— А вот этот хотел обчистить его карманы, сэр! — Нэк ткнул Мэтью дубинкой в шею. — Мы его застали прямо на месте преступления! — Я же сказал, личные вещи убитого мне передал священник. Они с доктором Вандерброкеном осматривали тело, когда я подоспел. — И где же в таком случае преподобный Уэйд и врач? — Лиллехорн поднял густые черные брови. — Кто-нибудь их видел? — Я и впрямь кого-то видел возле тела, — заметил Садбери. — Вернее, двоих. — Это были священник и врач? — Я в темноте не разглядел. А потом сразу такая толпа набежала, что уже ничего было не разобрать. — Корбетт! — Лиллехорн пробуравил Мэтью взглядом. — Почему они не остались на месте преступления? Вам не кажется это странным? Зачем столь почтенным господам… ну, скажем, растворяться в толпе? — Это вы у них спросите. Возможно, они торопились по какому-то неотложному делу. — Что может быть неотложнее, чем убитый Пеннфорд Деверик? Хотел бы я знать! — Лиллехорн взял из рук Мэтью кошелек и золотые часы. — Позволите заметить, что это было не ограбление? — спросил Мэтью. — Позволяю. Вполне вероятно, что это было прерванное ограбление. Кови! Филип Кови едва не выскочил из башмаков: — Да, сэр? — Вы говорите, что были пьяны и едва не споткнулись о тело, верно? — Верно, сэр. — Из какого трактира вы шли? — Из… э-э… как бишь… простите, сэр, нервы разыгрались. Я шел из… э-э… «Золотого компаса», да! Нет, постойте… из «Улыбчивого кота». Да, сэр, из «Кота». — «Улыбчивый кот» находится на Бридж-стрит. Вы живете на Милл-стрит, не так ли? Почему же вы прошли мимо Милл-стрит и двигались по Смит-стрит в противоположном от дома направлении? — Не знаю, сэр. Может, решил заскочить в другой трактир… — Между Бридж-стрит и тем местом, где вы якобы наткнулись на тело, множество трактиров. Почему вы не зашли в один из них? — А!.. ну… — Как лежало тело? — вдруг спросил Маккаггерс. — Как лежало, сэр? Ну… на спине, сэр. Я едва на него не наступил. — Почему у вас руки перепачканы кровью? — Я пытался его разбудить, сэр. — Дальше Кови забормотал торопливо, как в горячке: — Я ж решил, что это… ну, просто пьяный валяется… упал да заснул! Вот я и решил разбудить… подсобить человеку-то! Схватил его за рубашку… а потом увидел, что к чему. Маккаггерс на минутку отвлекся от разговора: сунул руку в ведро с чистой водой и охладил лоб. — Вы обыскали этого человека, Гарднер? Ножа при нем не было? — Обыскал, ножа нет. Но он мог его и выбросить. — Что-нибудь еще нашли? — Пару мелких монет… — Лиллехорн нахмурился. — А что, собственно, я должен был найти? Маккаггерс, видно, ощутил очередной позыв, спешно наклонился над ведром и содрогнулся всем телом, однако отведать свой ужин во второй раз ему больше не пришлось. — К примеру, перчатки, которые помогали ему орудовать скользким от крови ножом, — наконец выдавил Маккаггерс. — Ножны. Какой-нибудь предмет, принадлежавший жертве. Мотив. Словом, этот юноша мистера Деверика не убивал. Равно как не убивал он и доктора Годвина. — Доктора Годвина? При чем тут… — Полно, к чему эти экивоки. Совершенно ясно, что Годвина убил тот же самый человек. Последовало долгое молчание. Лиллехорн наблюдал за работой Зеда: тот отирал кровь, споласкивал тряпку в ведре, отжимал ее и вновь прикладывал к ранам. Таким образом он почти полностью очистил лицо мистера Деверика. Наконец Лиллехорн глухо произнес: — Все по домам. Диппен Нэк первым рванул к лестнице, следом за ним — Кови. Мэтью двинулся было за мистером Садбери, Ефремом и мистером Аулзом, но Лиллехорн бросил им вслед: — Все, кроме секретаришки. Мэтью замер. Не к добру это… — Простите? Простите, можно я спущусь? Все сразу узнали голос. Главный констебль поморщился. В дверях на вершине лестницы появился Мармадьюк Григсби с деловито закатанными рукавами. — Вас здесь не ждали, мистер Григсби. Ступайте домой. — Прошу прощения, сэр, но на улице такие толпы бродят — я лишь вызвался проводить сюда миссис Деверик и Роберта! Им можно войти? — Только юноше… Велите ему спускаться, а миссис Деверик пусть… — Главный констебль желает сперва говорить с вашим сыном, мадам, — донесся голос Григсби. Юный Роберт — бледный и ошарашенный, с заспанным лицом и