Таисса подняла голову и наткнулась на его смеющийся взгляд. И слабо улыбнулась сама. — Я знаю. — На самом деле, конечно, я никогда бы не… — начал Вернон и оборвал себя. — Неважно. Ты знаешь. Таисса кивнула. — Мне очень жаль… про убийство Виктории, — прошептала она. — Ты ненавидишь Дира больше всех на свете, да? К её удивлению, Вернон покачал головой. — Ты отрубила мне все эмоции, связанные с тобой, — мягко сказал он. — Страх за тебя, когда я узнал, что моя мать насильно накормила тебя медленным смертельным ядом и угрожала свернуть тебе шею в любой момент. Ужас, когда я увидел шрам на твоей щеке. Вернон провёл рукой по её щеке. По нежной коже, на которой больше не было шрама. — Он почти исчез, — кивнул Вернон в ответ на её немой вопрос. — Но он есть, он часть тебя, и с ним ты ещё красивее, Таисса-кокетка. — Ты говорил о своей матери. — И о кошмаре, который ты пережила по её вине. Пыточная Тора… всё остальное. Но ты стала чужой, и я сказал себе, что мне всё равно. — Вернон пожал плечами. — Солгал, естественно. Я безуспешно пытался оправдать свою мать, у меня не получалось, и я злился всё больше и отрицал всё сильнее. Всё было не так ужасно, твердил себе я: если бы не проклятый Светлый, моя мать была бы жива… А теперь эмоции вернулись, и я больше не могу винить никого в её смерти. Как, когда я ясно вижу, что она сделала бы с тобой? — Никак, — тихо сказала Таисса. — У Дира не было другого выхода, если он хотел меня спасти. — Если бы она только остановилась, — сказал Вернон негромко. — Я помог бы ей пройти реабилитацию, помог бы стать другим человеком. Модифицировал бы ей память, если бы она на это согласилась вместо пожизненного тюремного срока. Навещал бы в тюрьме каждый день, если бы она отказалась. Но как есть… — Он помолчал. — Я в ужасе от того, что мне пришлось сотворить. Вид её тела будет преследовать меня кошмаром, но… всё конечно. Я могу лишь горевать, не ненавидеть. — Эти эмоции не должны исчезать, — прошептала Таисса. — Не должны. Его ладонь, придерживающая её руку на бледнеющей сфере, прижала её крепче. — Я не знаю, как их вернуть, — тихо сказал Вернон. — И не знаю, захочу ли, когда вернусь к чёрствому и холодному себе. Но если ты поможешь мне захотеть, обещаю, я сверну горы и изменю русла рек. Не будет горы настолько высокой, чтобы я не смог её преодолеть. Даже если всё это будет для того, чтобы накормить тебя мороженым. Сфера почти померкла. Лишь редкие зелёные искры проскакивали в полутёмном зале. — Пора прощаться, — произнёс Вернон. — Засыпай, малышка. Тебя никто не обидит. — Но ты меня возненавидишь. Вернон негромко засмеялся: — За что, если ты сопротивлялась изо всех сил? Во всём виноват я и только я. Ты спасла мне жизнь, бросившись к сейфу вместо меня. Таисса покачала головой: — Ты знаешь, что эти аргументы на него не подействуют. — А я удираю в небытие, чтобы дать тебе разобраться с ним самой, — кивнул Вернон. — Плохой из меня джентльмен. Они долго, долго смотрели друг на друга. Потом веки Таиссы дрогнули и начали медленно смежаться. — Я хочу остаться с тобой, — прошептала она. — Пожалуйста. — А я хочу остаться с тобой, смелая и бесстрашная Таисса Пирс, — серьёзно произнёс Вернон, гладя её по волосам. — Если ещё раз попадёшь в прошлое, будущее, настоящее или просто случайно окажешься со мной в одной постели без единой нитки на теле, внушай мне это без колебаний. — Ты разрешаешь? — Требую. Таисса почувствовала, как сфера в её руках перестаёт излучать тепло. Что-то кольнуло её руку. В последний раз? В предпоследний? — Вернон, — сонно сказала она. — Я очень тебя люблю. Его рука. Его голос в темноте. Исцеление. Таисса улыбнулась и потеряла сознание. Глава 22 Голос Вернона был первым, что Таисса услышала, когда очнулась. — …Естественно, она сбежала, идиот! А ты думал, она останется с нами, чтобы развлекать нас светской беседой? Она только что узнала, что Совет под внушением! Таисса открыла глаза. Она лежала на кровати в номере дешёвой гостиницы. Рекс валялся в кресле напротив двери, примотанный за руки и за ноги. Павел сидел на столе, скрестив руки на груди. Вернон стоял у кровати спиной к ней. — Надеюсь, они сожрут друг друга, — пробормотал Вернон. — Уж лучше она будет охотиться за своим другом детства, чем предложит ему свои услуги. Он, поморщившись, коснулся затылка. — Всё ещё ненавидишь Дира? — ясным голосом спросила Таисса. — Просто проверяю, в какой личности ты сейчас находишься. — В личности, которая полчаса писала список из двадцати пунктов, почему я не должен убить тебя сейчас и утилизировать тело, — спокойным, ровным голосом произнёс Вернон. Неестественно спокойным. — Тебе дать этот список? Он у меня в кармане. Таисса молча села на кровати. — Мы запустили внушение в закрытую сеть, как только вышли из зоны глушилок, — сообщил Павел. — Точнее, внушение ещё не разошлось: оно тихо ждёт часа икс. Так будет даже лучше: как только новость о похищении Рекса пожаром разнесётся по «нулёвке» и закрытым сетям, все приникнут к линкам и мы возьмём их тёпленькими. — А… Рекс? — Таисса кивнула на Рекса. Павел скрестил руки на груди. — Он должен Вернону разговор, но после этого он мой. С ним будут говорить люди Рамоны на базе. Вернон кивнул: — Принято. Но сначала я с ним поговорю. — О чём ты хочешь его спросить? — хрипло спросила Таисса. — Против контроля сознания у него всё равно временный иммунитет. Вернон развернулся к ней. — А я разве сказал, — чётко артикулируя слова, произнёс он, — что хочу его о чём-то спросить? Таисса закрыла рот. Вернон кивнул Павлу. — Буди нашего гостя. Обычной дозы стимулятора должно хватить. Павел наклонился над Рексом, и через несколько секунд раздался стон. — Добро пожаловать в мир живых, — с обманчивой мягкостью произнёс Вернон. — Подними, пожалуйста, левую руку. Я пока не приказываю, я только прошу. По лицу Рекса пробежала дрожь. — Не стоит, — с усилием произнёс он. — Поговорим как цивилизованные люди. — Подними, — холодно произнёс Вернон. — Или я вежливо попрошу тебя расстегнуть брюки. Вздрогнул даже Павел. Рекс молча поднял левую руку. — А теперь правую. И положи одну ладонь на другую. Так… хорошо. Вернон долго стоял и смотрел, прищурившись. — Серьёзно, не понимаю, — наконец сказал он. — В чём удовольствие, если я прикажу тебе сломать свой собственный палец? Под внушением или нет, безразлично. По-моему, это глупый и бессмысленный садизм, и больше ничего. — По-твоему, садизм бывает умным и осмысленным? — устало поинтересовался Павел. — Разумеется. — Вернон даже не посмотрел на него. — Если тебе позарез нужна критически важная информация, времени нет, а внушение недоступно. Но мы уже узнали всё, что хотели, верно?