— Нет. — Шестеренки в голове Мэтью вновь закрутились — точно механизмы, соединенные с колесом Камнеломки в цирюльне Михея Рейно. — Мне подарил их основатель города Фаунт-Ройал из колонии Каролина. В благодарность за помощь в одном непростом деле. — Это про ведовство? Да, Осли мне рассказывал. Вынужден вас расстроить: мои источники из Каролины доложили, что минувшим летом Фаунт-Ройал сильно пострадал от засухи и исчез с лица земли. Но жизнь продолжается, и время идет. А это что? — Капелл, не переставая жевать, взял в руки ключ. Докторские бриджи вот-вот лопнули бы на животе у Мэтью, поэтому он передал блюдо с языком дальше — мисс Леклер, — и та наколола на вилку один кусочек. Эванс взял небольшой ломтик ветчины, а граф Дальгрен принялся за жареного барашка. Методично жуя, он наблюдал, как хозяин дома вертит в руках ключ. — Старинная вещица! — заметил Капелл, проглотив еду. — Чарити говорит, что вы живете чуть ли не в хлеву. — В молочном погребе, — уточнил Мэтью. Капелл пожал могучими плечами: — Хлев, молочный погреб… — …Притон, — хихикнула леди, бросив на Мэтью слегка остекленевший взгляд. Одна белокурая прядь выбилась из прически и свисала на шоколадный глаз. Бокал ее был пуст. Виночерпий поспешил его наполнить. — Эй, даме больше не наливай! — велел Капелл мальчику. — Не то она нас всех тут живьем сожрет, как пирожки! — Он вновь направил свое внимание на Мэтью. — Почему молодой человек с такими задатками живет в погребе? — С какими задатками, сэр? — Вы умны. Находчивы. И трудолюбивы, о да. Мне также известно, что вы любопытны и не боитесь действовать в одиночку. Почему же вы поселились в погребе? Неужто совсем лишены честолюбия? — Не лишен. Но в данный момент я нахожусь там, где нахожусь. — В данный момент вы находитесь здесь, — сказал Капелл, возвращая ключ на стол. — И мне очень грустно сознавать, куда вы уезжаете завтра утром. — И куда же? — Обратно в этот гнусный городишко, полный кретинов и невеж. Свиньи на улицах, конский навоз… впрочем, кому я рассказываю? Вы можете далеко пойти, Мэтью! Такой ум пропадает… — Пропадает, сэр? — Вам же платят сущие гроши, — сказал Капелл. — Верно, Лоуренс? — Да, сэр, — слегка заплетающимся языком ответил Эванс. — Он знает, что говорит, потому что и сам когда-то был простым секретарем. Тонул в чернилах да бумажки перекладывал. А теперь взгляните на него, Мэтью: одет по последней моде, да и работа у него по способностям. Лоуренса ждет великое будущее! Мэтью наблюдал за Дальгреном, а тот наблюдал за Мэтью. — Граф тоже работает на вас? — В каком-то смысле — да. Он у меня гостит и заодно обучает меня фехтованию. Боюсь, я поздновато взялся за освоение этого мастерства, но попыток пока не бросаю. После вчерашней тренировки еле встал… — Встал? — оживилась мисс Леклер и, слегка ерзая на месте, стала переводить взгляд с одного мужчины на другого. Язык у нее еле ворочался. — У кого встал? — Тихо! — шикнул на нее Капелл. — Я имел в виду, что дело это трудное, Мэтью. С мисс Леклер надо держать ухо востро, не забывать о ее недуге, а то она нас всех ухайдакает… Мэтью допил свой бокал и прикрыл его пальцем, когда мальчик кинулся ему наливать. Хватит предаваться чревоугодию, пора за дело, решил он. В данном случае есть лишь один способ добыть ответы — лобовая атака. — Мистер Капелл, — сказал он и увидел, что хозяин дома наконец-то внимательно его слушает. — Можно узнать, почему вас так интересуют блокноты Осли? — Разумеется. Там можно найти — помимо бреда и наблюдений касательно работы его пищеварительного тракта — имена мальчиков, которых он мне продал. — Продал? — Хм, правильнее сказать — сдал внаем. Мне всегда нужны работники — в саду, дома, на винодельне. А хорошего работника найти непросто. Разумеется, сперва мы приводим их в порядок, обучаем и берем на испытательный срок. Если человек нам подходит — он остается. Если нет — возвращается в приют. — Капелл ни на минуту не переставал есть. — Весьма