— Никакие, — Эмма села за стол и отхлебнула вина из бокала. — Более того, приходил Билл и сказал, что если мы ничего не достигнем в ближайшее время, король нас распустит. — Он тебе угрожал? — насторожился Рэй, перестав колдовать над сковородой. — Нет, ни в коем случае. Просто предупредил, что нам стоит начать испытания на живых людях, чтобы хоть что-то новое узнать. Я против. Слишком велика вероятность гибели пациентов. Мне потом с этим ещё жить. — А ты не думала использовать приговорённых к смерти? Они ведь и так умрут, а так, хоть принесут пользу обществу. — Они ведь тоже люди. — Которые совершили преступления против общества, — настаивал Рэй. — К смерти просто так не приговаривают, знаешь ли. — А что насчёт судебных ошибок? — Эмма вздохнула. — Я просто не хочу быть частью этой системы, понимаешь? Рэй поднял сковороду и выложил жареные овощи с мясом на тарелку. Запах был такой, что у Эммы сразу же потекли слюнки. Наложив порцию и себе, Рэй сел и произнёс: — Ты стала частью системы, согласившись возглавить группу. Теперь они не дадут тебе просто так уйти. — Почему же? — улыбнулась Эмма. — Я свистнула все заметки об исследованиях и образцы. Рэй замер на месте: — Ты… что?! — Да что тут такого? Они хотят продолжить исследования без меня, так пусть это и делают — а я забираю свою часть работы. Рэй вскочил и схватил её за руку: — Эмма, мы ведь говорим о короле! Ты знаешь, что он может с тобой за это сделать? Ты хоть представляешь, что ты могла навлечь на себя? На нас? — Чего ты беспокоишься? Думаешь, меня за это арестуют и бросят в тюрьму? За что? Это моя работа и я имею право скрыть её от всех. Да и потом, ты же адвокат, ты меня вытащишь, если что. Шучу, шучу. Правда, ну что не так? Рэй присел рядом, продолжая держать её за руку: — Ты постоянно забываешь, что я адвокат Синдиката. Судимся мы только за внутренние дела. А то, что ты провернула, могут расценить как угрозу не только Синдикату, но и Старому Городу. И тогда задействуют Башню Правосудия. Ведь ты сама говорила, вы исследуете заражение, пришедшее с Нижних Уровней. Они расценят твои действия как похищение биологического оружия. Они решат, что ты террористка, которая что-то готовит в отместку за решение прикрыть её группу. Неужели тебе не ясно? — Но ведь это полное безумие. Все же прекрасно знают, что это заражение не может распространяться. Все военные протоколы — полная чепуха, мы работаем с материалами шесть лет, за это время мы бы уже давно все заразились… — Вы ведь работаете в защитных костюмах? — Ну да, просто потому, что так предписывают правила, но мы уже давно выяснили, что угрозы распространения нет. — И кто об этом знает? Ты? Билл? Твоя исследовательская группа? Я уверен, что королю об этом неизвестно, как и широкой публике. Эмма, извини меня за грубость, но тебя никто не знает. Люди, может, читали когда-то в новостях, что «учёные на пороге разгадки бессмертия», но и только. Твоё имя, фамилия — думаешь, кто-то это запоминает? Если король завтра объявит, что ты сошла с ума и решила отравить весь Старый Город, как думаешь, кому они поверят? Так, слушай, первым делом нам нужно позвонить в полицию и предупредить, чтобы они не велись на провокации Синдиката. Нам нужно быть на шаг впереди… Рэй вскочил и побежал за коммуникатором. Эмма, тем временем, села с ногами на стул, обняла колени и попыталась унять дрожь. Когда Рэй вернулся, она спросила: — А неужели мне просто нельзя взять образцы и вернуться обратно? Объяснить, что это всё просто одно большое недопонимание, что я ничего такого не имела в виду. Они же должны понять! Рэй взял её за руку: — Любимая, это король. Знаешь, на чём держится это государство? Оно держится на страхе. Страхе перед Эдемом и страхе перед Карлом Лоуренсом. Тебе не приходило в голову, что после его прихода к власти у нас больше не было открытых Войн Домов? Потому что каждый раз, когда кто-то нарушает соглашение о перемирии, к нему отправляют боевую группу, а то и две, чтобы решить вопрос. — Кто же ему подчиняется? Армия ведь теперь независимая организация. — Корпус штурмовиков, — отчеканил Рэй. — Его личная армия, которая стоит даже выше Королевской гвардии. Официально их не существует. Лишь немногие приближённые ко двору знают о них. О том, как король управляет Городом на самом деле. Он включил коммуникатор, выбрал контакт из списка и засунул в ухо наушник: — Алло, извини, нет времени. Король собирался распустить