Вернон резко рассмеялся: — Чтобы ты не досталась своему бывшему Светлому. Чтобы он знал, что я провёл эту ночь с тобой. Чтобы эта мысль резала его как ножом каждый раз, когда он будет думать обо мне. О наглом захватчике, посмевшем похитить невинность его принцессы. Бьюсь об заклад, сам он так и не решился бы. — Прекрати, — тихо сказала Таисса. — Это не ты. — О нет, Пирс, это как раз я. Очень даже я. Я, сходящий с ума от ненависти, бессилия и невозможности вернуть время назад. — Вернон обернулся, и холодный взгляд серых глаз впился в неё. — Ведь у меня нет в родственниках Великого Тёмного. — Великий всё равно не смог бы вернуть твою мать, — так же тихо сказала Таисса. — Никто бы не смог. Это невозможно — воскресать из мёртвых. Вернон издал невесёлый звук: — У твоих родственников это получается с пугающей регулярностью. Он похлопал по полу рядом с собой: — Так и будешь сидеть в противоположном конце комнаты? Здесь теплее. Таисса не двинулась с места. Ей было холодно, от двери дуло, но она не собиралась это признавать. — Да. Вернон вздохнул, обхватывая руками колени. Подхватил опрокинутую чашку и отставил её в сторону. — Я не хотел брать тебя этой ночью, Пирс. Я бы и не смог. Я попытался, и попытка была неплохая, — он невесело улыбнулся, — но ничего не изменилось бы. Мне не сделалось бы лучше, а тебе было бы очень больно. В детстве я, конечно, хотел вырасти и стать неисправимым мерзавцем, но не таким. — А каким мерзавцем ты хотел бы стать? — странным тоном спросила Таисса. — Таким, который не верит в глубокие чувства. В любые чувства, если уж наверняка. — Хочешь сказать, ты никогда не влюблялся? — В кого? В Хлою? В девочек из эскорта? — Вернон тихо засмеялся. — Да, уверен, сними кто-нибудь фильм по такой истории, гонорары можно было бы собирать экскаваторами. Впрочем, какие, к дьяволу, гонорары при Светлых? Если твой новый глава Совета не поторопится, вряд ли мы скоро увидим следующий блокбастер. Он бросил на неё усталый взгляд: — Мне извиниться? Попросить у тебя прощения на коленях? Пирс, я не в настроении. К тому же ты взрослая девочка, и ты была не против. В таких вещах, знаешь ли, сложно ошибиться. Таисса дёрнула плечом. Изображать обиду было глупо, вселенскую боль — тем более. Да и не чувствовала она ни того, ни другого. Только усталость. — Кажется, в этот вечер я вообще разучилась чувствовать, — тихо сказала она вслух. — Добро пожаловать в клуб, — хмыкнул Вернон. — Иди сюда. Тут тепло. Таисса неохотно приподнялась, придерживая плед, и подошла к камину. Села и подтянула ноги к груди, чувствуя, как тепло накрывает озябшие плечи и холодные пятки. Вернон улёгся рядом с ней, закинув руки за голову. — В детстве мне нравилось сидеть у огня с няней, — задумчиво сказал он. — Я представлял, что рядом моя мать, а не Су Ли, и рассказывал ей всё, что приходило в голову. Как я хочу стать пиратом, о летающих парусниках и древних сокровищах, о Светлых, что будут падать под моим натиском, и о Тёмных, которые мне покорятся. В общем, моя блестящая карьера зародилась уже тогда. — Твоя изумительная скромность, я смотрю, тоже. Он засмеялся: — Ты мне нравишься. Если бы не всё, что между нами произошло… пожалуй, я бы не отказался иметь тебя в друзьях. Даже не сейчас, а в далёком детстве. Кого-то, такого же, как я. — Такого же циничного и одинокого? — В яблочко, Пирс. Ты бы прикрывала мои проделки от родителей, а я бы научил тебя целоваться. Твои текущие навыки меня удручают. Таисса плотнее сжала вокруг себя колючую шерстяную ткань. Ей очень хотелось его стукнуть, но она прекрасно понимала, что это