растрепанными каштановыми кудрями — ужасающе медленно пошел вниз по лестнице. Григсби, как верный пес, держался рядом. — Закройте дверь! — рявкнул на него Лиллехорн. — С той стороны! — Да-да, сэр, простите, виноват! — Григсби громко хлопнул дверью — впрочем, сам при этом остался в покойницкой и с чрезвычайно решительным видом пошел вниз по лестнице. Зед к тому времени взялся уже за рану на горле. Маккаггерс, которого до сих пор то и дело одолевала трясучка, сумел взять себя в руки и черным мелком набрасывал на бумаге очертания тела, лежащего на секционном столе. Роберт Деверик в темно-синем плаще с золотыми пуговицами поверх голубой ночной сорочки остановился у подножия лестницы. Глаза его бегали между Лиллехорном и столом, губы двигались, однако с них не слетало ни звука. — Вашего отца этой ночью убили на Смит-стрит, — тихо, но властно проговорил Лиллехорн. — Случилось это… — он открыл часы, так как пришел к тому же заключению, что и Мэтью, — где-то между десятью и половиной одиннадцатого. Известно ли вам, где он сегодня был? — Отец… — Голос Роберта дрогнул. Глаза его блестели, но от слез или нет — сказать было трудно. — Отец… кто мог убить моего отца?!. — Прошу вас, ответьте, где он был? Молодой человек молча глазел на труп, не в силах, видимо, осознать, что такое изуверство вообще может быть совершено над человеческой плотью. Мэтью подивился переменам, постигшим Пенна Деверика в считаные часы: еще днем он был полон жизни, надменен и горделив, а теперь лежал на секционном столе, бесчувственный и холодный, что глина под ногами. Роберт из последних сил пытался совладать с собой: на горле у него вздувались вены, дергался желвак на подбородке, глаза сузились и наполнились слезами. Мэтью знал, что в Лондоне у него старший брат и две сестры. Деверик-старший и там имел маклерскую контору, дела которой перешли теперь в руки Робертова брата. — Ходил по трактирам, — наконец выдавил юноша; Григсби проскользнул мимо, не обращая внимания на полный неприкрытого презрения взгляд Лиллехорна, и подобрался к трупу. — Он ушел еще до восьми… Хотел обойти трактиры. — С какой целью? — Слова лорда Корнбери… про то, что трактиры следует закрывать пораньше… вывели его из себя… он решил бороться с губернатором. Составить петицию, и чтобы все трактирщики ее подписали… Роберт умолк: горло его отца — одна сплошная, ужасная рана — было теперь ярко освещено, и Маккаггерс, потный и трясущийся, поднес к порезу штангенциркуль. Мэтью заметил в его глазах безумный отсвет ужаса, каковой не должен испытывать ни один человек. — Продолжайте, пожалуйста, — сказал Лиллехорн. — Да, простите… Я… — Роберт поднес руку ко лбу, пытаясь, видимо, таким образом устоять на ногах. Он закрыл глаза. — Он пошел по трактирам, дабы найти сторонников… для борьбы с указом лорда Корнбери, когда тот будет издан. — Было бы очень полезно узнать, — не подумав, вставил Мэтью, — какой трактир он посетил в последнюю очередь, в каком часу и с кем он… — Естественно, мы это узнаем, — перебил его Лиллехорн. — Роберт, позвольте-ка спросить: нет ли у вас предположений — или догадок — касательно того, кто мог желать вашему отцу зла? Молодой человек завороженно наблюдал за работой Маккаггерса. Тот изучил вскрытые ткани посредством щупа, затем внутри у него что-то булькнуло, и он согнулся над ведром — опять безрезультатно. С серым, как простыни потаскухи, лицом Маккаггерс вернулся к работе. Глаза его за стеклами очков напоминали два черных уголька. — У моего отца… — сказал Роберт, — было своего рода кредо. Он говорил, что удел любого предпринимателя — война. И свято в это верил. Стало быть… да, враги у него, конечно, были. Но в Лондоне, не здесь. — Почему вы так уверены? — Здесь у него просто не было конкурентов. — А если вы заблуждаетесь? Наверняка кто-то хотел занять его место, и… — Это все домыслы, — сказал Маккаггерс, и Зед отер ему лоб чистой влажной тряпицей. — В таком случае, полагаю, кто-то хотел занять и место доктора Годвина? Говорю вам, эти преступленья совершил один человек. — В самом деле? — Пускай у Григсби не было под рукой блокнота, ему явно не терпелось все зафиксировать. — Вы в этом уверены?