– Все равно все тащат. Как вы думаете, где Дракониха взяла свою русскую серебряную люстру? Делает вид, будто вся из себя такая-сякая, а видели бы вы ее с ломом! Миссис Кобб обратилась к Квиллеру: – Однажды Си-Си поймали с поличным и заставили платить большой штраф. Но это не послужило ему уроком! – Да черт с ним! Дважды на одни грабли не наступают, – отмахнулся Кобб. – В тот раз на меня кто-то настучал, и я знаю кто. Этого не повторится. – Давайте выпьем кофе в гостиной, – предложила миссис Кобб. Кобб закурил сигару, а Квиллер зажег свою трубку и сказал: – Я так понимаю, что городское правление не очень благоволит Хламтауну. – Мистер, да по их мнению, мы какая-то болезнь, которую надо стереть с лица земли, – ответил Кобб. – Просили мы поставить новые уличные фонари, а город ответил нам: «Шиш, Хламтаун снесут в ближайшие десять лет». Десять лет!.. Тогда мы попытались установить за свой счет старомодные газовые, но город опять сказал: нельзя. Все фонари должны быть высотой в двенадцать метров, не больше и не меньше. – Си-Си целые дни проводил в городском совете, – вставила миссис Кобб, – а мог бы вместо этого зарабатывать хорошие деньги на пикетах. – На нашей улице росли вязы, – продолжал муж, – но город их срубил, чтобы сделать ее шире. Мы посадили деревца на краю тротуара, и угадайте, что сделали власти? Чик-чик! Расширили улицу еще на полметра. – Расскажи Квиллу о вывесках, Си-Си. – Ага, вывески. Мы сделали их из старого дерева и украсили район, но город заставил нас снять их. Опасно, сказали они. Тогда Расс прибил к своему фасаду выточенные вручную кедровые щитки, но и их город снял. И знаете почему? Они нависали над тротуаром на сантиметр! Мистер, город хочет, чтобы Хламтаун пришел в упадок! Потом жулье захватит свободную землю, и хапугам из городского совета достанется своя доля! – Теперь мы собираемся провести благотворительную вечеринку, чтобы оживить торговлю, – добавила миссис Кобб, – и нам опять вставляют палки в колеса. – Чтобы украсить улицу, нужно получить разрешение. Чтобы пригласить оркестр – изволь ублажить комиссию по уменьшению городского шума. Хотите давать подарки каждому десятому покупателю – обратитесь в комиссию по лотереям. Хотите продавать напитки и печенье – сдавайте анализ крови в медицинском управлении. Сумасшествие! – Может, «Дневной прибой» чем-то сумеет помочь, – проникся настроением антиквара Квиллер. – У нас есть кое-какие связи в городском совете. – А, мне все равно. Я пойду воровать. – Я бы составил вам компанию, – признался журналист, – если бы не колено. Миссис Кобб обратилась к мужу: – Не ходи один! Неужели ты не можешь взять с собой Бена? – Этого бездельника? Да он поленится даже фонарик нести. – Тогда попроси Майка. Он пойдет, если дашь ему пару долларов. – Она выглянула за окно: – Снова повалил снег. Лучше бы ты оставался дома. Не ответив ни слова, Кобб надел ботинки, теплое пальто, вязаную шапку и вышел из комнаты. После еще одной чашки кофе Квиллер стал прощаться, благодаря хозяйку за прекрасный ужин. – Вы и вправду думаете, что газета может что-то сделать для нашей вечеринки? – спросила Айрис, провожая журналиста до двери и передавая гостинец котам. – Это много значит для Си-Си. Он относится к Рождеству как маленький мальчик, и мне так больно видеть, как он переживает. – Я постараюсь завтра же что-нибудь предпринять. – Си-Си просто преображается, когда заводится насчет городского совета! – Ее глаза сияли. – Раз я пошла с ним на заседание. Он все выступал и выступал, и мэр предложил ему сесть и замолчать. А Си-Си в ответ: «Слушай, дружок, не затыкай мне рот! Ведь это я плачу тебе жалованье!» Я была так горда Коббом, чуть не разревелась. Квиллер прошел по коридору, открыл свою дверь и заглянул в комнату. Коты моментально спрыгнули со своих позолоченных престолов, почуяв в пакете из пергаментной бумаги тушеное мясо. Юм-Юм начала