– Доктор Киркланд платит мне зарплату. При чем тут «нравится» или «не нравится»? У меня появляется чувство, что моего деда и Джесси Биллапса связывают далеко не простые отношения. – Что вы от меня скрываете, Джесси? Я буквально чувствую, как он улыбается. – Однажды, когда я был мальчишкой, доктор Киркланд избил меня. Сильно избил. Но на его месте я сделал бы то же самое, так что, думаю, мы квиты. Я хочу расспросить его об этом инциденте подробнее, но не успеваю открыть рот, как вижу женщину, которая едет в нашу сторону на велосипеде. Гравийное покрытие затрудняет ее продвижение. Она выглядит так, словно в любую минуту может поскользнуться и упасть. – Будь я проклят… – бормочет Джесси. – Кто это? – Не обращайте на нее внимания. Она немного чокнутая. Приблизившись к нам, женщина замедляет ход, но Джесси лишь пришпоривает лошадь, словно намереваясь побыстрее проскочить мимо, не обменявшись с ней ни словом. – Подождите! – кричит женщина. – Остановитесь, – велю я Джесси. Он не слушает меня. – Будь ты проклят, Джесси Биллапс! – кричит женщина. – Не смей убегать от меня! Я протягиваю руку и хватаюсь за поводья. – Остановите лошадь! Он ругается, но в последний момент все-таки останавливает коня. – Вы еще пожалеете, что мы не проехали мимо. Женщина рядом с нами выглядит очень взволнованной, и я ожидаю, что она разразится бранью в адрес Джесси, обвиняя его в измене или рукоприкладстве. Но теперь, когда лошадь остановилась, она ведет себя так, словно Джесси не существует. Она не сводит с меня глаз. – Это вы Кэтрин Ферри? – спрашивает она. – Правильно. – Меня зовут Луиза Батлер. Мне необходимо поговорить с вами. – О чем? – О вашем отце. – Вы знали его? – Еще бы мне его не знать… Перекинув ногу через седло, я спрыгиваю на землю рядом с Луизой Батлер. Ей примерно около сорока, и она очень красива, с кожей того же цвета топленого молока, что и у Пирли. Она смотрит на меня, и в ее больших глазах я вижу подозрение. – Если вы хотите остаться здесь и поболтать, – говорит Джесси, – вам придется самой добираться до своей машины. У меня дела. – Я знаю, где осталась машина. Я сама доберусь до нее. Джесси пришпоривает лошадь и исчезает, оставив после себя облачко пыли. Я смотрю на Луизу и жду, чтобы она объяснила причину своего неожиданного появления. Но она лишь молча смотрит в небо. – Скоро пойдет дождь, – отпускает она замечание. – У меня есть домик у озера. Нам лучше укрыться в нем. Не дожидаясь ответа, она разворачивает велосипед и катит его обратно по дороге. Несколько секунд я смотрю ей вслед, разглядывая платье типа «рубашка» и кеды на ногах. Потом я догоняю ее и пристраиваюсь рядом. Под ногами у меня хрустит и скрипит гравий. – Откуда вы узнали, что я здесь? – спрашиваю я. – Мне сказал Генри, – отвечает она, не глядя на меня. – Итак, вы знали моего отца. Теперь она поворачивается ко мне. – Вам может не понравиться то, что я скажу, мисс Кэтрин. – Пожалуйста, зовите меня Кэт. Она негромко смеется. – Китти Кэт. По коже у меня пробегают мурашки. Мой отец называл меня Китти Кэт, когда я была очень маленькой. Он был единственным, кто звал меня так. – Значит, вы действительно знали его. Пожалуйста, расскажите мне все, что можете. – Я не хочу, чтобы вы испытывали неловкость, милая. – Вы не можете сделать так, чтобы я чувствовала себя хуже, чем уже чувствую. – Не зарекайтесь. Джесси говорил что-нибудь плохое о Люке? – Не совсем. Он мог бы и сказать, но тут появились вы. Луиза морщит нос. – Вам не следует доверять Джесси. Во всяком случае, в том, что касается Люка. – Я думала, они были друзьями. – Да, одно время они действительно были ими. – И что же случилось? – Я. – Вы? Она искоса смотрит на меня. – Милая, Люк был моим мужчиной семь лет. Начиная с семьдесят четвертого года, вплоть до той ночи, когда его убили. И многим людям это не нравилось. Я замираю на месте. Эта женщина всего лишь немногим старше меня, лет на десять максимум. И она говорит, что была любовницей моего отца? Луиза идет дальше, но потом замечает, что меня нет рядом. Она останавливается и оборачивается. – Я не хотела оскорбить ваши чувства. Я просто хотела поговорить о нем. Понимаете, я надеялась увидеть его в вас. – Увидели? Она грустно улыбается. – Вот сейчас вы смотрите на меня его глазами. В каждой черточке вашего лица я вижу его. – Луиза, что… Прежде чем я успеваю закончить, над головой у нас разверзаются небеса. Крупные капли дождя взбивают кремового цвета пыль на обочине дороги, рисуя на ней темные узоры. Эти круги множатся слишком быстро, чтобы за ними можно было уследить, и вот уже мы с Луизой, как девчонки, мчимся по дороге. Сначала она толкает велосипед перед собой, потом садится на него и едет вслед за мной. – А вы здорово бегаете! – кричит она, когда навстречу нам выныривают хижины крошечной деревушки. – До моего дома совсем недалеко, но он самый последний. Мы мчимся мимо серых хижин – их крылечки теперь опустели – и сворачиваем на грязную тропинку, которая тянется вдоль озера. – Вон мой дом! – кричит Луиза. Я подношу руку к глазам, чтобы защитить их от дождя. Вдалеке я вижу хижину, но она не серая, подобно остальным, а ярко-синяя, как бунгало на Карибских островах. Теперь я вижу, куда бежать, и устремляюсь вперед, оставляя велосипед за спиной. В грязи я чувствую себя устойчивее, чем Луиза на велосипеде и в спринтерском беге к крыльцу домика легко обгоняю ее. Я гляжу, как она проезжает последние несколько ярдов, и вдруг понимаю, что сейчас узнаю об отце такие вещи, которые он намеревался навсегда сохранить от меня в тайне. Может быть, эта красивая незнакомка знает нечто такое, что поможет объяснить то, что рассказал мне сегодня дедушка? Или, по крайней мере, подтвердить? – Входите же, – говорит она, затаскивая велосипед на узкое крылечко маленького домика. – Я сейчас приду.