* * * В ближайшие несколько дней я добиваюсь благосклонности Реми, тратя много времени на осмотр лесов для строительства сводчатого потолочного каркаса. И когда магистр Томас наконец разрешает ему приступить к укладке камней для ребер свода, ему не приходится ждать меня. Архитектору я угодила, проверив дренаж новых контрфорсов[4] еще до того, как он попросил об этом. Вдобавок хорошая погода поспособствовала ускорению строительства, и у обоих улучшилось настроение. А после казни торговца жители города тоже расслабились. Когда выдается свободная минутка, я позволяю себе поразмышлять о Симоне. Луна понемногу прибывает, каждый день восходя и заходя позже. Так что к моменту его возвращения она будет дарить свет практически до полуночи. А значит, я смогу первой узнать, когда убийца нанесет новый удар. Возможно, у меня даже получится остановить его. В те недолгие часы, когда удается ускользнуть из святилища, я отправляюсь на места, где нашли трех женщин, про которых говорила Жулиана. Переулок, дренажный ров и подвал. Уверена, она специально выбрала различные места, чтобы я ничего не перепутала. Но, когда я начинаю расспрашивать людей, одни с участием рассказывают мне все, показывают, как именно лежали тела, когда их нашли, – а другие бормочут себе под нос, что ничего не помнят, и спешат прочь. Две женщины зарабатывали проституцией. Третья только вышла замуж. Ее муж после случившегося быстро сбежал из города. Думаю, эту можно вычеркнуть. Когда я навещаю Жулиану через три дня, она соглашается с выводом. На ней по-прежнему халат, и выглядит она ненамного лучше, чем в прошлый раз. По словам Ламберта, который в этот раз провожал меня на второй этаж, ее мучили головные боли. Но, похоже, она придумала их, чтобы ее оставили в покое. С каким же облегчением я рассказала ей все, что узнала! Она-то уж ничего не забудет. – Симон вернется послезавтра, верно? – спрашиваю я, притворяясь, что не считаю дни. – Он планировал именно так, – говорит она. – Как думаешь, успеешь к этому времени разузнать об оставшихся трех женщинах? – Да, если дождь не прекратится, – отвечаю я. Сегодня моросит с самого утра, поэтому у меня и появилось время навестить Жулиану. Но, как бы мне ни хотелось получить побольше свободного времени, облака вечером закроют луну, и я не смогу ничего почувствовать. А мне хотелось поэкспериментировать со своими способностями и проверить, насколько хорошо удастся отследить человека на разном расстоянии. За два дня мне удается разузнать только о двух жертвах, но я все равно рассказываю о них Жулиане, заглянув к ней после полудня в надежде увидеть Симона. Но он еще не вернулся. Разочарование тяжким грузом давит на плечи вместе с сожалением о том, что я не подождала еще несколько часов, пока шагаю домой. Остается утешаться тем, что после двух дней непрекращающегося дождя небо начало проясняться. Выглянув в окно своей комнаты, я смотрю на полумесяц, который уже поднялся над домами к моменту захода солнца. А когда оно окончательно скрывается за горизонтом, кажется, что и луна становится сильнее. От внезапно раздавшегося стука в дверь я подпрыгиваю, через миг понимаю, что звук доносится с первого этажа, – и улыбаюсь. Да, слух определенно стал куда лучше. Зная, что магистр ужинает с градоначальником, а госпожа Лафонтен отправилась спать час назад из-за простуды, я поспешно спускаюсь на первый этаж, чтобы открыть двери, надеясь, что это Симон. И именно он стоит на пороге. Я все еще не сменила рабочую одежду – простую юбку и верхнюю тунику, которая помогает чуть дольше оставаться чистой, – но, знай я о его приходе, уделила бы больше внимания своей внешности. Выражение на его лице стоит каждой секунды, потраченной на то, чтобы привести волосы в порядок перед крошечным зеркалом. – Кэт… – быстро моргнув, шепчет он. – Симон, – с застенчивой улыбкой, откликаюсь я. – Рада, что ты вернулся. Жулиана уже знает? Я отступаю в сторону, чтобы пропустить его, и он проходит в мастерскую. – Ах да. Я уже поговорил с ней. И хотел поблагодарить тебя за работу, которую ты проделала без меня. Конечно же, он первым делом отправился домой. Но все же интересно – сюда он пришел только для того, чтобы поблагодарить меня, или есть и другая причина? – Не за что, – закрыв дверь, говорю я и прислоняюсь к ней. – Да и не стоило тащиться сюда пешком, чтобы сказать мне это. – Не составило труда, – отвечает он, а затем перекидывает полу своего