– Согласен, – мрачно сказал Оуэн, достаточно громко, чтобы толстяк услышал. – Мой отец порол меня, когда я сажал ошибки на письме. Он всегда подталкивал меня к тому, чтобы я преуспел в языках, юриспруденции, в науке. Я лишь хотел доставить ему удовольствие. – Он фыркнул, качая головой. – Знаешь, я пью только тогда, когда мне скучно. Когда мне не хватает чего-нибудь, способного привлечь мой разум. Я могу вернуться в Жениву, когда дело будет сделано. Тебе бы там понравилось, парень. Кругом много воды, чтоб купаться. Я купался. – Он снова вздохнул. – Может быть, мне следовало просто позволить тебе утонуть. Оуэн почувствовал, как внутри у него все сжалось, когда он уставился на толстяка. Их глаза встретились. Оба молчали. Была почти полночь, когда она наконец пришла. Потайная дверь открылась, и появилась Анкаретта со свечой, как тогда, в первую ночь несколько месяцев назад. Оуэн поднялся с пола и подошел к ней. Она выглядела бледной, измученной и слабой, как будто вес свечи был для нее обременителен. – Добыла книгу? – спросил Манчини с кривой усмешкой. Анкаретта покачала головой и поставила свечу. Она даже не глянула на поднос с едой. – Король читает ее. Он читает ее с вечера. И вряд ли дочитает до рассвета. Манчини хмыкнул. – Тогда я полагаю, ты хочешь, чтоб я попытался украсть ее. Оуэн почувствовал, как его перекрутило от гнева, когда он посмотрел на ленивого шпиона. Как будто прочитав его мысли, а возможно, и вправду прочитав, Анкаретта одарила его грустной усталой улыбкой и нежно погладила его волосы. Она пахла как увядшие розы. – Что же будет? – прошептал Оуэн. – Завтра меня забирают домой, но я боюсь ехать. Она погладила его щеку: – Я сказала, что помогу тебе, Оуэн. – Ты сказала, что поможешь мне, – съязвил Манчини. – Не знаю, мальчик. Думаю, она порастеряла свои трюки. – Он хмыкнул, вздохнул и тяжело поднялся на ноги. – Если ты не смогла выкрасть книгу, как изловчусь я? Твоя игра почти проиграна. На королевской стороне доски вазира все еще слишком много фигур. А у тебя не хватает. Признай, что это конец. Ты не сможешь спасти мальчика. Оуэн обернулся и взглянул на Манчини. Но он увидел в глазах шпиона хищный азарт. Он пытался спровоцировать Анкаретту на признание или раскрытие какого-либо секрета. На ее губах мелькнула легкая улыбка. – Ты больше не хочешь мне помогать? Думаешь, что сможешь занять место Рэтклиффа самостоятельно? Манчини пожал плечами: – По правде говоря, да. Король сегодня практически отправил его в отставку. И то, что я знаю об иностранных дворах, будет гораздо полезнее для него, если все его враги в своей стране мертвы. – Он почесал уголок рта. – Его доверие должно быть заслужено, Доминик, – настаивала Анкаретта. – Его предавали слишком много раз. Ты – иностранец. Потребовалось бы что-то невероятное, чтобы изменить его мнение о тебе. Но я помогу тебе, как и обещала. Мне нужно поговорить с Джоном Танмором, но это невозможно, пока он в убежище. Манчини усмехнулся. – Я думал, что это ты стоишь за его побегом. Оуэн удивился, когда она покачала головой. – Я просто помогла ему открыть дверь. И из-за тебя король теперь держит святилище Владычицы под постоянной охраной. Деконей Танмор по-прежнему в тюрьме, просто сменил одну камеру на другую. Он не продержится там долго. Ему нужна свобода. Ты готов к следующему заданию, Доминик? Или ты уходишь? Он прищурился, вид у него был озадаченный. – Думаю, игра закончена, – сказал он зловеще. – Если ты продвигаешь Танмора в главы Разведывательной службы, наши интересы больше не совпадают. – Король не будет доверять деконею Танмору, – сказала Анкаретта. – Не сомневайся. Нам нужно заполучить эту книгу. Манчини покачал головой: – Невозможно. Она опустилась на колени рядом с Оуэном и сжала его плечо. Посмотрела на Манчини: – Ты никогда не сможешь полностью завоевать доверие короля, Манчини. Слишком много препятствий. Но когда-нибудь Оуэн возглавит Разведывательную службу. И ты будешь нуждаться в нем, а он будет нуждаться в тебе. Ваши судьбы переплетены. Ты должен помогать мальчику, когда меня не станет. У Манчини отвисла челюсть. Он был потрясен. – Но я думал… мы договорились… что я возглавлю Разведывательную службу! – И возглавишь! – сказала она улыбаясь. – Через посредство Оуэна. Король берет тебя с собой. Разве ты не видишь? Этим он дает тебе разрешение быть рядом с ним, консультировать его. Чтобы помочь Оуэну получить информацию, ему нужно выжить. Я связала вас вместе шелковыми