Он ждал, пока не наступила полная тишина. Не было также и света. И Оуэн с ужасом понял, что ему придется блуждать в темном туннеле, потому что почти невозможно найти выход без свечи. И он не осмелился войти в королевскую спальню, чтобы забрать ее. Мы не должны быть обременены тем, чего не можем контролировать и изменять в соответствии со временем. Обещание, данное в прошлом, было необходимостью прошлого. Нарушенная клятва является необходимостью настоящего. Нет такой вещи, как «честь» или «я даю ему слово». Слова, как вы знаете, бессмысленны, и доверять им могут только глупцы. Доминик Манчини, шпион при дворцовой кухне Глава восемнадцатая Страх Если Оуэн и испытывал страх перед приездом в Кингфонтейн, это было ничто по сравнению с блужданием по тайным туннелям дворца в полной темноте. Он старался изо всех сил, чтобы найти правильный путь, ощупывая стены и даже ползая по земле, но его усилия были совершенно напрасны. Он безнадежно потерялся, и ночь, казалось, будет продолжаться вечно. Слышались звуки, которые он понимал: шуршание крыс, скрип дерева и случайные порывы ветра. Но доносились и звуки, напоминавшие человеческие стоны. Его воображение вмиг дорисовало остальное – это были призраки мертвых принцев, чьи тела так и не были найдены. Его храбрость была полностью истрачена, и его поглотила жалость к себе. Ему показалось, что он увидел впереди полупрозрачную фигуру, призрак, очертаниями похожий на человека, но полностью состоящий из пыли. Призрак молча подошел к нему. Оуэн зажмурился и спрятал лицо в ладонях. Он пытался расслышать шаги. Ничего, даже звука дыхания. Он осторожно глянул – человек стоял, весь из мошек и клубящейся пыли. Оуэн застонал от страха и заплакал. Он ждал, что существо схватит его и унесет в пустоту. Ужас заставил его скорчиться на полу и, задыхаясь, рыдать, издавая всхлипы, что становились все громче и громче. Он ничего не мог с собой поделать. Все было лучше, чем оставаться потерянным в туннелях до утра. Он горько плакал, желая, чтобы его родители никогда не производили его на свет. Он не знал, как долго лежал, свернувшись на полу, и плакал. Лишь с болью и напряжением ждал самого худшего. И тогда его глаза заметили свет. Рэтклифф! В этот миг он почти рад был, что его схватят. Он поднял голову, пытаясь дышать сквозь слезы, глотая рыдания, а затем увидел Анкаретту, идущую к нему со свечой. Оуэн не был уверен, не игра ли это его воображения, но поднялся на ноги и с облегчением подбежал к ней. Он обнял ее и прижался щекой к ее животу. Он был так рад ее видеть, так рад, что его нашли! Она опустила подсвечник и обхватила его голову. Гладила его волосы, его шею, тихо шепча, что все будет хорошо. От нее замечательно пахло. Даже в безопасности ее объятий он продолжал дрожать, не в силах подавить ужас. Анкаретта опустилась на колени, приблизившись к его лицу, и прижала ладонь к его щеке. Ничего не говоря, она посмотрела ему в глаза, ее взгляд был полон грусти и безмятежности. Затем она наклонилась и поцеловала уголок его глаза, откуда все еще текли слезы. Она пробормотала слово на языке, который он не знал, и он вдруг почувствовал покой. Его сердцебиение стало замедляться. Слезы прекратились. Вместо ужаса он испытал облегчение. Тепло и доброта охватили его, прекратив судороги. Все еще стоя на коленях, Анкаретта взяла подсвечник. Затем она поднялась на ноги и протянула Оуэну руку. Он вцепился в нее, переполненный благодарностью, что его уводят из тьмы. Она отвела его в спальню и поставила подсвечник на стол возле кровати, прежде чем укрыть его одеялом. Он мог только смотреть на нее с благоговением. Он сделал бы что угодно, лишь бы только она попросила. Как только он успокоился, она опустилась на колени у его кровати, оперлась локтем на матрас и подперла подбородок костяшками пальцев. – Мой маленький Оуэн, – прошептала она с любовью, убирая его волосы со лба. Он кивнул, чувствуя, что новый приступ ужаса пытается проникнуть в его существо. Однако ужас не смог побороть благодать, воцарившуюся в его сердце. – Это… это была магия? – просто спросил он ее. Она слегка сморщила лоб: – Ты о чем? – Ты поцеловала меня в глаз и что-то прошептала. Это была магия? Она слабо улыбнулась, а затем кивнула. – Ты можешь научить меня этому? – взмолился он. – Ты слишком мал, – ответила она, постучав тонким пальцем по его носу. – Ты научишь меня, когда я стану старше? Она поджала губы, как будто вопрос вызвал у нее боль. – Если смогу, – ответила она после паузы. – Я больше не хочу быть шпионом, – сказал Оуэн, уверенно качая головой. Его веки опустились, и он внезапно почувствовал, как