группу Эммы, потому она забрала свои исследования. И образцы из лаборатории. Что? Нет, это не провокация. Она просто испугалась, вот и всё. Я прошу тебя о помощи. Не забудь, что за тобой должок. Если начнутся какие-то проблемы, прямо говори, что это я тебя предупредил. Карьера? Сейчас на кону наши жизни. Слушай, я сейчас отправлю тебе пару документов, можешь их использовать как рычаг. Как бы там ни было, не давай Синдикату перетянуть одеяло на свою сторону. Ты меня понял? Всё, до скорого. Надеюсь. — Кто это был? — спросила Эмма, когда Рэй закончил говорить. — У меня есть один старый знакомый в Башне Правосудия. Я не позволю, чтобы король посадил тебя туда и повесил ярлык террористки. Я думаю, он попытается сделать всё их руками. Заставит их судить тебя и вынести приговор. — Это какая-то нелепица, Рэй, скажи, что ты шутишь. Я просто забрала бумаги и исследования, что тут такого? Ты говоришь так, будто за это меня казнят! — Ты ведь сама говорила, что речь идёт о бессмертии. Ты представляешь, какой силой будет обладать сторона, к которой попадут результаты этой работы? Хорошо, если решат, что ты умыкнула всё для себя. А если подумают, будто ты продаёшь данные кому-то из Домов? Ты попала в королевскую исследовательскую группу потому, что ему проще было тебя контролировать. А теперь ты взбрыкнула, и он уже не будет размениваться на сантименты. Он… Рэй не успел договорить: с чудовищным грохотом вылетела входная дверь и во все стороны разлетелись осколки. Эмме будто бы молотом по голове ударили. Закричав, она упала на пол, рядом с Рэем. Казалось, кто-то пытался пробурить ей череп и проникнуть через него в спинной мозг. Всё гудело. Пахло пылью и гарью. Будто сквозь одеяло она слышала крики, но не могла понять слова. Наконец, огромная рука схватила её за шкирку и приподняла. Перед ней был мужчина в военном снаряжении и маске, но опознавательных знаков на форме не было. Словно из другой вселенной до неё долетели его слова: — Где образцы? Эмма хотела поднять руку и показать, но тело её не слушалось. Весь её вес сосредоточился где-то внизу, словно сам Бог решил выкрутить гравитацию на максимум. Она пыталась сказать что-нибудь, объяснить, что всё это большая ошибка. Тщетно: губы превратились в две огромные подушки, приклеившиеся друг к другу. Краем глаза она увидела, как Рэй пытается подняться. Он протянул к ней руку, опёршись на колено. Дико озираясь, он что-то прокричал. За ним выросла огромная тень солдата с винтовкой. С размаху он огрел Рэя прикладом по затылку. Рэй упал лицом вниз. Под его головой начала расплываться лужица крови. И тут оцепенение, наконец, спало. Собравшись, Эмма закричала изо всех сил. Это не были слова, это не были мольбы, это не были даже проклятия. Это был первобытный крик ужаса и ненависти, всей той боли, что она хранила столько лет. Она кричала и кричала, потому что всё её существо отказывалось принять жизнь, которая обернулась таким кошмаром. Когда весь воздух вышел из её лёгких, и она могла лишь хрипеть, один из солдат спросил другого: — Что с этой сукой не так? Эмма снова упала на пол. Солдаты ей не мешали. Собрав все силы, она начала ползти к Рэю. Рывок, другой, третий. Она оказалась рядом, подтянулась и обняла его. Её ладонь нащупала его затылок. Его практически размозжили. Лицо было не лучше: на лбу была обширная рана от удара об пол. Если ему не окажут помощь, он умрёт. — Пожалуйста, — прошептала Эмма. — Спасите его. Солдат, допрашивавший её, похоже, был командиром. Присев на колено, он произнёс: — Скажите, где образцы, и мы ему поможем. Эмма быстро закивала и протянула руку. Командир помог ей подняться. Она показала на чемодан, стоявший у порога. Боец опустил её рядом и приказал: — Откройте его сами. Еле слушающимися пальцами она открыла замок и показала солдату склянки. Тот кивнул. Махнув рукой другому бойцу, он сказал: — Упаковывай их, — затем активировал коммуникатор и произнёс: — Сэр, мы нашли образцы. Муж оказал сопротивление, мы его вырубили. Нет, ещё жив. Вот как? Хорошо, сэр. Кивнув солдату, стоявшему рядом с Рэем, командир сказал: — В расход. — Нет! — закричала Эмма, но её крик заглушил выстрел. Голова Рэя дёрнулась, пол залило ещё больше крови. Как будто бы ничего особенного не изменилось. Но внутри неё всё оборвалось. В мгновение они решили её судьбу. В мгновение они сделали всё так, что она поняла: их она уже никогда не простит. И будет бороться до последнего. Не