– Вы ведь любите старые вещи, да? – обеспокоенно спросила миссис Кобб. – Не очень, – ответил Квиллер в приступе откровенности. – А это еще что такое? Его поразило похожее на электрический стул проржавевшее металлическое кресло с подставкой для ног и подголовником. – Это из зубоврачебного кабинета. Очень удобно для чтения: вон та педаль регулирует высоту. А картина над камином – отличный образчик примитивизма. Сам удивляясь своему спокойствию, Квиллер взглянул на портрет чьей-то прабабушки в натуральную величину. Одетая в черное, с квадратной челюстью, тонкими губами и холодными, как сталь, глазами, она неодобрительно смотрела в одну точку. – Вы еще ничего не сказали о кровати, – с энтузиазмом продолжала миссис Кобб. – Она просто уникальна. Из Нью-Джерси. Квиллер обернулся и застонал. Кушетка была выполнена в виде ладьи, форма которой напоминала лебедя: один конец изображал длинную шею злющей птицы, а другой заканчивался хвостом. – Это для сибарита, – сухо отреагировал журналист, и хозяйка зашлась в приступе смеха. Смежная комната была разделена на три части: маленькую кухоньку, гардеробную и ванную. Миссис Кобб сообщила: – Си-Си делал кухню сам. У него золотые руки. Вы готовите? – Нет, я в основном ем в пресс-клубе. – Если не лень носить наверх дрова, то камин почищен. Вам у нас нравится? Обычно я прошу сто десять долларов в месяц, но вы можете жить за восемьдесят пять. Квиллер снова оглядел мебель и задумчиво погладил усы. Обстановка выглядела устрашающе, но цена как нельзя лучше соответствовала его финансовым возможностям. – Мне понадобится письменный стол, хорошая лампа и место для книг. – У нас есть все, что вам нужно, только попросите. Он присел на кушетку и нашел ее достаточно прочной. Лишенная ножек, она не представляла искушения для вездесущих котов. – Да, я забыл сказать, – спохватился Квиллер, – у меня домашние животные. Пара сиамских котов. – Чудесно! Они переловят наших мышей. У котиков будет настоящий пир! – Не думаю, что им понравится свежатина. Они предпочитают более цивилизованную кухню. Миссис Кобб от души – как-то даже слишком от души – рассмеялась в ответ на его шутку. – Как их зовут? – Коко и Юм-Юм. – О, извините, я на секундочку! Хозяйка выбежала из комнаты и, вернувшись, объяснила, что у нее в духовке пирог. По коридору поплыл аромат яблок и специй, усы Квиллера встопорщились. Пока миссис Кобб поправляла картины и проверяла, нет ли где пыли, он исследовал «удобства». Ванна была действительно антикварной, с кривыми ножками; ей вполне соответствовали злобно шипящие краны и лабиринт обнаженных труб. Впрочем, холодильник оказался новым, а одна деталь особенно заинтересовала Квиллера – целая стена стеллажей со старинными книгами в гардеробной. – Если хотите использовать полки для чего-нибудь другого, мы книги уберем. Их нашли на чердаке. Они принадлежали человеку, который больше ста лет назад построил этот дом. Он был редактором газеты и известным аболиционистом. О, наша обитель – живая история. Квиллер заметил на полках Достоевского, Честерфилда, Эмерсона. – Нет-нет, переносить их не нужно. Я, может, захочу полистать некоторые. – Так вам подходит эта комната? – Ее круглые глаза засияли. – Выпейте чашечку кофе с пирогом и тогда решите. Вскоре Квиллер уже сидел на позолоченном стуле за кривобоким столиком и поедал горячий пирог с шипящим расплавленным острым сыром на корочке. Миссис Кобб с удовольствием смотрела, как кандидат в жильцы с энтузиазмом уничтожает последние крошки. – Еще чуть-чуть? – Не следовало бы, – погладил себя по животу Квиллер, – но так вкусно… – Вот и прекрасно! Вам ли беспокоиться о весе! У вас отличная фигура. Журналист с аппетитом принялся за второй кусок пирога, а миссис Кобб начала расписывать достоинства проживания в старом доме. – У нас есть привидение, – весело объявила она. – Слепая женщина. Она здесь когда-то жила, но упала с лестницы и погибла. Си-Си говорит, что ее привлекают мои очки. Правда-правда. Когда я ложусь спать, я кладу их на ночной столик, а утром они оказываются на подоконнике. Если же прячу в ящик комода, они переносятся на столик… Еще кофе? – Спасибо. А они перемещаются каждую ночь? – Только во время полнолуния. – Хозяйка задумалась. – Вы помните, сколько странных случаев произошло сегодня на аукционе? Севрская ваза, люстра, большое зеркало, которое стало падать… Странно. – Что же тут странного? – Как будто дух Энди протестует. – И вы в это верите? – Не знаю. И да, и нет. – А против чего, по-вашему, он протестует? Выражение лица Квиллера было очень искренним. Он умел быть искренним и умел разговорить самых скрытных людей. Миссис Кобб хихикнула: – Аукционист продавал слишком дешево. Вот Энди и… – Все антиквары говорят, что с ним произошел несчастный случай. Но один человек на улице сказал мне, что Гланца убили. – Нет, наверное, это все-таки несчастный случай. Так решила и полиция. Но… Она замолчала. – Но… что? Что вы хотели сказать? – Ну… Просто как-то странно. С чего вдруг Энди стал настолько неосторожен, что оступился и упал на эту штуку? Он ведь был очень… очень благоразумным молодым человеком, понимаете? Квиллер пригладил усы. – Мне бы хотелось побольше узнать об Энди, – сказал он. – Но сейчас я, с вашего позволения, отправлюсь за вещами и кошками. – Значит, вы поселитесь у нас? – захлопала в ладоши миссис Кобб. – Я так рада! Это просто чудесно – заполучить профессионального писателя! Это придаст дому шик, если вы понимаете, что я имею в виду. Она вручила Квиллеру ключ от входной двери и приняла плату за месяц вперед. – Мы не утруждаем себя закрыванием остальных дверей, – сообщила хозяйка, – но, если хотите ключ от своей, я вам его найду. – Не стоит беспокоиться. У меня нет ничего, что стоило бы держать под замком. Миссис Кобб лукаво взглянула на журналиста: – Все равно Матильда проходит сквозь двери. – Кто? – Матильда. Наше привидение. Квиллер вернулся в гостиницу и, перед тем как собрать чемоданы, позвонил в фотолабораторию «Прибоя» Спунеру. – Как фотографии, Крошка? – Неплохо. Сейчас сушатся. Не скажу, чтобы они были очень четкими композиционно. Слишком много несочетающихся форм. – Оставь их в ящике стола, я заберу в понедельник. И еще, скажи… только честно: ты… – Да не приближался я к этой чертовой посудине. Клянусь! Я только взглянул на нее, и все, а она зашаталась. – А люстра и большое зеркало? – Эй, не пытайся и это свалить на меня! Правда, я был метрах в шести, когда они начали падать!