— И устроить показательную казнь он тоже приказал? Я прекрасно знаю — то, что вы устроили с Бродягой, была полностью инициативой северянина. Но ты согласился. О чём ты только думал? — Вы прекрасно знаете, зачем Влахос устроил казнь при всех. Он стал жертвой лжи точно так же, как и я. Но, как бы это ни было мерзко, его поступок пошёл короне на пользу — после этой казни в городе не вспыхнуло ни одного крупного бунта. Король знает, в каком свете он предстаёт перед своими гражданами, и это его цена за спокойствие в городе. — Ему всего лишь нужно было аккуратнее обращаться с налогами, тогда Влахосу бы не пришлось надевать змеиную маску. — Содержание армии всегда обходилось недёшево, — спокойно ответил Согейр. — Отец с этим справлялся. — Вы многого не знаете. — Я знаю достаточно. Я прочитала о нём все книги, что есть в библиотеке Туренсворда. И я знаю, что отец в отличие от вас никогда никого не казнил. Согейр подавил горькую усмешку. — Да, — тихо ответил он и потёр глаза. Вечера не оставляла попыток окончательно смешать Согейра с грязью. — Негерд тоже выжгли люди, как ты, — говорила она, глядя на легата сквозь огонь. — Люди, которые лишь следовали приказу, и ты ничем не лучше их. Когда твои люди рубили головы тех кожевников, а их кровь хлюпала у тебя под ногами, неужели в тебе ничего не шевельнулось? Ты заткнул людям глотки, но это не значит, что им не о чем больше молчать. Жителям королевства нужен лидер, который обласкает их и защитит, а не пошлёт на плаху за мольбы о милостыне! Лучше бы Осе понять это раньше, чем это им пообещает Теабран. Иначе, войди его войска в город, вдоль главной улицы выстроятся сотни людей, которые будут ему рукоплескать. Она заметила, как Согейр стиснул зубы. — Что? Хочешь сказать, это неправда? — не замолкала Вечера. — Людям наплевать на то, у кого больше прав на корону, и плевать, на чьей голове она окажется, — они хотят жить спокойно, и это всё. Если это им пообещает Теабран, ты и вся королевская рать окажетесь бессильны перед взбесившейся толпой. Или ты думаешь, граф Корбел перешёл на сторону Севера, потому что его запугали? — Корбел — предатель. Ему давно пора отсечь голову и натолкать в горло земли. — Он потерял на тавромахии двух сыновей и жаждет мести. Его действия были предсказуемы. — Во время тавромахии гибнут десятки таких же, как его сыновья. Им не нужно было выходить на арену. — Он — отец. Или ты бы смирился со смертью Альвгреда, затопчи его бык у тебя на глазах? Теабран очень умён. Ему нужны были люди, и он их получил, всего лишь найдя подход к нужному человеку. Таких, как Корбел, чьи сыновья погибли, в Ангеноре сотни. Одни смотрят на их смерть как на данность, но есть и такие, что винят короля в потакании жестокой традиции, и у некоторых из них есть своя власть. — Считаете, надо отменить тавромахию? Но это основа нашего государства. — Отменить? Нет. Но на сотню сильных ловкачей всегда найдётся один хитрец, который обведёт вокруг пальца их всех и победит. И в нашем случае этот хитрец очевиден. И чтобы противостоять ему, нужен кто-то ещё более сильный, ловкий и хитрый. Иначе Теабран всех переманит на свою сторону. К тому же после того, что произошло в Негерде, он стал ещё и защитником новой веры, пострадавшей от языческого пламени ангенорского тирана. Ты понимаешь, что следующим его шагом будет открытое нападение? — Король уже об этом позаботился. Иларх и его люди уже идут навстречу северным войскам. — И, конечно же, король учёл, что это ловушка? На мгновение Согейр задумался, но лишь на мгновение. — Иларх выбрался с Эвдона. Его не так просто заманить в другой капкан. Вечера улыбнулась, и Согейру не понравилась эта улыбка. — И пока они там, мы укрепляем защиту Паденброга, — сказал он и всадил нож в землю по рукоять. — Воины мобилизованы, каждый день проходят учения. И вы же знаете, что за всю историю города ни один человек не смог перебраться через городскую стену. Все охранные и надвратные вышки вооружены до зубов, оружие по периметру стен. Даже если Теабран подойдёт к городу, он не войдёт. К тому же на нашей стороне кантамбрийцы. — Знаешь, в чём разница между вражескими войсками и войсками союзников? — прервала его рассуждения о безопасности принцесса. — Вторые нас защищают, — вид Согейра говорил о том, что это глупый вопрос. — Перед вторыми король сам открывает городские ворота. — Вы не доверяете графу Монтонари? — А ты думаешь, умно доверять человеку, которого в народе прозвали Чернильной Рукой? Эрнан портит всё, к чему прикасается, а за его елейной улыбкой кроется чудовище, — улыбнулась Вечера. — К тому же, если Ангенор победит Теабрана силами кантамбрийцев, короли будут у Монтонари в неоплатном долгу. — Приятно знать, что, хотя бы в этом вопросе наши с вами мнения совпадают. Именно по этой причине я в своё время выступил за назначение брата Эрнана на