– Да буду я благословен! Ну, ладно, парень. Надеюсь, в Таттон-Холле приличная кухня и винный погреб. Я ухожу спать. – Он хмыкнул и потащил свою тушу по ступенькам. Когда он ушел, Анкаретта снова опустилась на колени, глядя Оуэну прямо в глаза. – Я кое-что тебе не сказал, – нервно сказал Оуэн. – О цистерне. – И что же? – спросила она, по-матерински разглаживая переднюю часть его туники. – Я был там раньше с Эви. Когда я прыгнул в воду, то увидел сокровище. – Он рассказал ей о найденном сокровище – как он сначала не мог достать его, но затем уцепился за сундук, чтобы не позволить течению унести их с Эви. Королевская отравительница внимательно выслушала историю, пристально наблюдая за его лицом. В ее остром интересе было нечто, удивившее его. Судя по ее глазам, он как будто рассказывал самую интересную историю, какую только можно себе представить. Она терпеливо ждала, пока он не закончил, а затем стала серьезной. – Было ли сокровище настоящим, Анкаретта? – спросил он, надеясь, что она скажет «да». Она наклонилась и легонько взяла его за плечи. – То, что ты видел, можно толковать по-разному, Оуэн. Люди многое видят в воде. Иногда проблески будущего. Иногда видение собственной смерти. Я не знаю, что ты видел и почему. Я не знаю, реально это или нет. Но я верю, что Поток пытается говорить с тобой. Твои силы расцветают даже быстрее, чем я ожидала. Твоя жизнь на пороге перемен. Он не был уверен, что готов к этому. – Пожалуйста, поедем со мной, – взмолился он. Она облизнула губы, затем болезненно выдохнула. На мгновение опустила глаза. – Я постараюсь, – прошептала она, и Оуэн почувствовал, как его сердце ёкнуло. – Ты сможешь? О, Анкаретта! – промолвил он, обняв ее за шею и сжав в самом крепком объятии, на какое был способен. Она склонилась, позволив себя обнимать, поглаживая его волосы. Ужас и страх, которые не отпускали его весь день, начали стихать. Фургон! Фургон! Все это клятое королевство за фургон! Доминик Манчини, шпион при коне Рибальде Глава тридцать третья Клубника В освещенном факелами дворе все потешались, глядя, как Манчини пытается взгромоздиться на своего огромного коня. Оуэн хотел задержаться и тоже посмотреть, но у герцога Хорвата были другие мысли на этот счет, и мальчик вряд ли мог настаивать на противном. Последний жар запоздалого лета давал себя знать. Было душно, и Оуэн чувствовал себя неловко в куртке с капюшоном, когда сел за герцогом в седло. Король, ловко управляя своим конем, подъехал к герцогу. – Где Рэтклифф? – без церемоний спросил Хорват. Король плотнее натянул одну из своих черных перчаток. – Он выехал вчера вечером с несколькими шпионами, чтобы обезопасить дорогу. – В каком поселении остановимся на ночлег? В Стоуни-Стратфорд? Король фыркнул: – Я бы не посмел. Там рядом поместье вдовствующей королевы. Именно там Блетчли предупредил меня о ее предательстве два года назад. – Его лицо стало мрачным. Затем он бросил на Хорвата пронзительный взгляд: – Ты должен исполнить свой долг на Высоком суде, мой друг. Будь готов. – Связан верностью, – ответил герцог и кивнул. Оуэн задавался вопросом, что король имел в виду под долгом, и сами мысли об этом вызывали у него беспокойство за семью. Цоканье подков о брусчатку едва не заглушило шум водопада, когда люди короля пересекали мост, ведущий на остров Владычицы. В святилище горели огни, но до рассвета оставался еще час. На территории святилища Оуэн увидел десятки солдат, с гербом – белым вепрем – на одежде, патрулировавших закрытые ворота. Многие салютовали пиками, приветствуя короля, проезжавшего мимо. Не было видно ни уличных торговцев, ни копченых колбас на продажу, но Оуэн мог разглядеть несколько робких лиц, выглядывающих из-за ставней окон. Вскоре за ними остались остров и город Кингфонтейн, и мир открылся холмами, лесами и дорогами. Когда Оуэн уезжал из Таттон-Холла, пейзаж представал ему размытым. Теперь все было иначе. Многие из их спутников несли герб герцога Хорвата, льва со стрелой, пронзающей его пасть. И везде был герб с белым вепрем. Это были солдаты короля, которые сражались вместе с ним на Амбионском холме. К их седлам были приторочены мечи. Они были при доспехах и щитах. Отряд был готов атаковать или дать отпор нападающим. Темп был жестким и выматывающим, и Оуэн то отключался, то вновь приходил в себя, цепляясь за деда Эви. В полдень они