на него навалилась усталость. – Я так боялся. – Ты заблудился в проходах? Он сонно кивнул. – Я нашел спальню короля. А потом сзади подошел Рэтклифф. Я думал, что меня поймают. Я не хочу так снова. – Но тебя же не поймали? Он покачал головой. – Но было страшно. Мне мерещилось в темноте… разное. Она положила руку ему на лоб, поглаживая кончики его волос. – Мужество – это не отсутствие страха, Оуэн. Смелость движет тебя вперед, даже когда ты боишься. Я знала многих смелых людей, которые испытывали страх в ночь перед битвой. Страх приходил и преследовал их, как волк ягненка. – Она сделала паузу, скользя пальцем по его носу. – Но когда приходил рассвет, они исполняли свой долг, и страх исчезал. Он охотится только на бессильных. Оуэн, у тебя есть сила. Он смотрел на нее, его веки были такими тяжелыми. – Вовсе нет. Она задумчиво кивнула. – Есть. Твоя сила вызвала меня сегодня ночью. Я почувствовала, что ты нуждаешься во мне. Поток шепчет тем из нас, кто слушает. У меня было плохое предчувствие сегодня, когда ты не пришел. Большинство людей не замечают подобные предчувствия. Но я научилась доверять им. Я не знала, где ты, но я искала. Продолжала искать. А потом я услышала, как ты плачешь. – Она потерла его щеку костяшками пальцев. – Анкаретта, ты еще расскажешь мне про Поток? – спросил он. Моргнул и открыл глаза. Он хотел слушать, но так устал. Он облизнул кончики пальцев, а затем потер влажные веки. Так легче было держать глаза открытыми. Она нежно погладила его волосы. – Поток пронизывает все, Оуэн. Он здесь, с нами в комнате. Он в твоих слезах. Это похоже на воду, потому что, не получая хоть чуть-чуть воды, мы умрем за несколько дней. Я слышу его шум прямо сейчас, рядом. Он принес мне твой страх и отчаяние, зная, что я могу помочь. Это привело меня к тебе. Поток – это сила, как речное течение. Даже самое неподвижное должно сдвинуться с мертвой точки, если хватит времени. Поток – это магия. Мы все были рождены им. И именно Поток подсказал мне, как спасти тебя. – Обманув короля, – сказал Оуэн с усталой улыбкой. – Поток разъяснил тебе, как это сделать? Анкаретта решительно кивнула. – Все очень просто. Не знаю, почему я раньше не догадалась. – Ты мне расскажешь? – настаивал Оуэн. Он любил смотреть в ее грустные глаза, глядеть на ее милую улыбку. Анкаретта казалась ему матерью здесь, так далеко от дома. – Как ты знаешь, я познакомилась с Манчини, – сказала она почти шепотом. – Он стремится покончить с Рэтклиффом, чтобы самому возглавить шпионов. Я помогу ему достигнуть цели. Взамен он поможет мне достичь моей. Один из способов доказать, что ты благословлен Потоком, Оуэн, – если ты сможешь донести информацию до короля до того, как это сделает Рэтклифф. Это не легко. Манчини помогает мне отследить первые лакомые кусочки, которые помогут создать тебе репутацию. То, что поможет тебе, не ставя его самого под угрозу. То, что Рэтклифф намеревается рассказать королю, но ты расскажешь это первым. В каком-то смысле ты станешь предсказателем. Только благословленный Потоком способен обладать такой силой провидения. – Я… я не уверен, что у меня хватит смелости, – тихо сказал Оуэн. Анкаретта наклонилась и поцеловала его в щеку. – Тогда ты должен научиться смелости, Оуэн. Научиться так, как сможешь. Мысль об Элизабет Виктории Мортимер пришла ему в голову. Она была самым бесстрашным человеком, которого он знал. Как она стала такой? Он уснул, думая о ней. * * * На следующий день двое детей играли во внутреннем дворе замка, раскинув руки для равновесия, они обходили по кругу бортик огромного фонтана во дворе. Джуэл ругалась, что они рискуют упасть, но они не обращали внимания. Девочка Мортимер пыталась догнать Оуэна. Он должен был одним глазом приглядывать за бортиком под ногами, а другим – за ней, чтобы убедиться, что она не поспевает за ним – а она старалась. Он пытался идти быстрее, чтобы увеличить расстояние. Небо было голубым и безоблачным, и вода в фонтане игриво плескалась. – Почему ты ничего не боишься? – спросил Оуэн на ходу. – Из-за моего отца, – беззаботно ответила девочка Мортимер. Он услышал ее серебристый смех. Она очень старалась догнать его. Было очевидно, что эта игра казалась ей гораздо интереснее, чем смотреть, как он строит ряды плиток, чтобы опрокинуть их. – Как он научил тебя? – настаивал Оуэн. – Он научил меня лазать по водопадам, – ответила она как нечто само собой разумеющееся. – Что? – Он слегка споткнулся и чуть не упал с бортика фонтана. – Ха! Ты едва не свалился! – дразнилась она со своим серебристым смехом. – Я поймаю тебя, Оуэн Кискаддон! Нет, если я поймаю тебя первым!