Он вздыхает и целует меня в лоб: – Ох, моя дорогая. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. – Должен быть способ доказать вашу невиновность. Магистр Томас переводит взгляд на Удэна: – Не могли бы вы оставить нас наедине, сэр? Удэн пожимает плечами и неторопливо отходит назад. А архитектор сосредотачивает все внимание на мне. – Катрин, правосудие работает не так. Нужно доказывать не невиновность, а вину. – Оно должно так работать, – соглашаюсь я. – Но граф уже повесил человека, облыжно обвинив его в двух первых убийствах. – Да, но торговец был виновен еще в одном, – напоминает магистр. – И венатре доказал это. Как он может оставаться таким спокойным? Неужели не понимает, насколько хорошо он вписывается в рамки, которые уже выставил Симон? – Почему вы не сказали, где были ночью? Архитектор склоняется ближе и понижает голос: – Я ходил в квартал селенаэ. Я знаю это, но не собираюсь признаваться, поэтому старательно изображаю удивление: – Зачем? – Здесь не самое подходящее место говорить об этом, – отвечает он. – Это опасно. Даже у стен есть уши. Реми предупреждал меня о том же. Кажется, дело во мне и моих способностях. – Разве имеет значение, почему вы там были? Главное, вы были там, – настаиваю я. – Так почему бы не рассказать об этом? Магистр качает головой: – Ты же знаешь, что Верховный альтум давно хочет меня заменить. Я даже несколько раз урезал себе жалованье, чтобы он не смог нанять кого-то моложе, не такого опытного. Хоть он и вещает с кафедры, что селенаэ неопасны, но сам считает их еретиками. И если моя дружба с… «Грегором», – мысленно добавляю я. Он вздыхает. – Это сложно, но после моего признания альтуму не пришлось бы искать других поводов. И ты, и Реми, и госпожа Лафонтен лишились бы всего. – Так вот что вас заботит? – спрашиваю я. – Вы готовы пожертвовать собой, чтобы мы могли сохранить работу? – Это разрушило бы всю карьеру Реми, – объясняет магистр Томас. – Если меня казнят за преступление, он сможет занять мое место. А вот если объявят еретиком – такой же ярлык повесят и подмастерью. И тебе. Я в любом случае проиграю, но так хотя бы вы не пострадаете. – Я бы предпочла, чтобы вас признали невиновным и отпустили домой. – Я тоже. И у этого человека, по словам Реми, ужасное прошлое? Уверена, он покинул Бринсуллию из-за ложных обвинений. – Магистр? – шепчу я. – Могу я задать вам личный вопрос? Он морщит лоб: – Задавай. Если считаешь, что для этого самое время. – Что случилось с вашей женой? Магистр Томас тяжело вздыхает и отстраняется, скрываясь в тени: – Она бросила меня. На несколько секунд между нами воцаряется тишина, и я уже свыкаюсь с мыслью, что на этом все, как он продолжает: – А может, будет честнее сказать, что это я бросил ее. Возникший у меня вопрос трудно задать, но, понимая, что у нас немного времени в запасе, я выдавливаю из себя слова: – У вас появилась другая женщина? – Можно и так сказать. – На его лице появляется невеселая улыбка. – А… кто? – Не «кто», Катрин, – поправляет меня архитектор, – а «что». Как думаешь, что встало между нами? – Святилище, – выдыхаю я. Магистр Томас печально кивает. – Я хотел стать самым молодым мастером-архитектором на континенте и построить самый красивый дом Солнца. А когда тобой овладевают такие амбиции, для всего остального не остается места. – Он отводит глаза. – У нас родилась дочь. Крошечное создание со светлыми кудряшками и невероятно голубыми глазами. Но потом пришла чума. И не оставила малышке ни единого шанса. Я шмыгаю носом и вытираю щеку о плечо, не желая отпускать его руки. – Как ее звали? – Тереза. – Магистр Томас замолкает на несколько секунд. – Я не произносил ее имени уже несколько лет. Она ничем этого не заслужила. – Он прочищает горло, а затем продолжает: – В то же время умер главный архитектор, а меня назначили на его место. И в то время, когда Элеонора больше всего нуждалась во мне, меня рядом не было. – Он печально качает головой. – Однажды я пришел домой и понял, что ее нет. На столе лежала записка, в которой говорилось, что она вернулась в Лондуниум, а ниже стояла дата – на двадцать девять дней раньше. Ее не было почти месяц, а я не заметил. – Почему вы не отправились за ней? – По многим причинам. Чума ушла из Коллиса, но все еще бушевала в других городах. Поэтому градоначальник отказывался впускать кого-то в город больше года. Если бы я уехал, то уже не смог бы вернуться. А я и так потерял самое дорогое в жизни. Святилище – все, что у меня осталось. – Это всего лишь здание, – выдавливаю я сквозь стиснутые зубы. – Катрин, ты же знаешь, что это больше, чем здание, – возражает он, начиная лекцию, которую я слышала сотни раз. – Ты, я, госпожа Лафонтен, Реми, даже мать Агнес… Наши жизни коротки и быстротечны, как фазы луны, но то, что за пределами Света Солнца, вечно. Вот почему людям необходимы святилища. Чтобы принести божественное туда, где мы можем к нему прикоснуться. Жизнь полна страданий. И нет ничего важнее, чем подарить людям место, наполненное надеждой, красотой и смыслом. И нет большего благословения, чем поучаствовать в его создании. – Архитектор замолкает на мгновение. – Можешь ли ты сказать, что ничего бы не почувствовала, если бы тебе запретили работать на строительстве? Я задавала себе этот вопрос прошлой ночью. – Нет, – признаюсь я. – Все равно что потерять глаз, руку или ногу. Но я все равно смогла бы жить дальше, – вызывающе добавляю я. Магистр Томас улыбается: – Знаю. У тебя впереди еще целая жизнь. Но я… – Он замолкает на мгновение и вздыхает. – Когда я осознал, чего лишился, стало слишком поздно что-то менять. Так что теперь святилище – единственное, что у меня осталось. – У вас есть я! – Да, я знаю. – Он высвобождает свои руки и обхватывает мои. – И для меня большая честь быть твоим опекуном. Ты вернула мне частичку того, что я потерял. Он говорит так, словно прощается со мной. Я качаю головой: – Не говорите так! Удэн появляется за моей спиной: – Симон идет. Нам пора уходить. И поскорее. Он тянет меня за локоть. – Нет! Нет! – Я крепче сжимаю прутья, чувствуя, как кусочки ржавчины впиваются мне в кожу. Магистр Томас осторожно отцепляет мои пальцы: – Ты должна уйти, Катрин. Мы еще увидимся. Если не здесь, то за пределами Света Солнца. – Нет! Прошу! – Я пытаюсь вырваться из хватки Удэна, пока он тащит меня прочь и бормочет на ухо: – Проклятая девчонка! Я не хочу оказаться здесь за то, что решил оказать тебе услугу. – Катрин, – раздается громкий голос архитектора, которому нельзя не подчиниться. Я тут же прекращаю сопротивляться, а Удэн – тянуть меня. – Ты выше этого.