бессмысленно. Прежнего Вернона больше не было. — Мои текущие навыки, как я понимаю, больше тебя не касаются, — заметила она, — Ты же не хочешь стать… как там было? Неискоренимым мерзавцем? — Неисправимым, — устало поправил Вернон. — И нет, больше не хочу. Я хочу открыть глаза в мире, где моя мать жива и твоё имя ничего для меня не значит. Он тяжело вздохнул: — Но мне от тебя никуда не деться, да? Пока есть шанс, что твой Светлый подключит тебя к аппаратуре на дирижабле, чтобы снова поджарить мои мозги, я должен таскать тебя с собой. Или прирезать, но такого мерзавца, боюсь, не получится даже из меня. — Ты не мерзавец, — тихо сказала Таисса. — Тебе просто очень больно и одиноко. Или же тебе попался дурацкий психотерапевт. Их взгляды встретились, и они невесело засмеялись вместе. — Таисса, — задумчиво сказал Вернон. — Таисса-моралистка. Я называл тебя так? — Как ты только меня не называл, — мрачно сказала Таисса. — Вряд ли мы снова сблизимся. По понятным причинам. Но раз уж пока нам всё равно друг от друга никуда не деться, предлагаю вооружённый нейтралитет. Я не лезу к тебе под одеяло, ты не лезешь ко мне в душу. — И всё? — уточнила Таисса. Вернон безразлично пожал плечами: — Я бы сказал, что не полезу к тебе в трусики, но на тебе же всё равно их нет. — Спасибо, что заметил. — Всегда пожалуйста. Повисло молчание. Почти комфортное. Успокаивающее. — Я сильно тебя обидел? — вдруг спросил Вернон. — Тем, что набросился на тебя, хотя в моих мыслях была лишь месть? — Только месть? — тихо спросила Таисса. — Не я? Вернон повернулся к ней. — Глупая девчонка, — сказал он, и в его тоне на этот раз была мягкость. — Ты стёрла все чувства, забыла? Абсолютно все. Какими бы они ни были, их больше нет. Для меня — никогда и не было. И да, я пользуюсь тем, что ты о них не забыла. Холодно, цинично, нагло и беззастенчиво. Пока я не перешёл грань, но поверь мне, я не забыл и того, что могу через тебя сильно навредить своему врагу, и того, что моя воля достаточно сильна, чтобы взломать твоё сознание — просто так, чтобы было. Таисса почувствовала, что стремительно бледнеет. — Вернон… Вернон устало прикрыл рукой глаза. — Я не мерзавец, Пирс. Во всяком случае, не такой мерзавец. И очень, очень не хочу им быть. Но я потерял всё, кроме мести, а она вряд ли удастся, если я останусь высокоморальным типом. Как ты думаешь? — Думаю, тебе стоит от неё отказаться. — Поздно, — просто сказал Вернон. — Так же поздно, как для моей матери. Я уничтожу своего врага, Пирс. И отброшу тебя в сторону, если ты мне помешаешь. Он оценивающим взглядом окинул её фигурку, закутанную в плед от груди до колен. — Ещё чаю? Таисса не удержалась от слабой улыбки: — Всё-таки ты — это ты. — Ещё бы я не был лучшим в мире собой, — хмыкнул Вернон. — В конце концов, я… На его запястье вдруг завибрировал линк. Вернон поднял бровь: — Я же предупреждал всех, что буду в бегах. Линк моего отца хорошо защищён, но абсолютной защиты не существует. Анонимный канал… что ж, послушаем, что господин аноним, у которого есть мой код, хочет нам сказать. Он провёл рукой по линку, отвечая на вызов. — Надеюсь, это что-то важное, — с ленцой проговорил он. — Не хотелось бы бросать всё и бежать убивать людей перед сном. — Уверен, ты сдержишься, — раздался из линка голос Дира. Таисса вздрогнула. Губы Вернона побелели. — Дир, — произнёс он. — Которому я дал этот код, когда ещё думал, что мы можем стать союзниками. Как же мне хочется увидеть это имя на могильном камне, кто бы знал. — Увидишь. Если выйдешь из криокамеры на пару дней через двести лет. Голос Дира был очень холодным.