должность Хранителя казны. Монтонари должны быть на виду. — К большому сожалению, Сальдо нам здесь не поможет. — Думаете? — Его отношения с братом далеки от того, чтобы он разделял его взгляды на политику или мог передавать нам сведения, не предназначенные для уха короля. — Но он Монтонари. А они своих не бросают. В худшем случае его можно будет использовать как залог лояльности его старшего брата. Согейру очень не понравился её взгляд. — Почему вы смотрите на меня? — Знаешь, в тебе есть тот же изъян, что и в графе Корбеле. — Голова принцессы чуть наклонилась вбок. — Ты слишком любишь свою семью и считаешь, что это свойственно всем. В отличие от тебя Эрнан любит только себя, свои амбиции и людей, которые им соответствуют. Потому он не скрывает своей преданности только себе. В этом он, по крайней мере, честен. В отличие от тебя. Ты любишь свою семью. И для легата кирасиров это — роскошь. Рано или поздно ты будешь вынужден выбирать между семьёй и короной. Эти слова прозвучали для Согейра звонкой оплеухой. Он захотел ударить принцессу, и она это заметила. — Сказать, что ты выберешь? — сказала Вечера, глядя на него злыми умными глазами. — Я лучше перережу себе глотку, чем предам короля. — Но ты его не любишь так, как любил моего отца. И это была правда. — Да, вы правы, — сдался Согейр. — Но, в отличие от многих, я не смешиваю преданность с любовью. Король Осе — не ваш покойный отец, это так. Король Эдгар был великим человеком, лучшим из тех, кого я знал, и я скорбел о нём так же, как когда умер мой отец, но я поклялся защищать весь королевский род, и буду следовать этой клятве всегда. Можете не верить, но я отдам свою жизнь за любого из Роксбургов, если это понадобится. — Хорошо, — кивнула принцесса. Легат почувствовал себя обманутым. — Это была проверка? — Мне нужны люди, которым я могу доверять, — пожала плечами Вечера и прищурилась. — Ты когда-нибудь бывал в Мраморной долине? — Нет. Я был только на окраине долины реки Дёрн, близ озера. — Тогда представь себе дома с золочёными оконными ставнями, с крышами, украшенными янтарём, с улицами из мрамора — именно так выглядят обычные улицы у Эквинского замка. Красивая картина, правда? А рынки? Я за год не смогла сосчитать, сколько там торговых площадей, — куда ни глянь, везде идут торги. Жемчуг, шёлк, самоцветы, драгоценности, мраморные плиты, кони, рабы — золото буквально липнет к рукам торговцев долины, а в их голосах слышится звон золотых монет, и все как один говорят о политике. Когда перестают пересчитывать деньги, разумеется. Все эти торговцы на словах самые преданные подданные короля с тех пор, как граф Ферро выдал младшую дочку за моего отца, но на самом деле, чтобы ты знал, им на него наплевать, лишь бы не останавливался круговорот денег в их кошельках. Перекладывать монеты из сундука в сундук им больше по душе, чем тратить их на оружие, тем более брать в руки мечи для защиты кого-то, кто просиживает штаны на далёком востоке. — Война коснётся и этих мест, если войско Теабрана решит перекрыть выход к торговому пути. — Не коснётся. Кто будет рубить сук, на котором сидит? — Не понял? — Согейр озадаченно посмотрел на принцессу. — О, Согейр, ты же не думаешь, что весь этот год я только и делала, что читала, сидя на солнечной веранде? В Эквинском замке полно длинных языков, готовых выложить интереснейшую информацию за определённые деньги. В отличие от тебя, в долине мало кому близко понятие преданности. Там всё продается и покупается. Так я узнала, что Ложный король хранит деньги в местных банках. Можешь спросить Марция. Ты отправлял его сопровождать обоз с золотыми слитками и солью, он подтвердит. — Теабран хранит в долине своё золото?! Вечера пожала плечами. — По крайней мере, часть. И это неофициально, как ты понимаешь. На деле ты не найдёшь ни одной бумажки, подтверждающей, что в каком-то банке хранится хотя бы одна монета с лилией. Поэтому ты понимаешь, что на западные земли его войска никогда не нападут? — Банкиры долины неплохо устроились. — В абсолютной безопасности. — Король должен узнать. — Само собой. Я же купила эту информацию, будет глупо ею не поделиться. — И вы не боитесь, что это отбросит тень на вашего деда? — Теабран не дурак, чтобы хранить своё золото в банке тестя своего соперника. В городе много частных банков, и, к сожалению, мой осведомитель не знает, в каком именно он хранит свои деньги. Но я узнаю. Вечера какое-то время молча смотрела на него, будто изучая. Согейру очень не нравился её взгляд. Что в ней нашёл его сын, для него становилось всё большей загадкой. — Предлагаю тебе, наконец, задать мне этот вопрос, — почти приказала Вечера. — Какой? — Тот, что жжёт тебе язык с того момента, как мы встретились. О брате. Или ты уже всё для себя решил? — Не думаю, что мой вопрос будет уместен. — Уместен здесь? — Где бы то ни было.