Стражник спешит прочь, стараясь использовать внезапно возникший перерыв насколько можно. – Так с чего мы начнем, венатре? – интересуюсь я. Симон хмурится: – Давай начнем с того, что ты больше никогда не станешь называть меня так. Я знала, что он чувствует себя неловко, когда его так называют, но сейчас поняла, что ему это ненавистно. – Простите, мистер Симон. – Симон. Просто Симон. – Он качает головой. – Белый Свет, мы ведь ровесники. – Я на два года моложе, – поправляю его я. Он моргает. – Ты серьезно? – Он внезапно краснеет и отводит взгляд. – Не такая уж и большая разница. И я буду звать тебя Кэт, только если ты будешь звать меня Симоном, договорились? – Договорились. Так с чего мы начнем, Симон? Он осматривается по сторонам: – С женщины, которую ты увидела после того, как обнаружила тело. Где ты была? Я подхожу к бочонку: – Вот здесь. Симон встает рядом со мной и смотрит на улицу. – Из какого окна выглянула женщина? – Из этого. – Я указываю на шестой по счету дом от нас. – Тот, на котором починили, но еще не покрасили раму. Нахмурившись, он косится на окно. – Ты рассмотрела это ночью? Кончики пальцев начинает покалывать от беспокойства. – Луна светила очень ярко. – Хорошо. Начинаем. Я следую за Симоном к двери под окном. Открывшая нам на стук женщина прижимает к плечу младенца. Похожа на ту, что я видела в ночь убийства Перреты. – Добрый день, мадам, – начинает Симон. Брови хозяйки поднимаются почти до пропитанной потом шапочки на голове. – Я расследую убийство, произошедшее две ночи назад. И мне необходимо знать: вы что-нибудь видели или слышали? – Я ничего не слышала, пока все не начали выходить на улицы, – отвечает женщина и отступает, чтобы закрыть двери. – Подождите! – выпаливаю я. – А как же женщина с ребенком на втором этаже? – Не обращая внимания на озадаченный взгляд Симона, я продолжаю: – Одна из ваших соседок сказала – она накричала на кого-то за то, что разбудили ее ребенка. – Подождите, – фыркнув, заявляет женщина и закрывает дверь. Симон хмурится: – Ты видела не ее? Увидев ребенка, я предположил, что это она. Я разглядываю деревянную дверь, чтобы не смотреть ему в глаза. – У той были голубые глаза. – Ты увидела это с такого расстояния? – Симон бросает взгляд в сторону переулка. – Если бы стражник не ушел, сомневаюсь, что мне бы удалось отсюда рассмотреть цвет его глаз, хотя сейчас совсем светло. К счастью, в этот момент дверь открывается вновь. На порог выходит женщина, очень похожая на первую и примерно того же возраста. Скорее всего, они сестры. – Чего вы хотите? – спрашивает она. – Только услышать пару ответов, – дружелюбно говорит Симон. – Просто нам сказали, что вы видели кого-то на улице в ночь… – Убийства? – заканчивает она. Симон кивает. – Да, видела. Я высунулась из окна, – она указывает наверх, а затем в сторону переулка, – и увидела, как парень гадит вон там. – Как долго вы не спали к тому времени? – спрашивает он. – Я вообще не смыкала глаз из-за дочки. И только наконец усыпила ее, как этот идиот заорал и разбудил. – Она пожимает плечами. – Чуть позже я подумала, что он, скорее всего, наткнулся на ту девушку, но зачем это вам? Я больше ничего не видела. От этих слов тошнота скручивает желудок, но Симон не сдается. – А до этого? Вы что-то слышали? – Нет. – Женщина начинает закрывать дверь. – Подождите! – Я протягиваю руку, чтобы остановить ее. – Неужели вы не слышали, как кричала женщина? Прошу вас, мы просто пытаемся выяснить, в какое время ее убили. – Нет. – Она смотрит на меня, слегка сузив глаза. – Ночью было тихо. Тише, чем обычно, даже несмотря на грозу. Неужели крик Перреты слышала только я? – Может, ребенок громко плакал? Качая головой, женщина отступает назад. – Нет, большую часть вечера она провисела на груди. Это единственное, что помогает ей уснуть. Просто той ночью она засыпала дольше, чем обычно. Я вновь толкаю дверь, не давая ее закрыть: – Прошу… – Кэт, – негромко окликает Симон. – Она ничего не слышала. И дверь захлопывается у меня перед носом. Глава 11 – Не понимаю, – шепчу я. Симон внимательно смотрит на меня: – Ты о том, почему ее слышала только ты? Оцепенело кивнув, я отхожу от двери. – Этому можно найти несколько объяснений, – говорит он. – Во-первых, женщина может лгать. Она призналась, что кричала на тебя, только после того, как мы заявили, что ее слышали другие. Я качаю головой: – Но почему? Разве ей не хочется, чтобы преступление раскрыли? Симон жестом приглашает меня вернуться к переулку. – Она сомневается, что мы его раскроем. Поэтому считает, что чем меньше ее трогают, тем лучше. Особенно учитывая то, что в этом замешан сын градоначальника. Интересно, считает ли Симон расследование столь же безнадежным? Мы обходим остальные дома, но никто не признается, что слышал хоть что-то до того, как я закричала, а женщина обругала меня. Подобные склоки – обычное дело в этом районе, поэтому никто не удосужился поинтересоваться, в чем же дело, пока не появились стражники. – Почему никто ничего не слышал? – спрашиваю я Симона, когда мы приближаемся к последнему дому в пределах видимости переулка. – Ты сказал, что объяснений несколько…