остановились в роще мощных тисовых деревьев, чтобы дать отдохнуть лошадям и съесть провиант, собранный ранее в одном из многочисленных селений по пути. Стволы деревьев выглядели так, как будто они были сделаны из массивных шнуров, свитых вместе в огромную веревку, которая тянулась прямо вверх, и разбрасывали копьевидные ветви. Оуэн вспомнил из прочитанных книг, что тис был излюбленным деревом для изготовления луков. Он как раз думал об этом, когда сидел под сенью могучего дерева и жевал мясной пирог, слишком холодный и переперченный. Герцог Хорват сидел рядом, молча вгрызался в еду и не затевал разговора. Он сделал большой глоток из кожаной фляги и затем протянул ее Оуэну, который принял ее с благодарностью, ибо хотел смочить горящий язык. Оуэн продолжал смотреть на могучие деревья, потому что их было много и от них шел приятный запах. Ему нравилось бывать на природе, и он немного завидовал тому, что отец Элизабет Виктории Мортимер так часто водил ее в северные горы. Отец Оуэна уделял большую часть своего родительского внимания старшим сыновьям, относясь к Оуэну так, словно он был слишком хрупок для охоты. – Сколько лет этому дереву? – спросил Оуэн у седого герцога. Хорват, казалось, был удивлен не вопросом, а тем, что Оуэн набрался смелости спросить его. – Больше, чем Кередигиону, – грубовато сказал он. Оуэн наморщил нос. – Как это может быть? Как дерево может быть старше земли? Герцог удивленно улыбнулся и стряхнул несколько крошек с серебристой острой бородки. – Не земли, мой мальчик. Королевства. Дерево старше королевства. Окситанцы пришли на эту землю почти пятьсот лет назад и мечом добыли право на власть. Менее ста лет назад мы сделали то же самое с ними в их стране. Разбили их начисто. А потом они нас прогнали. – Он вздохнул и покачал головой. – Дева Донреми, – тихо сказал Оуэн, получив от герцога еще один удивленный взгляд. Он нахмурился от этих слов и затем кивнул. – Я сам тогда был юнцом. Твоих лет. Я до сих пор помню ее. – Как она умерла? – спросил Оуэн, хотя предполагал, что знает. Он слышал ее историю, прежде чем Анкаретта упомянула ее. Герцог посмотрел в землю, как будто ему было стыдно. – Ее судьбу, парень, не решились доверить водопаду. Некоторые говорили, что, если ее посадят в лодку, она сойдет с нее и пойдет по воде вверх и уйдет от водопада. Нет, она встретила зимнюю смерть. Единственное, что может смирить воду, – это мороз. Это единственное, что может заставить ее окаменеть. – Он снова утер подбородок, погрузившись в далекое прошлое. – Ее привели на высокую гору и там приковали. Так, чтоб она не могла пошевелиться. Она продержалась несколько дней, но потом умерла. Оуэн больше не мог есть. Мысль о смерти на замерзшей горной вершине заставила его задрожать. Звук шагов, с хрустом ступающих по упавшим сухим веткам, привлек его внимание. Король Северн присоединился к ним, встав напротив огромного ствола могучего тиса. Часы в седле, казалось, взбодрили его, и он выглядел менее угрюмым, более спокойным, чем обычно. – Рассказываешь парню истории о Деве? – спросил король с кривой улыбкой. Он отцепил свою кожаную флягу от пояса и припал к ней. Закончив пить, он вытер рот рукавом и удовлетворенно вздохнул. – Ты старик, Стив. Ты жил в те дни. Когда королем Кередигиона был полубезумный мальчик. Хотя вся власть в королевстве принадлежала его дяде. В подобных историях всегда есть дядя, – добавил он с самоуничижительным юмором. Хорват тихо рассмеялся: – Да, милорд. Мы действительно остановимся в Таттон-Холле? – Нет. Я бы не стал так сильно доверять отцу парня. Мы остановимся в королевском замке, Бистоун. И призовем лорда Кискаддона навестить нас. И когда он придет, ну… – Он сделал паузу, ухмыляясь. – Посмотрим? – Вы не собираетесь доверять Разведывательную службу тому типу из Женивы, не так ли? – спросил Хорват после долгой паузы. – Я обдумал это, – сказал Северн, пожав плечами. – Если бы у меня был такой хитрый человек, как Танмор, чтобы служить мне… – Его лицо потемнело, а челюсти сжались от гнева. – Я прочел его книгу, знаешь ли. – Он подцепил флягу пальцем, затянутым в перчатку, позволяя фляге раскачиваться взад-вперед, так, что она почти хлопала его по ноге. – Вот как она называется: «Узурпация трона Кередигиона королем Северном». – Он нахмурился, произнося эти слова. Оуэн пристально смотрел ему в