– Да пусть хоть дюжина свидетелей поклялась, что они видели, как летают свиньи! – прогремел король. – Я не приказывал его освободить. Как видишь, перстень-печатка у меня на руке, и я уверяю тебя, Дикон, что я не приказывал ничего подобного! Зачем мне Разведывательная служба, если ты ни в чем не можешь разобраться? Этот дворец пронизан крысиными норами. Туннели, по которым шастают крысы. Я ненавижу это. И вдобавок Бервик сообщает, что цистерна пуста и мы несколько дней будем таскать воду из реки, чтобы заполнить ее, так как дожди еще не начались. – Он вытер пот с лица, его рот скривился в задумчивой мрачной усмешке. – Почему я окружен такими неумехами? Где человек, который мог бы быть верным своему королю? Лицо Рэтклиффа потемнело от резких слов короля. Его голос осип от гнева, когда он снова заговорил. – Я делаю все, что могу! – прорычал он. Король впился в него взглядом. – Этого недостаточно, Дикон. Мы давно знакомы, и я считаю тебя другом. Даже наши жены были подругами. Но одной дружбы недостаточно. Этот долг превыше тебя, человече. Это ярмо, и у тебя недостает сил, чтобы тянуть его. – Разве я… вол? – Рэтклифф запнулся, опасно приблизившись к потере контроля над словами. – Вы взваливаете вину на меня одного! Король Северн пробормотал что-то себе под нос. Оуэн и Эви были достаточно близко, чтобы разглядеть его лицо, но недостаточно близко, чтобы услышать слова. Он посмотрел на своего мастера-шпиона так, словно вместо глаз у него были кинжалы. – Я собираюсь выбрать другого человека для этой работы, Рэтклифф. Эта ошибка слишком заметна, слишком унизительна. Я стану посмешищем отсюда до Пизана. Я победил на Амбионском холме, подтвердил, что могу править кровью и благословением Потока. Но упустить печально известного предателя в своем же дворце? – Он протянул руку в перчатке. – Дай мне его книгу. Книгу Танмора. Я желаю прочитать его ложь обо мне собственными глазами. Лицо Рэтклиффа исказилось от ярости. – Прошу тебя, Северн, – сказал он негромко, импульсивно, пытаясь говорить так, чтобы это осталось только между ними. Его голос был зол, но достаточно тих, чтобы его не слышали остальные. – Не отвергай меня, как других. Я не Гастингс. Я не Блетчли. Я не Кискаддон! Ты можешь доверять мне. Оуэн уставился на короля, надеясь, что он не поверит шпиону. Оуэн видел Рэтклиффа, когда короля не было рядом. Он знал его презрительное отношение к другим. Когда человек управляет другими, ему нужно заслужить их уважение, а не кичиться своим званием. Это был урок, который он усвоил у своего отца, тот всегда относился к своим людям с уважением. Оуэну показалось, будто башня из плиток начала рушиться. Он почти слышал их стук. – Дай мне книгу, – настаивал Северн. Лицо Рэтклиффа исказилось от ярости. – Я принесу ее. – Она у тебя за поясом, – отрезал король. Рэтклифф выдернул книгу и сунул ее в руку короля. Теперь он насупился, его взгляд был таким мрачным и гневным, что Оуэн испугался его еще больше. – Как насчет вашей поездки? Мы все еще едем в Западную Марку, как я планировал? – Мы уезжаем завтра, – сказал король, несколько смягчившись. Он перевернул книгу в черной обложке и с любопытством осмотрел переплет. – Завтра? Пройдет несколько недель, прежде чем двор будет готов к переезду! – Я солдат, Рэтклифф. Ты знаешь это. Мне все равно, сколько времени понадобится придворным, чтобы следовать за нами. Я веду армию на Запад. Солдаты с Севера уже выступили. Мы удивим Кискаддона нашей численностью. В последний раз, когда я приказал ему вступить в бой, он воспротивился и отказался прийти мне на помощь. Если он воздержится от того, чтобы примкнуть к нам, это будет ему дорого стоить. Я думаю, что он достаточно выучил урок у Амбионского холма. Пришло время сделать то, что я должен был сделать несколько месяцев назад. Оуэн не понял смысла слов короля, но по тону мог сказать, что что-то грозит его родителям. Он нервно взглянул на свою подругу и увидел, что ее глаза потемнели от беспокойства. Дети