– Ты хватаешься за соломинку! Миссис Кобб – не тот человек. Тут нужен кто-нибудь вроде мисс Дакворт – холодный как лед, целеустремленный, чрезвычайно одаренный… – Здесь ты не прав. Мэри не так уж холодна. К тому же у нее не было мотива. – Разве? Она ведь поссорилась с Энди. Кто знает, насколько серьезно? – Несомненно, они поссорились из-за другой женщины – и все-таки мотива для убийства нет, раз Мэри любила его. – Возможно, он грозился сделать что-то чрезвычайно неприятное для Драконихи. – Но Мэри утверждает, что он был добрым и заботливым. – К тому же догматичным и нетерпимым. Возможно, он опять «выполнял свой долг». Такая личность – классический тип негодяя. – Когда ты наконец заснешь и дашь мне заснуть? В конце концов Квиллеру удалось задремать. Утром его разбудили голодные коты, игравшие на кровати в «классики» и чудом избегавшие приземлений на его больное колено. У котов есть какое-то шестое чувство, заметил он, не дающее причинить боль людям, которые им нравятся. За это он подал животным прекрасный завтрак из консервированных крабов. Журналист прикладывал к колену холодные мокрые полотенца, когда раздался стук в дверь. Квиллер раздраженно вздохнул и, превозмогая боль, встал. За дверью стояла Айрис Кобб в шляпе и пальто и держала в руках тарелку. – Я иду в церковь, – сообщила она. – Не хотите ли булочек с клюквой? Я поднялась рано и испекла их. Не могла спать. – Спасибо, – ответил Квиллер, – но боюсь, вы меня перекормите. – Как выглядит ковер? От сливок остались пятна? – Выглядит неплохо, но, если вы хотите отдать его в химчистку, я заплачу. – Как ваше колено? Лучше? – Такие ушибы всегда больше болят по утрам. Я пробую ставить холодные компрессы. – Может, поужинаете с нами около семи? Тогда вам не нужно будет выходить из дома… Си-Си расскажет что-нибудь интересное про Хламтаун, – добавила она, заметив нерешительность Квиллера. – У нас будет тушеное мясо с пюре – ничего особенного. Просто картофель, взбитый со сметаной и укропом. И салат с заправкой из рокфора. А на десерт – шоколадный кекс. – Хорошо. Я приду, – сказал Квиллер. Он оделся и поковылял в аптеку-закусочную, поскольку не мог прожить без воскресных газет. У стойки он с трудом проглотил два крутых яйца, которые, впрочем, предлагались как приготовленные всмятку, и заработал несварение желудка, прочитав новую колонку Джека Джонти. Этот Джонти, будучи моложе Квиллера в два раза, имел наглость с дельфийских высот своего юношеского невежества написать статью, претендующую на остроумие и мудрость. Весь оставшийся день журналист лечил больное колено и стучал на искалеченной машинке, и его страдания смягчал свойственный котам инстинкт Флоренс Найтингел[7]: каждый раз, когда Квиллер садился, Юм-Юм вспрыгивала к нему на колени, а Коко ходил вокруг с озабоченным видом, тихо мяукал и, едва встретив взгляд Квиллера, начинал мурлыкать. К семи часам запах говядины, тушенной с чесноком и сельдереем, выманил постояльца из комнаты. Си-Си, голый до пояса и босой, сидел с банкой пива в руке, перекинув ногу через подлокотник кресла. Он что-то проворчал, увидев гостя, – более благодушно, чем ожидал Квиллер, – а миссис Кобб радостно посмотрела на жильца и усадила его во внушительное кресло с подголовником. – Эпоха Карла Второго, – сказала она. – Лучшее, что у нас есть. Потом пришел черед демонстрации других сокровищ. Квиллер сдержанно восхищался: вот чучело совы, вот деревянный орел с разинутым, ярко-красным изнутри клювом (вероятно, ангина), вот портрет младенца с обрюзгшим лицом сорокалетнего пьяницы (масло) и аптекарский стол с двумя дюжинами крошечных ящичков, не нужных никому, кроме аптекаря. Радиоприемник на столе издавал бессмысленный непрекращающийся ритмический шум. Миссис Кобб, опытная хозяйка, принесла блюдо крошечных