лицо. – Когда я читал этот опус, клянусь, почти начал верить ему. Он рассказывает историю столь красноречиво и кажется философом, а не… деконеем. Я думаю, он писал это для публикации. Тот город, где мы его схватили, является крупным торговым центром. Представь, как далеко он мог бы распространить свою ложь. – Он высвободил свой кинжал из ножен и бросил его обратно. – Но что взаправду меня бесит, Стив, так это то, как он освещает собственную роль. Собственные преступления. – Что вы имеете в виду? – спросил Хорват. – Я даже не стану пересказывать всего, что он наплел обо мне. Что я родился ногами вперед, с полным ртом зубов, и целовал только тех, кого хотел убить. Что я спланировал смерть своих племянников с самого их рождения. – Его дыхание было сиплым от горечи. – Не стоит придавать значения лжи. Что еще можно ожидать от человека, который живет по милости других, того, кто совершил худшее из предательств не один раз, а дважды? Нет, больше всего меня бесит его полное отрицание соучастия. Помнишь заговор, о котором Кэтсби сообщил нам, – как Танмор сговорился с другими убить меня тем утром, когда мы встретимся в Тайном совете? Когда я обвинил Гастингса в государственной измене и он сознался во всем перед советом? – Король сжал кулак, переполняемый вспыхнувшими чувствами, и в отчаянии поднес его ко рту. – Ты был там, Стив. Тем не менее в книге святой деконей Эли сообщает, что я попросил его принести клубнику из своего сада! Из его сада! – Казалось, Северна сейчас хватит удар. – Меня должны были убить, моего сына и жену бросили бы в реку или обошлись с ними еще хуже, и я попросил у него клубнику? И он говорит, что, когда пошел за клубникой, я бросился на Гастингса и убил его. Я никогда не отправлял Танмора за ягодами. Он был там все время! Это неприкрытая ложь, и притом от человека, посвященного Потоку. – Ему, казалось, было настолько нехорошо, что он пошатнулся и встал, затем принялся ходить взад-вперед. – И вот в чем дело, Стив. Дело в том, что, читая это, я хотел в это верить. – Он язвительно хмыкнул. – Я хотел верить в эту ложь о себе. Так вот что люди думают обо мне, Стив? Правда? Не только мои враги. С этими все ясно. Но верят ли простые люди, что я убил своих племянников? Что я намеренно лишил своих племянников трона? Последнее я смогу принять. Да. Но только после того, как деконей Стиллуотера сообщит нам – нам всем! – что брак моего брата был недействительным. Что делало всех его детей бастардами. Могу ли я поверить в такую историю про своего брата? Конечно, могу! Он был распутником! Он убил нашего брата Дансдворта, потому что тот узнал о его двоеженстве. Но, ради Потока, – все таким меня представляют? Что я убил сыновей моего брата после того, как отобрал у них трон? – На его лице отразилось отчаяние. Он не смотрел на Хорвата. По правде говоря, он и не ждал ответа. – Милорд, мои волосы и борода уже поседели, – тихо сказал Хорват. – И это принесло мне определенное знание относительно человеческой природы. По моему опыту, хотя большинство легко верит в разные вымыслы, в конце концов правда выйдет наружу. Король властно скрестил руки и с удивлением посмотрел на старика. – Правда выйдет, – сказал он, и его тон показывал, что он не полностью убежден. Их внимание отвлекло появление коня, воистину гиганта, на котором сидел одышливый, растрепанный и совершенно измученный Доминик Манчини. – Ты прибыл как раз ко времени отъезда, – презрительно фыркнул король. – Ми-ми-милорд, – хрипел толстяк, пытаясь отдышаться. – Вы держите… опасный темп. Конская плоть… не предназначена… для подобной скачки. Я умоляю… ваше величество… ехать помедленнее. – Или ты имеешь в виду свою плоть? – сказал король со смехом. Он похлопал Хорвата по плечу. – Вперед, парни. Я объехал почти каждый уголок этого королевства по приказам брата. Он говорил, что солдат всегда должен знать, по какой земле он едет. Где трясины, а где броды. Где водопады. Вон там, – добавил он, указывая, – устье реки Страуд. А у болотистого истока находится маленький замок Глосстир. Брат сделал меня герцогом и констеблем этого замка в мой девятый день рождения. – Он посмотрел на Оуэна, его взгляд внимательно изучал мальчика, которому вскоре должно было исполниться девять. – Он связал меня верностью. И я до сих пор ею связан. Король хлопнул себя по бедру. – Вот там мы и заночуем.