простое и эффективное решение. Я мог бы покупать рабов, но не хочу, чтобы мой виноград трогали черные руки. — Лучше б мой виноград пощупали… — протянула мисс Леклер, глаза которой теперь полностью скрывались за завесой кудрей, — черные руки. — Тут она фыркнула так, что из обеих ноздрей брызнула прозрачная слизь. — Господи помилуй! Лоуренс, сделайте с ней что-нибудь, хорошо? И берегите причинное место, хватка у нее поистине железная. Так о чем я говорил? А, сироты! Так вот, договоренность между мной и Осли существовала с тех пор, как я… то есть Лоуренс от моего имени, конечно… обратился к нему с такой просьбой. А было это году в тысяча шестьсот девяносто шестом, кажется. Когда вы покинули приют? В девяносто четвертом, не так ли? — Так. Мэтью силился не смотреть, как Эванс вытирает леди нос и пытается ее утихомирить: она лихорадочно ерзала туда-сюда на стуле. Вот уж в самом деле — бешенство матки. — Ага, мы с вами разминулись. Словом, нас вполне устраивало такое положение вещей. И Осли тоже, пока его не убили. Мы сумели найти все блокноты, кроме последнего, а он нам очень нужен. — Зачем? — повторил вопрос Мэтью. — Зачем вам эти имена? — Честно говоря, меня волнует только одно имя. Мое собственное. — Капелл виновато улыбнулся и склонил свой таран. — Видите ли, Осли не вычеркивал из списков имена подопечных, которых отправлял в мое имение. Это позволяло ему получать от церквей и благотворителей те же деньги, ведь количество детей в приюте оставалось прежним. Полагаю, играл он на мои деньги — да еще частично крал из пожертвований. Теперь этот несчастный мерзавец помер, и кто-то сверху непременно захочет проверить его гроссбухи и журналы. Блокноты, как вы понимаете, официальными бумагами не считаются. Капелл подался к Мэтью, словно задумал сообщить ему по секрету некую тайну: — Я велел ему — через Лоуренса — нигде не упоминать мое имя. Я бумажных следов предпочитаю не оставлять. Ну, и что же мы увидели, обнаружив под кроватью эти самые блокноты? Да-да! Мое имя во всей красе! Я заподозрил неладное после рассказа Бромфилда и Карвера: в тот вечер, когда Осли их нанял, они заметили, как он все строчит что-то у себя в блокноте, и разглядели там мою фамилию. Вы скажете — подумаешь, одна фамилия! Этого недостаточно, чтобы приплести человека к делу. Но… береженого бог бережет, как говорил мой батюшка. Уж поверьте, я бы не достиг своего нынешнего положения без тщательного планирования. Мэтью кивнул. Хорошо, тут-то все понятно, однако что означают числа в блокноте Осли? Какой-то шифр? Спросить, конечно, нельзя, а очень хочется… Мэтью прикусил язык. — Я не чудовище, — продолжал Капелл, щедро намазывая галету маслом из серебряной масленки. — Мальчики живут и работают здесь по своей воле, никого здесь силком не держат. Сколько у нас ребят, Лоуренс? — Девятнадцать, сэр. — Эванс тщетно отбивался от рук, которые вовсю пытались расстегнуть пуговицы на его ширинке. — Всех возрастов, от двенадцати и выше, — добавил Капелл. — Живут они в очень удобном помещении на винодельне. Когда им исполняется восемнадцать, они вольны вернуться в город и выбрать занятие себе по душе. Иными словами, у меня был надежный источник рабочих рук, у Осли были деньги, и все складывалось наилучшим образом в славном мирке Саймона Капелла. — Он помрачнел. — Пока не объявился этот Масочник. Кто он такой, черт подери? Чем ему не угодила эта троица? У кого-нибудь есть соображения? — Его брови взлетели вверх. — У вас, например? Что-то здесь не так, подумал Мэтью, отодвигая тарелку и кладя руки на стол. Что-то… неправильно. С чего бы Масочнику интересоваться делами Осли и Капелла? Он припомнил, что начал говорить Масочник перед тем, как его спугнул Диппен Нэк: «Эбен Осли…» Что же он пытался сообщить? Что Эбен Осли приторговывал мальчиками — посылал их работать на винодельню и по хозяйству? Да какое Масочнику до этого дело? Какая ему разница, что Осли делает с сиротами? Тут что-то