пирожков с мясом и подала на тарелках с кружевными бумажными салфетками стаканчики клюквенного коктейля. Си-Си сказал: – Кого ты пытаешься поразить всей этой чепухой? – Нашего нового жильца, разумеется. Стала бы я трудиться над эмпанадас для такого разгильдяя, как ты! Си-Си повернул небритое, но все равно красивое лицо к Квиллеру: – Будьте осторожны с ее «вкусностями», мистер. Она может отравить вас, как отравила своего первого муженька. Он проговорил это без улыбки, но Квиллер заметил в глазах антиквара удивительно ласковый блеск. – Если я и отравлю кого-то, – ответила Айрис, – то это будет Невежа Кобб… Хотите послушать кое-что интересное? – Она достала с нижней полки переносной магнитофон, перемотала пленку, нажала зеленую кнопку и сказала: – Начали! Пленка пошла-поехала, и раздалась дьявольская какофония: бульканье, свист, подвывание, хрюканье и сипение. – Заткни эту чертову машину! – заорал Кобб больше для порядка, чем от злости. Она рассмеялась: – Вот как ты храпишь. Как каллиопа[8]. А ни за что бы не поверил, правда? – И на это ты потратила мои деньги?! – Си-Си ударил кулаком по кнопке магнитофона, заставив аппарат замолчать. Но выглядел при этом совершенно беззлобно. – Я использую запись как доказательство, когда подам на развод. – Миссис Кобб подмигнула Квиллеру, и тот почувствовал себя очень неловко, словно подсматривал в замочную скважину. Си-Си мрачно поинтересовался: – Есть-то будем? – Вот всегда так: говорит, что терпеть не может моей стряпни, – сообщила Айрис, – но еще ни разу от нее не отказался. – Я могу съесть все что угодно, – добродушно проворчал муж. – Так что у нас сегодня за помои? Когда обед был подан и все занялись едой, Кобб подобрел и стал выглядеть просто-таки обаятельным. Квиллер пытался представить Си-Си выбритым, в белой рубашке и при галстуке. Получался или удачливый коммерсант, или актер – любимец женской публики, или сердцеед, или мошенник. Почему Си-Си избрал себе в Хламтауне амплуа неряшливого брюзги? Журналист небрежно обронил: – Вчера я познакомился с «тремя сестричками», – и стал ждать реакции. – Ну и как вам понравилась рыжая? – поинтересовался Кобб, бросив сердитый взгляд в свою тарелку. – Не будь у нее нога в гипсе, она бы побежала за вами, как собачонка. – А что вы думаете о нашем втором жильце? – сменила тему Айрис. – Разве он не смешной? – Неплохо притворяется, – ответил Квиллер. – Говорит, что играл на Бродвее. Си-Си фыркнул: – Да он к Бродвею ближе чем на пушечный выстрел и не подбирался! Миссис Кобб защитила Николаса: – Бен обожает играть Санта-Клауса. Каждое Рождество надевает красный костюм, приклеивает бороду и идет к детям в больницу. – Они, наверное, ему за это платят, – буркнул Си-Си. – Бесплатно он ничего не делает. – Однажды, – продолжила Айрис, – посреди Цвингер-стрит сидел раненый голубь, а десятки других летали вокруг, защищая его от машин, и я видела, как Бен вышел из магазина с обувной коробкой и спас птицу. Квиллер сказал: – У него в магазине есть отвратительная вещь: чучело котенка на пыльной бархатной подушке. – Это подушечка-игольник. В веселые девяностые[9] все были на таких помешаны. – Неужели он зарабатывает на жизнь этой своей мрачной коллекцией? Или у него тоже есть работа на стороне? – У Бена есть кое-что в загашнике, – поведал Си-Си. – Он когда-то зарабатывал много денег – пока налоги не повысили. Миссис Кобб испуганно взглянула на мужа. Тот закончил есть и отодвинул от себя тарелку из-под десерта. – Пойду сегодня обчищать брошеный дом. Кто со мной? – А куда вы пойдете? – поинтересовался Квиллер. – В старом доме Элсворта полно филенок из черного ореха – если, конечно, их еще не сперли. Расс говорит, витражи уже утащили. – Не ходил бы ты, – сказала Айрис. – Холодно и скользко, и ты ведь знаешь, это незаконно.