Я не могу рассказать Симону, что выбило меня из колеи, но и не хочу, чтобы он считал меня слабой. – Я в порядке. – По виду не скажешь, – возражает Симон, но все же выпрямляется и убирает руки, лишая меня поддержки. – Прости. Я так увлекся, что забыл, насколько… насколько ужасно это звучит. Раз уж он решил, что мне поплохело из-за этого, не стану его переубеждать. – Почему люди так поступают с другими? Мне кажется, что на этот вопрос нет ответа, но Симон даже не раздумывает: – Чаще всего ими руководит ярость. Перрета разозлила убийцу, но не она была его целью. Он не может добраться до женщины, которой хочет причинить боль. Или боится той женщины. Мне хочется спросить, как Симон это понял, но с губ срывается более важный вопрос: – А что, если убийство Перреты не удовлетворило его жажду мести? Симон качает головой: – Значит, это только начало. * * * Мы возвращаемся в дом архитектора, не говоря друг другу ни слова. Но с каждым шагом слова Симона пробирают меня до костей. Это только начало. Мысли переключаются на то, что я услышала и увидела в ту ночь, а также на связь случившегося с лунным светом. И чем больше мы отдаляемся от переулка, тем более странным это кажется. Когда мы подходим к дому магистра, Симон склоняет голову. – Спасибо за помощь, мисс… Кэт. Еще раз прошу простить меня за причиненные неудобства. – Подожди. – Я хватаю его за руку, не давая уйти. – Ты уверен, что не ошибся насчет убийцы? Это действительно может повториться? Симон кивает, а в его глазах виднеется мудрость и усталость, не свойственная девятнадцатилетним. – Да. И следующее убийство будет более жестоким. Мне трудно подобное представить, но почему-то я не сомневаюсь в его словах. – И когда оно произойдет? – Сегодня ночью, на следующей неделе, в следующем месяце… – Симон устало пожимает плечами. – А может и в следующем году. Или в другом городе. Возможно, – он прикусывает нижнюю губу, – возможно, это не первое его убийство. – И как его отыскать? Поймать с поличным? Симон тяжело вздыхает: – Только если нам повезет или я смогу предугадать его следующий шаг. К сожалению, это трудно сделать после одного убийства. – Он потирает лоб. – И я плохо знаю этот город. – У архитектора есть карты Коллиса. Я могу принести их завтра, – предлагаю я. – И буду рада помогать в расследовании дальше. На лице Симона появляется печальная улыбка. – Ты уверена, что у тебя хватит духу? Мной движет не только желание защитить магистра Томаса. И я стараюсь выразить это словами. – Я чувствую себя так… словно должна была отыскать Перрету. Потому что только я могла услышать ее. Симон вздыхает: – Хорошо. Буду признателен за карты. Приноси их послезавтра утром. Я поднимаю глаза. И замечаю в изгибе его рта прежнее дружелюбие. Интересно, это из-за возможности провести еще один день в моей компании? – А почему не завтра? Его лицо тут же мрачнеет. – Жулиана слишком устанет. Плохо себя чувствует. Неудивительно, что он хочет продолжить расследование вместе с ней. Она вела практически все его заметки. К тому же завтра День Солнца. – Надеюсь, она быстро поправится. Симон открывает рот, чтобы ответить, но, судя по всему, решает сдержаться. И вместо этого склоняет голову в вежливом поклоне. – С нетерпением буду ждать новой встречи с тобой. Я провожаю его взглядом. Ведь, несмотря на весь кошмар произошедшего, я тоже буду с нетерпением ждать. * * * – Твое вмешательство не доведет до добра. – Госпожа Лафонтен с грохотом ставит передо мной тарелку с ужином. – Я не вмешиваюсь, – оправдываюсь я. – Венатре сам попросил меня помочь. – А затем ты предложила помогать ему и дальше? Экономка поливает соусом кусочки мяса на наших тарелках. Сначала – у Реми, который сердито смотрит на меня с тех пор, как вернулся домой. Магистр Томас молчит, но он всегда обдумывает, какую сторону занять, поэтому я и обращаюсь к нему. Ведь, по сути, он главный авторитет в этом доме. – Просто показала ему, где находилась и что видела той ночью. – Ты отвела его на Дорогу удовольствий, – ворчит Реми. – И что же ты предложила там венатре? Я пристально смотрю на него. Судя по всему, он увидел, как мы шли через площадь, но мне не хочется верить, что он действительно так думает. – Именно там произошло убийство. – Значит, ты была там той ночью. – Я была в святилище, – выдавливаю я. – Мне пришлось проверять леса ночью, потому что весь день я выполняла твою работу, пока ты плелся из Лютеции, мило проводя время по пути. Реми ударяет кулаком по столу. – Я заслужил право распоряжаться своим временем! И больше не должен бежать по первому зову кого-либо. – Должен, если этот кто-то платит тебе жалованье! – кричу я в ответ. – Замолчите оба, – тихо говорит архитектор. Мы с Реми тут же закрываем рты и с раскаянием смотрим на магистра Томаса. – Реми, ты прав: твое время принадлежит лишь тебе. После стольких лет напряженной работы ты имеешь право потратить день или два, чтобы отпраздновать свои достижения. Ведь ими действительно стоит гордиться. Реми ухмыляется. Мне хочется показать ему язык, но, пока не дошло до нелепых обвинений, меня не волновало, поздно ли он возвращался. Солнце знает, что ему не помешало бы немного расслабиться. – Но… – магистр Томас замолкает на мгновение и строго смотрит на нас, – …даже твое продвижение по службе не дает тебе права указывать Катрин, что ей делать и с кем общаться. Она моя помощница, а не твоя. Поэтому ты должен извиниться за эти отвратительные намеки. Теперь моя очередь ухмыльнуться. Реми вжимает голову в плечи и бормочет себе в тарелку что-то вроде «прости». Но архитектор еще не закончил. – Более того, ты не будешь так говорить о ней с другими. Если до меня дойдут подобные слухи и я узнаю, что их распустил ты, больше тебя никто не возьмет на работу в Коллисе. Даже убирать бычий навоз.