не так, подумал Мэтью. Определенно. — Тогда расскажите мне вот об этом. — Капелл пододвинул к нему номер «Уховертки» и ткнул в какую-то небольшую заметку. Мэтью проследил за его пальцем и увидел строки: «Бюро „Герральд“. Решение проблем. По всем вопросам обращаться в гостиницу „Док-хаус“». Глава 36 — Печатник — ваш друг, верно? — Капелл взглянул на свой палец, заметил на нем пятнышко типографской краски и вытер его салфеткой. — Знаете, кто попросил его разместить объявление? Мэтью вздрогнул: граф Дальгрен внезапно встал из-за стола с полупустым бокалом белого вина в левой руке, прошагал через комнату и резким движением правой руки вытащил из держателей одну из шпаг. Она вышла с громким визгом. — Отвечайте, — сказал Капелл, буравя Мэтью пронзительными глазами-топазами. В стеклах его очков отражалось пламя свечей, отчего складывалось впечатление, будто его глаза горят огнем. За спиною Мэтью Дальгрен принялся делать выпады и отражать удары воображаемого противника. Мэтью не осмеливался обернуться, но слышал свист клинка, рассекающего воздух налево и направо. — Знаете ли вы, что это за бюро, Мэтью? Вы знакомы с этими людьми? — Я… — О, какая яма разверзлась перед ним! Не стала бы она могилой, куда его бросят на съедение тараканам… Мэтью проглотил ком в горле; Дальгрен взмахнул шпагой, отсек верхушку свечи, и та, со свистом пролетев над головой Мэтью, упала в блюдо с диким рисом. — Э-э… Он не знал, что собирается сказать, но не успел и рта раскрыть, как ему на колени с размаху бухнулась пьяная женщина, вышибив ему весь воздух из легких и едва не выдавив только что съеденный ужин: дыню, пареные яблоки, салат, грибной суп с беконом и все прочие яства, с трудом уместившиеся в его желудке. Вслед за шальным прыжком последовало молниеносное проникновение женского языка, похожего на речного угря, ему в рот. Мэтью попытался скинуть с себя мисс Леклер, однако та крепко обвила руками его шею, а мясистый красный язык засунула ему чуть ли не в глотку. Он уже решил, что сейчас поперхнется этим языком; граф Дальгрен тем временем, словно злодей из какого-то бредового кошмара, вызванного отравлением плохой треской, скакал по столовой и крошил свечи. Эванс ухватил раззадоренную леди за плечи и дал Мэтью глотнуть воздуха. Капелл сокрушенно молвил: «Черт ее дери…» — и подозвал виночерпия, чтобы тот наполнил его бокал. Когда Эвансу наконец удалось отлепить мисс Леклер от гостя и та переключила внимание на него, Капелл обратился к краснолицему юному господину с такими словами: — Послушайте, Мэтью, это очень важно. У меня к вам большая просьба. Можете оказать мне услугу, когда вернетесь в город? — Что… — Он нырнул в сторону: между ним и Капеллом пролетел дымящийся обрубок свечи. — Какую услугу? — Не обращайте внимания на графа Дальгрена. — Капелл снисходительно махнул рукой в сторону фехтовальщика. — Видимо, в Пруссии принято так развлекаться после ужина. Насчет услуги: не могли бы вы сходить в «Док-хаус» и узнать, остановился ли там кто-нибудь по фамилии Герральд? — Герральд?.. — переспросил Мэтью. Дальгрен что-то забормотал себе под нос — дробно, отрывисто, ритмично, — продолжая молниеносными движениями рубить воздух. Клинка было практически не видно. Мэтью наблюдал, как он переложил шпагу из одной руки в другую, развернулся на месте, почти припал к земле, вновь едва заметно перекинул оружие в другую руку и сделал резкий выпад, пронзая воображаемому противнику сердце. — Агентство «Герральд». Объявление в газете. Проснитесь, Мэтью! Или вы пьяны? Я хочу выяснить, живет ли там миссис Кэтрин Герральд — или, быть может, она останавливалась там ранее. Также мне надо знать, с кем она встречается и есть ли у нее спутник. — Капелл вцепился ему в плечо могучей хваткой, напомнившей Мэтью объятья Одноглаза. — И хорошенько расспроси печатника. Если добудешь нужные сведения в течение трех-четырех дней — щедро вознагражу тебя за старания. — Вознаградите, сэр?