тихонечко спрятались за одним из столов с едой. – Вам не понравится… что вы там прочтете, – сказал Рэтклифф, кивая на книгу, словно это была живая змея. – Вам не надо принимать это близко к сердцу. Совсем не надо. – Я привык к клевете, Дикон. – Рот короля начал кривиться от подавляемого гнева. – Меня обвиняли в соблазнении собственной племянницы. Убийстве сыновей моего брата. Отравлении своей жены. – Он хмыкнул с отвращением. – Помнишь затмение, Дикон? Затмение солнца, которое произошло в день, когда умерла моя жена? В нем меня тоже обвиняли. – Теперь он говорил едва ли не шепотом. – И возможно, это правда. В тот день моя душа потемнела. И я благословлен Потоком. Между собеседниками воцарилось молчание, они делились воспоминаниями, как чашами горького вина. – Милорд, – сказал Рэтклифф, его тон был настолько скромным, что звучал почти убедительно, – если вы только дадите мне еще один шанс… Позвольте мне доказать мою преданность вам. Я не сомневаюсь, что Триновай стоит за бегством Танмора. Я бы не поручился, что ночью она не украла перстень с вашего пальца. Король холодно посмотрел на него. – Это невозможно, – сказал он. – Я не спал. Я пока не буду объявлять о перестановках, Рэтклифф. Но скоро это сделаю. – Он снял одну из своих черных перчаток и сунул за пояс, затем протянул руку и похлопал Рэтклиффа по плечу. Его голос помягчел. – Ты был верен, Дикон. Я ценю тебя, действительно ценю. Оуэн почувствовал рябь в воздухе, услышал шум воды. Он с восхищением наблюдал за тем, как король открылся Потоку, прямо при всех, и вызвал его, как призывают коня, чтобы вскочить на него и мчаться. – Ты уйдешь с поста главы Разведывательной службы, когда я прикажу. Ты обуздаешь свое негодование и будешь думать о том, что вынес из этого опыта. Мой брат всегда учил меня, что людей нужно поднимать до того уровня, когда они терпят неудачу, но не выше. У тебя есть амбиции. У тебя много хороших способностей. Ты верный советник и друг. Но эта задача не по тебе, и я должен найти другого, более пригодного для этого места. Ты поможешь мне найти себе замену. Об этом я тебя прошу. Это я приказываю тебе. Оуэн вспомнил, как король использовал свою силу, чтобы приказать ему выйти из святилища Владычицы. Тогда он чувствовал Поток вокруг себя и теперь ощущал то же, хотя слова не были направлены на него. На сей раз он был достаточно отстранен от происходящего, чтобы наблюдать, как король использует свою силу, не будучи захвачен течением. Он был впечатлен тем, как король себя повел. Он не сказал ничего неправдивого или неискреннего. И он не сделал это нагло или грубо. – Смотри, – прошептала Эви на ухо Оуэну. – Манчини! Оуэн повернулся и увидел, что толстяк направляется к королю и Рэтклиффу. Он жадно глядел на груды еды на столах, но не свернул с пути, намеренно положив руку на свой огромный живот. Глаза Рэтклиффа все еще были затуманены, но он не сводил глаз с короля, и казалось, сейчас расплачется. Король скрестил руки и проницательно посмотрел на Манчини, когда толстяк подошел ближе. – А, человек, который увеличил расходы моей кухни, – сказал он. Манчини поклонился и расцвел улыбкой. – Ваше величество оказывает мне излишнюю честь, замечая такие мелочи, – любезно сказал он. – У меня хороший аппетит, это правда. Но есть то, чего я жажду больше медовых пирогов и сладкого вина, – это сплетни и слухи. И я подумал, ваше величество, – то, что я узнал, вы захотите услышать немедленно. Рэтклифф обернулся на звук голоса Манчини, его лицо вспыхнуло от гнева. Всему дворцу было известно, что он предпочитает, чтобы его подчиненные сообщали информацию ему – и только ему. Манчини нарушал предписание, и все в зале это понимали. Король выглядел заинтригованным. – Какие новости, мастер?.. – Манчини, Доминик Манчини. Я из Женивы, осмелюсь напомнить. Мы там любим поесть! – Правда? – сказал король, бросив на Рэтклиффа непонятный взгляд. – Ваше высочество, я подумал, что вы захотите услышать это тотчас. – Толстяк