— Нет, просто… Вы немного не правы. — Я прав, — мягко возразил он. — Я говорю сейчас не о своих физических недостатках… — Но о чем? — О духовном уродстве, — печально сказал он. — Но больше я ничего пока вам не могу сказать… Я ведь знаю, кто вы. Вы сыщица. * * * Интересно, какой реакции он ждет от меня? Судя по его виду, он рассчитывал на крутой эффект! Я справилась с минутным замешательством и равнодушно сказала: — И что теперь? Он вытаращился на меня, явно недовольный моим ледяным спокойствием, и рассмеялся: — Ничего, радость моя! Просто я же говорил, вы обманщица! — Почему это? — спросила я. — Я что, утверждала, что работаю секретарем-рефентом? Или я претендовала на профессиональные достижения кинозвезды? У меня такая профессия, и, представьте себе, я этого нисколько не стесняюсь! — А зачем вас наняла моя мать? Вы мне это скажете? Или уйдете от ответа? — Уйду, — развела я руками. — Не потому, что я, Саша Данич, ужасно нечестная женщина! А потому, что есть такое понятие, как профессиональная этика, и в связи с этой самой этикой я не могу разглашать чужую тайну, в данном случае тайну вашей мамы! Поинтересуйтесь у нее, если она захочет ответить, она ответит! — Она не захочет, — мрачно констатировал он. — У моей матери в прошлом слишком много грязных тайн, которыми она не пожелает делиться даже с вами. Несмотря на то, что она вас наняла! Кажется, мне давно надо было пообщаться с этим шустрым пареньком, а? — Ну, что ж… Это ее право. — Ну да, конечно, — протянул мой визави с легкой насмешкой. — Как это вы легко выворачиваетесь, просто завидки берут! А разве ваш клиент не должен быть с вами предельно честным? Иначе как можно рассчитывать на успех безнадежного дела? — Если сыщик хороший, все выйдет наружу, — ответила я. — И вы хороший? — Не знаю, — честно сказала я. — Можете не напрягаться, — рассмеялся он. — Наверняка хороший. Но… Давайте оставим эту тему. — Давайте, — легко согласилась я. Тем более что в этот момент появилась Тамара Николаевна. Мне она показалась напряженной и очень расстроенной. Более того, взгляды, которые она иногда бросала на сына, были исполнены подозрительности. — Ну, вы пообщались? — спросила она. Из постановки вопроса плавно вытекало, что, по ее мнению, общение пора уже закончить. Я начала тяготить ее своим присутствием… — Конечно, мамочка! — проворковало ее странное чадо. В напускной невинности его глаз сквозила явная издевка. — И я могу тебе сказать, что Александра мне безумно понравилась… Я хочу предложить ей роль в своем фильме. Вы знаете, Александра, о моем хобби? — Нет, — пожала я плечами, с удивлением посмотрев на Тамару, которая при упоминании о хобби сына отчего-то вздрогнула. — Я снимаю фильмы, — затараторил Лешенька. — Мамочка купила мне целую видеостудию, то есть там видеокамера, профессиональная, представляете? Он совсем стал похож на ребенка — его глаза горели восторгом, а на щеках появился румянец. Я кивнула. Не очень-то я себе все это представляла, но ради любопытства стоило поддержать эту странную игру. — И там я снимаю фильмы. В моем подвальчике… Вам наверняка это понравится! — Леша, — с тихой угрозой сказала Дында. — Ах, ма, но ведь в этом нет ничего такого! Это же не то, что ты… Ох, прости. Он не договорил и просительно сжал ладошки: — Александра! Вы ведь придете в мою студию? Я улыбнулась и заверила его, что приду. — И пройдете со мной по городу? — округлил он в восторге глаза. — Конечно. — И вы будете держать меня под руку, будто моя барышня? — Леша! Я не понимаю твоих речей! — вспыхнула Тамара. — Мама, перестань! Можешь и дальше придумывать, будто твой сын — такой безупречный красавец, что все должны слепнуть от его совершенства! Но я не дурак. Так как? Вы будете держать меня за руку? — Буду, — пообещала я. — Позвоните мне. Или нет… Лучше я вам позвоню, и мы договоримся когда! Я записала телефон и протянула ему. Честное слово, он был такой трогательный, этот забавный человечек! — Я провожу Сашу, — сообщила Тамара ему. — Минутку. Я кое-что скажу ей на ухо. Я наклонилась. Он посмотрел на меня и прошептал: — Вы ничего не сможете сделать. Маму все равно застрелят, как Прохорова и Каллистратова. Когда мы будем одни, я расскажу вам почему. Но это справедливая плата, можете мне поверить! После этого он отпустил меня и сказал тихо: — Я позвоню завтра или… Послезавтра. Я улыбнулась ему ободряюще и пообещала ждать его звонка. В тот момент мне почему-то казалось, что ему очень важно, чтобы кто-то его ждал. Слишком одиноким был этот странный маленький человечек. И слишком несчастным… * * * Мы вышли на улицу, и она мягко остановила меня прикосновением руки. — Присядем, — показала она на лавку. Мы присели. Она достала сигареты и протянула мне пачку. — Нет, — покачала я головой, отказываясь от тонких «раковых палочек» белого цвета. — Не люблю «Вожэ». Я покурю свои, «Монте-Карло». — Как знаете, — кивнула она. — Саша, я не хочу вас обижать, но… Вы не должны рассчитывать на продолжение наших отношений.