— Индейцы. Разбойники. Лесные твари. Возьмите два пистолета. А лучше — три. Мэтью проглотил вставший в горле ком и понадеялся, что фон Айссен этого не слышал. — Знаете… пожалуй, с этой задачей лучше справится мой коллега, Хадсон Грейтхаус. — «А еще лучше — целый отряд», — подумал Мэтью. Ему было больно это признавать, но пришлось. — Я не вполне уверен, что мне такое по силам. Видите ли, опыта в подобных делах у меня не много… — Изволите шутить! Потешаться надо мной! Я столько прочитал о вас в газетенке и столько слышал… Ни за что не поверю, что какой-то коллега может выполнить мое поручение лучше вас! — Я мог бы попросить Грейтхауса составить мне компа… — Он умолк. Нет. Ни в коем случае. С тем же успехом можно попросить Грейтхауса до конца жизни называть его «лунным лучиком». И с должным на то основанием! Перед отъездом в Англию Кэтрин Герральд сказала Мэтью, что уверена в его силах. Уверена, что он найдет выход из любого затруднительного положения. Разве не подобными делами оправдывают доверие людей? Доказывают, что чего-то стоят, — людям и в первую очередь самому себе? Он вышел живым из поединка с медведем, с честью перенес последнее испытание — раскрыл тайну Королевы Бедлама, — так неужели его напугают индейцы и разбойники? Если да, то в глазах Хадсона Грейтхауса он навсегда останется неудачником. А уж в своих собственных глазах — тем более. — Что ж, хорошо, — сказал он, беря себя в руки. — Прихвачу пару пистолетов. — Видимо, придется взять их в аренду и потратить на это часть денег, что лежат на столе перед ним. — Вот и славно! Выезжайте не позже восьми утра. Если поспешите, то с наступлением темноты будете уже у Беккетов. — Планирую выезжать в семь. Если мне, конечно, дадут выспаться. — О! Да, конечно. Вам нужен отдых. — Фон Айссен осмотрелся. — Какое очаровательное жилище! Я и сам люблю небольшие помещения. — Он взглянул на Мэтью и больше уже не сводил с него глаз. — Никто, кроме моего брата, не должен заполучить этот конверт. Никто не должен знать, что вы едете с посланием. Вложите его лично в руки моему брату. Ночью. Понятно? Ночью! — Вы повторили это много раз, — заметил Мэтью, — но я все понял с первого. Спасибо вам за доверие и разъяснения. Спокойной ночи. Положив конверт и карту на стол рядом с монетами, фон Айссен щелкнул каблуками, слегка поклонился, водрузил треуголку на парик и отбыл. Мэтью задул свечи. Рано утром он соберет небольшой саквояж и отправится на поиски двух пистолетов — у кого, интересно, можно взять их на время или арендовать? Вероятно, мистер Вайнкуп, хозяин конюшни, подскажет… На худой конец можно обратиться к Гарднеру Лиллехорну и взять пистолеты из городского арсенала — не бесплатно, конечно. Но тогда придется объяснять, зачем ему оружие, так что этот вариант — на самый крайний случай. Сообщать Хадсону о завтрашнем путешествии незачем; в конце концов, деньги, которые он обнаружит в конторском сундуке, все расскажут сами. Мэтью уже собирался тушить фонарь, как вдруг до него дошло, чем пахло от его гостя. Мансардой ужасов Эштона Маккаггерса. Его чердаком, набитым костями, где воздух напоен могильным духом. Ароматом смерти, если уж на то пошло. Мэтью поразмышлял об этом, не стал гасить фонарь, лег в постель и, сыграв в уме две партии в шахматы, наконец уснул. Глава 2 Наступила ночь, и вместе с ней на лес опустился такой холод, что Мэтью порадовался своему решению надеть толстое суконное пальто, фланелевый шарф и серый шерстяной картуз. Он пытался пустить свою лошадку Сьюви легким галопом, но слишком давить на нее не хотел — она и так славно шла весь день напролет. До таверны