успел командир к ней повернуться, как она схватила несколько склянок из чемодана и с силой сжала их. Осколки впились ей в ладонь, на пол потекла кровь, а она уже смеялась, круша остальные образцы. Подняв голову, она увидела, как к ней бежит солдат и заносит приклад. Она даже не почувствовала удара. В её гаснущем сознании билась лишь одна мысль: «Вы будете молить убить вас». * * * Страшнее всего была не темнота и даже не теснота, что сжимала её со всех сторон, не давая нормально вдохнуть или выдохнуть. Страшнее всего были мысли, что продолжали пульсировать в её голове, которые каждую секунду причиняли ей невыносимую боль, но не убивали — словно садист, наслаждающийся каждым мгновением мучений своей жертвы. «Ты убила его. Он погиб из-за тебя». В такие моменты ей хотелось кричать от собственного бессилия. Она не могла: трубка питания затыкала рот. Она хотела наложить на себя руки: вот только в железном шкафу она едва могла двигаться. Её сны становились всё более реалистичными. В них она снова и снова встречала Рэя, повторяя первый день их знакомства, только каждый раз в других декорациях. Сны становились реальностью, зато реальность — беспросветная, не меняющаяся уже много дней — всё больше походила на сон. Иногда мысли давали ей передохнуть. Тогда она утопала в воспоминаниях о лучших деньках, пытаясь прожить их заново. Она не замечала, как задрёмывала: и тогда тёплые страницы памяти превращались в кошмары. Огонь пожирал её, Рэй обливался кровью. Солдаты короля мучили его у неё на глазах, а она ничего не могла поделать. Она просыпалась и проводила целые часы в безмолвных рыданиях. Всей душой она жаждала, чтобы её убили тогда вместе с Рэем. Но её пощадили. Почему? Неужели посчитали, что она не заслуживала лёгкого выхода? Что за совершённое преступление она должна прожить в мучениях весь остаток своей жизни? Так она и проводила день за днём, то впадая в беспамятство, то до ужасающей чёткости осознавая каждое мгновение, где находится. Время для неё остановилось. Она не знала, день ли сейчас или ночь. Сколько уже прошло с момента, когда Рэй погиб? Как-то раз она попыталась начать считать секунды, но сбилась уже на третьей минуте. Какой смысл заботиться о времени в мире, где ничего не происходит? Она не сразу поверила своим ушам, когда услышала скрип — это открывалась крышка её саркофага. Заслонка распахнулась, и Эмма вывалилась вперёд, не в силах устоять на ногах. Её окружили люди в балахонах и начали извлекать катетеры. Вытащив их, техники спрятали трубки внутри железного гроба и ретировались. Откашлявшись, Эмма поняла, что она практически голая. Первым же инстинктом было прикрыть наготу: вот только мускулы так долго находились в бездействии, что подвели её. Руки повисли вдоль тела словно плети. Эмма едва держалась, чтобы не повалиться на пол. Подняв голову, она воззрилась на своего спасителя. Перед ней стоял Билл, сопровождаемый копами в броне. Франт погладил усы и произнёс: — Выглядишь дерьмовее некуда. Приведите её в порядок. Буду ждать в камере для допросов. Сказав это, Уотерс развернулся и вышел. Копы накинули на плечи Эммы одеяло и приподняли её с двух сторон за руки. Она и не заметила, как её притащили в санузел. Увидев себя в зеркале, Эмма ужаснулась. Она стала настолько бледной и худой, что сквозь кожу просвечивали кости. Волосы стали жидкими и перестали блестеть. Она походила на живого мертвеца. Намного сильнее её поразила гримаса, застывшая на лице. Как Эмма ни силилась, ей не удалось придать ему нормальное выражение. Похоже, её так сильно отметелили, что повредили некоторые нервы. Теперь могло показаться, что она смотрит на мир из-под маски презрения и неприязни. Что же, после всего случившегося, такая мысль не будет далека от правды. Собрав все силы, она всё-таки сумела принять душ. Вытершись одеялом, Эмма вышла в коридор, где её ждали копы. Ей кинули серую рубашку и штаны. Едва она успела одеться, как её повели по бесконечным коридорам, сквозь двери, открываемые ключ-картами. Через каждую дюжину метров стояли охранники в полном боевом обмундировании: в бронежилетах, шлемах и наколенниках. В руках полицейские сжимали дробовики. Эмма спросила себя, зачем заключённым, практически живущим в гробах, такое количество охраны? Вероятность побега была настолько мизерной, что ей можно было пренебречь. «Они не охраняют Башню от заключённых, — вдруг подумала она. — Они охраняют заключённых от Башни».