тереться о Квиллеровы ноги, а Коко требовательно замяукал. Журналист наклонился, чтобы погладить кота, и тут увидел это – на полу, возле письменного стола. Бумажный доллар! Он был сложен вдоль. Квиллер никогда не складывал так деньги. – Откуда это? – спросил он котов. – Кто здесь намусорил? У посетителя имелся ключ, но это не Коббы. Журналист осмотрел напечатанные листы, лежавшие на столе, и незаконченный – в машинке. Интересовался, о чем он пишет? Тогда это мог быть только второй жилец. Возможно, Бен сомневался, что Квиллер действительно журналист – так уже случалось, – и прокрался к нему, чтобы удостовериться, а доллар уронил, доставая из кармана очки или носовой платок. Случай, в общем, заурядный, но Квиллер почувствовал раздражение и вернулся к Коббам. – Кто-то шарил в моей комнате, – сообщил он миссис Кобб. – Может быть, Бен? У него есть ключ? – Боже мой, ну конечно нет! Зачем ему ключ от вашей комнаты? – Хорошо, тогда кто же ко мне входил? Круглое лицо хозяйки начало расплываться в восторженной улыбке. – Не говорите! Знаю! – нахмурился Квиллер. – Она проходит сквозь двери. Двенадцать Ранним утром в понедельник Квиллер открыл глаза, недоумевая, что прервало его сон. Боль в колене напомнила, где он – в Хламтауне, районе поврежденных конечностей. Снова послышался звук, разбудивший его, – стук в дверь: не веселое постукивание, не нетерпеливый грохот, а методичные удары, зловещие и непонятные. Поморщившись, журналист вылез из постели, надел халат и открыл дверь. За дверью стояла Айрис Кобб – округлое лицо напряжено, глаза опухли. На плечах – теплое пальто, голова обмотана вязаным шарфом. – Простите, – произнесла она дрожащим голосом, – у меня беда. Си-Си не вернулся. – Который час? – Пять. Он никогда не приходил позже двух. Квиллер моргнул, потряс головой и запустил пальцы в волосы, пытаясь сосредоточиться. – Может, его снова забрала полиция? – Ему бы разрешили позвонить, как в прошлый раз. – А Майк? – Я заходила к нему. Мать мальчишки говорит, он не пошел с Си-Си. Он был в кино. – Хотите, вызову полицию? – Нет! Зачем им знать, что он снова воровал? У меня такое чувство, словно он упал и не может встать. – Надо бы поискать его… – А вы пойдете? О, пожалуйста, прошу вас! Я с вами. – Хорошо, только вот оденусь… – Извините, что беспокою вас, я бы разбудила Бена, но он полночи где-то пьянствовал. – Ничего. – Одевайтесь потеплее. – Ее голос, обычно музыкальный, звучал вяло и монотонно. – Я вызову такси. Микроавтобус взял Си-Си. – У вас есть фонарик? – Маленький. Большой у него. Минут десять спустя по покрытым снегом ступенькам Квиллер, стараясь не очень хромать, вел Айрис под руку к такси. – Ехать к заброшенному дому в такое время довольно подозрительно. Я велю водителю высадить нас на углу. Все равно странно, но… Таксист и в самом деле удивился: – Угол Пятнадцатой и Цвингер? Там же ничего нет! Одни привидения. – Нас подхватит другая машина, – объяснил, как мог, журналист. – Мой брат, он едет из центра. Семейные проблемы, знаете ли. Водитель выразительно пожал плечами и двинулся по Цвингер-стрит. Айрис начала бить дрожь, и Квиллер успокаивающе сжал ее руку. Миссис Кобб повернулась к нему: – Вчера утром, возвращаясь из церкви, я видела нечто поразительное. Над Хламтауном кружили сотни голубей. Летали и летали кругами, словно большая черная туча. И хлопанья крыльев напоминали раскаты грома… На углу журналист расплатился сложенным вдоль долларом и помог Айрис выйти. Тьма казалась непроглядной. Здесь, где все было предназначено под снос, фонари не горели. Подождав, пока такси скроется из виду, Квиллер вновь взял миссис Кобб под локоть, и поисковая группа из двух человек стала пробираться вперед по обледенелым колеям, оставленным тяжелыми грузовиками, увозившими остатки уже снесенных зданий. Они направлялись к концу квартала, где высился большой каменный дом, с виду еще довольно крепкий.