Беккетов оставалось всего ничего, а там его с кобылой ждет и еда, и отдых. Бостонский почтовый тракт совершенно безлюден на таком расстоянии от города. Мэтью миновал несколько небольших поселений, в одном из которых остановился, чтобы напоить Сьюви и самому промочить горло из кожаной фляги, после чего сразу продолжил путь. На дороге ему один раз встретилась телега с бревнами, направлявшаяся в Нью-Йорк, пара рейсовых экипажей, ехавших в ту и другую стороны, и несколько одиноких путников, но в остальном дорога целиком была в его распоряжении. Лес по обе стороны от нее выглядел так, будто Господь решил сбросить в одно место все самые корявые деревья, самые безобразные лабиринты из терновника, все плющи, свисающие зелеными бородами до земли, и непроходимые дебри, сошедшие со страниц Книги Бытия. Даже днем зрелище это было поистине устрашающее, а ночью все вокруг превратилось в черное на черном — пещерный мир. На небе светили звезды и половинка луны, однако свет их был подобен свету одинокой свечи в огромном черном, как эбеновое дерево, соборе. Хорошо хоть совы развлекали Мэтью своим уханьем; никаких индейцев, разбойников и диких зверей он пока, к счастью, не встретил. Тут он уловил запах дыма. Сьюви одолела поворот и — о да! — справа они увидели маленький домик с желтыми окнами и двумя трубами на крыше, из которых шел дым. За домом стояли сарай и загон для скота, а сразу за ними начиналась беспросветная лесная темень. Мэтью быстро привязал Сьюви к коновязи у входа, снял с нее холщовый саквояж — внутри были два пистолета и все необходимое для стрельбы — и постучал в дверь, рассудив, что и в таверну не стоит вваливаться без спросу. Еще не хватало кого-нибудь напугать. На стук вышел седобородый и седовласый хозяин дома в коричневых штанах, кремовой рубахе и с длинной глиняной трубкой во рту. — Мистер Беккет? — осведомился Мэтью. Он прикинул, что ему лет под шестьдесят. — Он самый. Входите, входите! Элла, у нас гость! Мэтью поблагодарил хозяина и прошел прямо через опрятную гостиную к очагу, чтобы немного обогреться. Элла Беккет, тоже седовласая и примерно того же возраста, что и ее супруг, вышла к Мэтью, дружелюбно улыбнулась, сверкнула ясными голубыми глазами и повесила его пальто на крюк у входа. — На север путь держите или на юг? — спросил Беккет. — На север. — Понятно. Да-да, грейтесь, пожалуйста. Рановато для таких холодов, но в прошлом году в это время уж и первый снежок выпал, так что тут никогда не угадаешь. — Он выглянул в окно и посмотрел на Сьюви. — О лошади мы позаботимся. Мы ж думали, у нас экипаж нынче ночью остановится, да, Элла? Но тут тоже не угадаешь. Может, сломались по дороге. Такое часто бывает, они ведь лошадей гонят так, что колеса прочь. Что пить будете? Кружечку глинтвейна? — С превеликим удовольствием. — Сейчас принесу, — сказала Элла. — У меня есть курятина с вареной репой и кукурузный хлеб. Сгодится? — Еще как, спасибо. Мэтью обнаружил себя в приятнейшей компании двух людей, которые были искренне рады услужить путнику. Он сообщил им свое имя и что едет он из Нью-Йорка — на север… На этом все. Конверт и карта лежали во внутреннем, застегнутом на пуговицу кармане сюртука — там они и должны оставаться вплоть до того момента, когда он увидит адресата. Подали ужин. В очаге вежливо потрескивал камин, и Мэтью с удовольствием принялся за еду: Элла стряпала ничуть не хуже, чем Салли Алмонд. Пока он ел — или, скорее, пировал, такую щедрую порцию ему положили, — кто-то постучал в дверь, и Джоэл вышел. Мэтью думал, что это пассажиры рейсового экипажа наконец пожаловали, и был очень удивлен, когда хозяин