нитями. Вы нужны друг другу, чтобы дело пошло на лад. Я не смогу быть с тобой. Оуэн вздрогнул от изумления: – Ты не поедешь? – Я не могу, Оуэн, – сказала она. – Я очень больна. Трудно даже спуститься по ступенькам на кухню. Манчини поедет. Он поможет тебе, а ты должен помогать ему. Оуэн сморгнул слезы. – Я не хочу, чтобы он мне помогал! – Тебе следовало упомянуть об этом в цистерне, мальчик, – резко отрезал Манчини. – Он уже помог, – сказала Анкаретта. – Оуэн, он спас тебе жизнь. Именно он бросился выручить тебя. Он был там ради тебя. Он избавил тебя и Элизабет Викторию Мортимер от опасности. Манчини подошел ближе, навис над ними обоими. – Я не хочу, чтобы меня обременяли этим паршивцем! – заявил он. Анкаретта посмотрела на него: – Он не всегда будет маленьким, Доминик. – Она снова погладила волосы Оуэна. – Ты помнишь, когда Поток в последний раз касался кого-то столь юного? Манчини фыркнул: – Эта Дева из Донреми была марионеткой короля Окситании! – Нет, Доминик, – сказала Анкаретта. – Она была благословлена Потоком. Она была всего лишь маленькой девочкой, но она возглавила армию, и власти Кередигиона в Окситании пришел конец. Многие помнят ее. Герцог Хорват помнит ее. Ее легенда будет пересказываться веками. Оуэн… наш Оуэн будет таким же. Ты слышал про битву при Азинкипе? Король Кередигиона победил двадцать тысяч врагов и потерял лишь восемьдесят своих людей. Он женился на окситанской принцессе и стал правителем Окситании, когда ее отец умер. Он был благословлен Потоком. Манчини покачал головой: – Но мы только притворялись, что мальчик благословлен! Ты ожидаешь, что я продолжу хитрить? Обманывать короля, заставляя его думать, что мальчик тот, кем он не является? Ну уж нет, уволь! Анкаретта прикрыла глаза, дыша – слабо, как будто ей было очень больно. – Ты должен, Доминик. Ибо говорю тебе, говорю воистину – мальчик благословлен Потоком! – Она открыла глаза, пронзив шпиона взглядом. – Я знаю, о чем говорю. Он это слышит. Он может чувствовать это. Он должен научиться тому, как стать тем, кем может стать, и для этого ему понадобится помощь. По правде говоря, требуется один благословленный Потоком, чтобы обучить другого. Меня обучил Танмор. Я не успею обучить его. – Она повернулась к Оуэну, проводя рукой по его руке. – Вот почему Поток послал меня к тебе. С самого момента твоего рождения. Оуэн, нужны годы, чтобы узнать о своих силах. Чтобы контролировать их. Чтобы пополнять их. Требуется строгость воли и самодисциплина, которых у большинства просто нет. То, что ты уже можешь вникнуть в это, даже слегка, – признак того, что ты именно такой особенный, каким я тебя всегда считала. – Она посмотрела на постройку, которую он сложил из плиток, не в силах скрыть довольную улыбку. – Но для таких, как мы, самодисциплина даже не труд. Мы ею наслаждаемся. Сердце Оуэна горело. Он схватился за шелковую ткань ее платья, шнуровку на корсаже. – Ты должна поехать! Я… я не могу сделать это без тебя! Пожалуйста, Анкаретта! Пожалуйста! Я не смогу этого сделать! Она подарила ему сочувственный, но твердый взгляд. Ее рука покоилась на его плече. – Ты должен, Оуэн. Слезы текли из его глаз. – Нет! Меня разлучили с Элизабет Викторией Мортимер. Меня разлучили с родителями. Я не могу потерять и тебя тоже! Мне нужна твоя помощь! Я не знаю, что делать, если тебя нет рядом, чтобы подсказать мне, что говорить! – Мальчик прав, – мрачно сказал Манчини. – Я – плохая замена твоей проницательности. Кроме того, ты не выполнила своей части сделки. Ты обещала мне свою историю! Ты обещала рассказать. Она вздохнула и похлопала Оуэна по плечу дрожащей рукой. – Я рассказала историю ему, – сказала она Манчини. – Если ты хочешь ее узнать, должен сохранить ему жизнь. Манчини в досаде стиснул зубы. – Ты обманула меня. – Нет, – сказала она. – Я всегда выполняю то, что обещаю. По-своему. Но ты лучше, чем кто-либо, знаешь, что обмануть обманщика – двойное удовольствие. Он ахнул, когда она произнесла это, а Оуэн не знал почему. Взгляд, который он бросил на нее, был полон недоверия… и уважения. Нечто сказанное поразило его в сердце, оставив его в замешательстве. Анкаретта медленно поднялась. Манчини проговорил с запинкой: – Ты самая двуличная, самая хитрая, самая коварная… лучшая из всех шпионов, что я когда-либо встречал! – Он одарил ее неохотной улыбкой. – Ты прочла мой дневник. Хотя он написан женивским шифром. Она ответила легким реверансом и торжествующей улыбкой. Он расхохотался.