плаща за плечо и дергает за застежку у шеи, чтобы не встречаться со мной взглядом. – Я проходил мимо. Я старательно скрываю охватившее меня разочарование. – Ох, ну… не за что, – снова как дурочка повторяю я. А затем, стараясь исправиться, добавляю: – Ты выделил кого-то из убитых женщин? – Вообще-то да. – Как только разговор заходит о делах, он вновь смотрит на меня. – На мой взгляд, ближе всего к нашим случаям та, которую нашли в канале три года назад. Поэтому я и направился к мадам Эмелин, чтобы расспросить ее поподробнее. Я хмурюсь, желая, чтобы моя память работала хоть вполовину так же, как Жулианина. – Это какая из них? – нерешительно спрашиваю я. – Мне казалось, что в канаве нашли ту, новобрачную. Но, наверное, я что-то перепутала. – Нет, все верно, – подтверждает он. В отличие от Перреты и Изабель, эту жертву задушили, а по лицу несколько раз ударили чем-то тяжелым, но глаз не тронули. – Такие… наклонности усугубляются со временем, – говорит он. – Но у меня есть теория. Симон соединяет ладони вместе, словно в молитве. – Возможно, он убил эту женщину в порыве ярости, задушив ее, а затем разбив лицо тем, что нашел под рукой, – например, глиняным кувшином или камнем… или вообще ударил об стену. Первые убийства обычно спонтанны и сумбурны, но невероятно возбуждают. Поэтому убийце захотелось испытать это чувство снова и подготовиться заранее. А поскольку мы так и не нашли рядом с Перретой и Изабель то, чем он разбивал им лица, он взял оружие с собой. – И что это за оружие? – раздается голос. Мы оборачиваемся и видим Реми, стоящего с перекинутым через руку плащом у подножия лестницы, рядом с вновь прибитым списком погибших и голыми колышками над ним. Он неторопливо подходит ближе и добавляет: – Молоток? «О затянутое тучами небо! Не надо, Реми, – безмолвно молю я за спиной Симона. – Прошу, не надо». – Возможно, – соглашается Симон. – Я мало что знаю о молотках. – Зато я знаю. И видел, что случилось с Перретой, – говорит Реми. – Скорее всего, у убийцы был не обычный молоток, а более крупный и тяжелый, для сложных работ. – Он замирает в метре от нас, пристально глядя на меня зелеными глазами. – Скорее всего, это особый инструмент. И, скорее всего, убийца работает на строительстве святилища. – Как и половина города, – напоминаю я. – Да и твоего мнения не спрашивали. Реми фыркает: – А как же твои заявления о том, что расследование нужно закончить? Что ж, по крайней мере, я не единственный, кто не узнал от тебя всей правды. – Он насмешливо кланяется мне и направляется к двери. – Прошу меня простить. – Куда ты собрался? – требовательно спрашиваю я, отказываясь убираться с его пути. – На дворе ночь. Он замирает, положив руку на ручку, и прищуривает глаза: – Ты не ставишь меня в известность о том, как проводишь свободное время, а я ставлю тебя, котенок. Помнишь? – Просто хочу знать, что ответить магистру, когда он спросит, – огрызаюсь я. Реми небрежно пожимает плечами: – Я планировал заглянуть к мадам Эмелин, но, похоже, сегодня там будет людно. – Последние слова он с ухмылкой адресует Симону, а затем оттесняет меня в сторону и, не оглядываясь, уходит. Я захлопываю за ним дверь, борясь с подступающей тошнотой. – Он сплетничает больше, чем любая старуха, – говорю я Симону. – И ты ему не нравишься. – Тогда не так уж плохо, что Ремон знает о моем возвращении, – невозмутимо отвечает он. – Если расскажет в таверне, это может дойти до нужных ушей. Да, но вдруг Реми перепьет и начнет рассуждать об особых молотках? – Прости, что я заставляю тебя лгать архитектору о расследовании, – говорит Симон. Почувствовав облегчение от его предположения о том, кому я еще говорю не всю правду, я расслабляю плечи. – Он поймет. Я прикусываю губу. Может, стоит рассказать Симону о молотке? Я могла бы притвориться, что только сейчас уловила связь… Как бы ехидно и высокомерно ни вел себя Реми, но, возможно, именно к этому он меня и подталкивал. – Симон… – начинаю я, – я тут подумала. – Мне пора идти, – перебивает он. – Уже поздно, а я еще должен добраться до… места, где смогу получить ответы на свои вопросы. Глупо, конечно, но мне не хочется представлять его входящим в дом мадам Эмелин. Хотя он идет туда только за ответами. – Я не собираюсь ложиться прямо сейчас, – говорю я. – Так что можешь заглянуть по дороге домой. Обсудим то, что ты узнаешь. Возможно, к этому времени я придумаю, как рассказать про молоток. Симон качает головой: