– Не хочешь присоединиться к ним? – Пока нет. Думаю, нам нужно поговорить. – Я отхожу подальше от лунного света. – Ты уже решил, куда поедешь? Он качает головой: – Единственный знакомый мне город – Мезанус. Но, скорее всего, именно там меня начнут искать в первую очередь. Я киваю: – Нам нужно решить все как можно быстрее. – Нам? – Симон хмурит брови. Я рассказываю ему про соглашение графа с Удэном и про свое изгнание. Симон медленно выдыхает: – Ох, Кэт, мне так жаль. Я знаю, как тяжело терять дом и семью. – Он берет меня за руки. – Кто-то уже знает? – Только Реми. Хотя он, скорее всего, прямо сейчас рассказывает об этом магистру Томасу. Как бы мне ни хотелось увидеть архитектора сегодня вечером, я знаю: он поймет, почему я не хочу нарушать обещание, данное Грегору. Уверена, вернувшись домой, магистр сразу же отправится в ванную, а затем – в постель. Я прочищаю горло: – Я понимаю, мы не очень хорошо знаем друг друга, но подумала, что нам будет легче вдвоем, чем поодиночке… – С этим трудно поспорить, – говорит он, потирая большим пальцем тыльную сторону моей ладони. – И я только рад твоей компании. Хоть и не хотел бы, чтобы все закончилось так. – Я тоже. – Катрин! – Дядя останавливается в лунном свете в нескольких шагах от нас. – Ты идешь? Я поспешно смахиваю слезы с глаз: – Я не в настроении танцевать. Грегор сочувственно кивает, но не настаивает на объяснениях. – Луна будет освещать площадь всего несколько часов. Любые дела могут подождать. Коротко кивнув Симону, он возвращается к толпе. Симон смотрит ему вслед: – Он прав. Ты должна наслаждаться магией, ведь сегодня она наиболее сильна. А об отъезде поговорим завтра. Я смотрю вниз, на край тени и света: – Боишься? – Да, но меньше, чем после смерти отца. – Он пожимает плечами. – Нет, я говорю о себе. О моей магии. О том, на что я способна. Симон приподнимает мой подбородок, пока я не встречаюсь с ним глазами. Карее пятно уже не привлекает моего внимания так, как раньше. Ведь это просто его часть. – А ты боишься меня? – спрашивает он. – И моих «пороков»? – Конечно нет. Я же знаю тебя. Он улыбается и выходит на лунный свет, утягивая меня за собой. – А я – тебя. Глава 66 Три дня истекли. Каждая ночь проходила под песни, истории и уроки при лунном свете. Но на этот раз нам необходима темнота, чтобы скрыть отъезд. Мой собственный лунный камень висит на серебряной цепочке на шее, но браслет с камнем пустоты я спрятала в маленький мешочек – все еще немного побаиваюсь. Кузина говорит, что я могу не урезать свои чувства, как большинство селенаэ, но все равно должна практиковаться – на всякий случай. Вдруг мне когда-нибудь понадобится оставить что-то одно. – Здесь еще несколько лунных камней, – говорит Афина, протягивая мне еще один мешочек. – И несколько камней крови. Но постарайся, чтобы они пригождались тебе как можно реже. Я прячу подарок под жилет: – Спасибо тебе. За все. – Мне бы хотелось, чтобы мы провели вместе больше времени, и я могла бы многому тебя научить. – Она моргает, сдерживая слезы, когда помогает надеть сумку через плечо. – Но сообщество селенаэ рядом с Лондуниумом готовит лучших целителей. У тебя все сложится. Вот куда мы решили отправиться. Столица Бринсуллии не так уж далеко, но по другую сторону канала, так что Симона там некому искать. А еще – там есть не только селенаэ, но и старые коллеги магистра Томаса, так что мы надеемся найти место для жизни и работу. У меня на дне сумки спрятано особое письмо для жены архитектора, если она еще жива. Он не ждет, что супруга вернется к нему после стольких лет, но надеется, что она хотя бы сможет его простить. Грегор переминается с ноги на ногу рядом с Афиной. Мы снова поспорили, когда он начал настаивать на том, чтобы я осталась в квартале, пока градоначальник не успокоится, а я отказалась. Уверена, дядя считает, что я выбрала Симона, а не родных-селенаэ. Может, так оно и есть, но я делаю это не потому, что злюсь на него. Как только я поворачиваюсь, Грегор вытаскивает из-под рубашки мешочек и развязывает шнурок. Перламутровое свечение подсказывает мне, что внутри. – Думаешь, мне нужны еще лунные камни? – спрашиваю я, стараясь смягчить серьезное выражение на его лице. Он вываливает камень себе на руку: – Это другой. На первый взгляд камень выглядит как все прочие, но, когда лунный свет падает на камень, от него начинает исходить не мягкое и белое, а радужное сияние. А стоит присмотреться получше, как становятся видны цвета, рождающиеся внутри камня и подсвечивающие его грани. Он прекрасен. Грегор обхватывает камень пальцами и на несколько секунд закрывает глаза. А открыв, протягивает его мне. – Это самый редкий вид лунного камня. Он вечно хранит то, чем его напитают. Я сглатываю: – И что же он хранит? – Мысли, – отвечает Грегор. – Воспоминания. По рукам расползаются мурашки, когда он кладет разноцветный камень на мою ладонь. – И чьи воспоминания здесь? – Мои. – Грегор кивает. – Посмотри сама. Я закрываю глаза и прижимаю камень к белому шраму на ладони. На мгновение у меня вспыхивает мысль, что нужно сделать что-то еще, но тут в сознании возникают двое. У женщины волнистые каштановые волосы, широкая улыбка и прямой, узкий нос, который я вижу в зеркале. А еще у нее, как и у меня, карие глаза… или были карими. У мужчины, прижимающего ее к себе, вокруг радужки – серебристое кольцо, которое, без сомнений, скоро появится и у меня. Мужчина выглядит как Грегор, только на несколько лет младше, без шрамов на лице и искривленного носа. Улыбается он почти незаметно, но смотрит на женщину так, словно больше ничего не видит вокруг. Он наклоняется, и она проводит рукой по его темным кудрям. А затем они целуются, и там, где они касаются друг друга, появляется серебристо-золотистое сияние. – Стелла, – шепчет Грегор. – И Ясон. Слезы рвутся наружу, поэтому приходится открыть глаза. Хотя Афина уже называла имена родителей, дядя никогда не произносил их при мне. Но, услышав боль в его голосе, я понимаю: его так долго сдерживало горе, а не злость. От боли, а не от обиды он отверг меня семнадцать лет назад. Я едва не роняю камень воспоминаний, торопясь вытереть слезы с щек. – Спасибо. – Прошло так много лет, что их лиц почти не вспомнить без камня. – Грегор забирает его обратно и прячет в мешочек из лунной ткани, но, как только завязывает шнурок, вновь протягивает его мне: – Я хочу, чтобы ты забрала это себе. Я качаю головой: – Нет. Это твои воспоминания. – А значит, мне и решать, кому их дарить. Я бросаю взгляд на Афину. Она кивает, и я принимаю подарок дяди. Кажется банальным говорить спасибо второй раз, поэтому я подношу мешочек к губам – и прячу в карман у самого сердца. – Я буду хранить его. Грегор улыбается, и я замечаю, как его улыбка похожа на улыбку отца. А затем он вместе с Афиной уходит к лунному бассейну. Их место занимает Реми, который так нетерпелив, что едва не сбивает меня с ног, когда заключает в объятия.