сделал еще один шаг вперед, понизив голос, чтобы тот не раздавался по залу. Рэтклифф наклонился вперед, напрягся. Оуэн и Эви подобрались немного ближе. – Я подумал, что стоит сообщить, – продолжил Манчини, – что Джона Танмора заметили в святилище Владычицы. Он совещался со старой королевой. Ну, она не такая уж старая, но она предыдущая королева. Раньше я находился при святилище, ваше величество, и у меня там были знакомые, которые не принадлежат к сети шпионов. Они решили, что я буду готов… хм… заплатить за такие новости. Конечно, на такой случай я держу кошелек с флоринами при своей персоне. – Он потряс кошельком и подвигал бровями, глядя на короля. Лицо короля в этот миг выражало удивление и уважение. Он совсем забыл про Рэтклиффа. – Как ему удалось пройти через ворота? – потребовал король ответа. – Как ему удалось скрыться? Привратники не видели никого, подходящего под его описание. Манчини ухмыльнулся, заговорщически склонив голову. – Я так понимаю, он уплыл на маленькой лодчонке, ваше величество. Как вы знаете, опасно легким суденышкам подходить так близко к водопаду, но об этом сообщили мои осведомители. Как вы знаете, во дворце много секретных мест… – Да, – гневно согласился король. – Что ж, это объясняет его исчезновение. Осталось решить, что нам с этим делать. – Он попросил убежища, – вмешался Рэтклифф. Лицо его пылало обидой. – Ничего нельзя сделать, кроме как охранять ворота и ждать, пока он не решит сбежать. Он будет сидеть там месяцы, пытаясь усыпить нас… – Это, может быть, самонадеянно, – деликатно сказал Манчини, перебивая Рэтклиффа, – но у меня есть предложение. Король усмехнулся и положил руку на плечо Рэтклиффа. – Давай выслушаем его. – Ваша милость, позвольте мне сначала поговорить с ним. Это было бы… – Здесь тебе выше своей головы не прыгнуть, – оборвал его король. – Если боишься иметь подчиненных, которые лучше тебя, то отгоняешь самых способных. Если не ценишь их усилий, они будут на тебя в обиде. Ты слишком уж держишь своих шпионов под прессом. Этому человеку явно не хватает амбиций или уверенности в себе. Дай ему сказать. Поверь мне, Дикон. У меня есть собственное мнение и всегда будет. Каков твой совет, Манчини? Оуэн увидел мимолетную улыбку на губах Манчини, но она исчезла быстрее, чем мгновение. – Милорд, наставник, который обучил меня, выразил это так. Людям надо либо полностью доверять, либо полностью их уничтожать. Если вы обидите их, они отомстят. Если вы сильно их раните, они не смогут отомстить. Поэтому рана должна быть такой, чтобы мести можно было не опасаться. Есть способы вытащить тех, кто укрывается в святилище. Я знаю там людей, которые… как поделикатней выразиться… – Тогда не выражайся деликатно, – фыркнул король. – Я знаю людей, которые бы нассали в фонтан Владычицы, если им посулить медный грош. Если вы скажете слово, милорд, мастер Танмор будет ползать у ваших ног к сегодняшнему ужину. Король размышлял над словами Манчини. – Риск слишком велик, – прошипел Рэтклифф. – Если люди узнают… – Люди всегда предполагают то одно, то другое, – сказал Манчини, пожав плечами. – Мне он нравится, – сказал король. – Но я не скажу этого слова. Пока нет. Какое у тебя сейчас задание, Манчини? Оуэн уставился на короля: тот даже не осознавал, что Манчини был частью заговора Анкаретты с целью обмануть его. Рэтклифф был верен королю, но утратил доверие. Манчини, казалось, способен возглавить Разведывательную службу, но он не заслуживал доверия. – Очень важное, уверяю вас, – сухо сказал Манчини, покачиваясь на каблуках. – Я наблюдаю за маленьким мальчиком. Который подслушивает сейчас этот разговор. – Он слегка помахал Оуэну. Король с удивлением обернулся и увидел Оуэна и Эви, прячущихся совсем рядом. Северн посмотрел на Оуэна с удивлением… и могло ли это быть одобрением? – Какое совпадение, – сказал король. – Оуэн, ты присоединишься к нам. Завтра мы едем в Таттон-Холл. Мы выезжаем с рассветом. Будь готов. Глава тридцать первая Выездная сессия