таверны вернулся в компании двух индейских воинов, завернутых в шерстяные одеяла. Оба мельком взглянули на Мэтью, составляя впечатление, а затем Элла протянула одному из воинов большой каравай кукурузного хлеба в тряпице. Индеец одобрительно кивнул, и они без слов ушли. Джоэл вернулся за стол. — Наши друзья-индейцы, — пояснил Джоэл. — До их деревни путь неблизкий, но ради Эллиного хлеба они готовы ехать даже в такую даль. А мы и рады им услужить. — Я их угощаю бесплатно, — добавила Элла. — Иногда они приносят дичь и еще варят неплохое пиво — верней, Джоэлу нравится, а я разок попробовала — чуть глотку себе не сожгла, чистый огонь. — Она пожала плечами. — Приятно знать, что они хорошо к нам относятся. Индейцы… разбойники… лесные звери, подумал Мэтью. Что ж, ладно хоть индейцев можно теперь не бояться. — Вы назвали меня по имени, — сказал Джоэл, прикуривая трубку от свечи. — Прошу прощения? — Когда постучали, вы спросили, мистер Беккет ли я. Кто вам рассказал про нашу таверну? — Эмм… Один путник, который, очевидно, тоже у вас останавливался. — Да? И как его звать? Память у нас с Эллой хорошая. Мэтью ненавидел сочинять, но что поделаешь? — Я не запомнил его имени. Мы с ним встретились в городе, в таверне. — Поразительно, как легко дается ложь человеку, ее презирающему. — Трубочку курите? А то у меня есть несколько в запасе, для гостей. — Нет, сэр, но спасибо вам большое. Джоэл какое-то время курил молча, а Элла предложила Мэтью добавки каждого кушанья — и он с великой радостью согласился. — На север едете, значит? — спросил Джоэл. — Куда? В Бостон, хотел было ответить Мэтью, но потом решил не завираться — уж очень дальний путь получается. Кроме того, что плохого, если эти двое узнают, куда он едет? Лишь бы про конверт не узнали. Только не про конверт. — Да вот хочу кое-кого навестить, — ответил Мэтью, делая глоток превосходнейшего глинтвейна. — Ехать туда еще примерно один день. Как я понял, развилка тут неподалеку, в миле отсюда или около того? Джоэл до сих пор сосредоточенно пыхтел трубкой, но тут остановился и медленно поднес ее к губам: — Мэтью… если позволите… кого вы там навещать собрались? Он думал ответить: «С меня взяли обещание никому не рассказывать», но опять-таки… что плохого, если эти двое узнают? Одно имя ничего им не даст. — Господина по фамилии фон Айссен. Джоэл мельком взглянул на жену и вновь уставился на молодого человека из Нью-Йорка: — Если вам нужна дорога, что ведет к речному обрыву, а вам, я так понимаю, она и нужна… Никаких фон Айссенов там нет. Вы про дом Вайдена, может? — Нет, мне… понимаете, мне сказали, что в конце этой дороги живет некий фон Айссен. — Кто сказал? Мэтью почудилось, что его затягивает трясина. Ответить? Или не надо? — Его брат, — решил сказать он, чтобы не увязнуть окончательно в этом болоте. — У Вайдена нет братьев. И вообще, он давным-давно помер. Еще когда у нас с Эллой была своя ферма на той самой дороге. — А кто он… вернее, кем он был, этот Вайден? — Николас Вайден, — ответила Элла, лицо у нее стало каменное, — сумасшедший голландец, у которого на родине было свое судоходное предприятие, — по крайней мере, так нам рассказывали. Потом он построил здесь дом — не дом, а чирей на лице земли — и вздумал наживаться на перевозках по реке, что текла внизу. — Наживаться? Как? — Перегородить реку огромной стеной из бревен, — пояснил Джоэл, — и взымать с судов деньги за проход. Стену можно опускать и поднимать при помощи цепей и блоков. Если кто откажется платить, он просто перекроет ему путь. Как мы поняли, он даже выписал из Голландии инженера, чтобы тот ему все построил.