только она ошиблась в том, кто на самом деле был растлителем. Я имею в виду, что многие дети предпочли бы, чтобы их насиловали приемные отцы, а не настоящие, правильно? Но все, о чем я сейчас могу думать, это «группа X» и «революционные» методы лечения Малика. Что, черт возьми, Малик проделывал с этими женщинами? Или убеждал их делать? – Кэт? Вы меня слушаете? – Да. – Вы общались с Маликом с тех пор, как мы разговаривали с вами в последний раз? Я хочу сказать Кайзеру правду – что я разговаривала с Маликом и он отрицал, что совершил эти убийства, – но до тех пор, пока я не узнаю, что связывает его с моей тетей, я не скажу ни слова. И если я точно буду знать хотя бы одну женщину, входящую в состав этой самой «группы X», я тоже расскажу ему все. Но пока я этого не знаю. – Послушайте, сейчас я больше не могу разговаривать с вами. Я должна найти свою тетю. Ей может грозить большая беда. – Помогите нам найти ее, Кэт. Мы сумеем защитить ее.