Наконец они поднялись на холм под звёздным небом. Джаннер назвал бы его горой, если бы этот холм не казался маленьким по сравнению со снежными вершинами, которые возвышались над ним. Мальчиков и Ооода окружило великое множество чудовищ, которые будто чего-то ждали. – В жизни ничего подобного не видел, – донёсся знакомый звучный голос, и из толпы расщепков выступила высокая фигура. – Старшина Кэдвик? – спросил Джаннер, вглядываясь в темноту. – Я думал, вы ушли. – Я не мог ослушаться королевы, – добродушно отозвался тот. – Вместо этого вы ослушались короля, – заметил Кальмар. – Честно говоря, я рад. Не знаю, что будет дальше, но, возможно, нам понадобится ваша помощь. – Он обвёл взглядом чудовищ, залитых светом звёзд, – угрюмые тени с горящими глазами и оскаленными зубами. – Я был уверен, что она понадобится вам раньше, – сказал Кэдвик. – Удивительно, но вблизи Трога я… остаюсь собой. Это благодаря тебе, – добавил он, повернувшись к Джаннеру. – Благодаря мне? – удивился Джаннер. – Почему? – Ты мальчик, – ответил Кэдвик, как будто это всё объясняло. – Да что тут такого-то?! Кэдвик положил синеватую руку на плечо Джаннеру: – Ты напоминаешь нам не только о том, что мы потеряли, но и том, что мы можем обрести. Для некоторых это слишком тяжело. Но в тех, кто пошёл за тобой, ты пробудил память, а память пробуждает надежду. Королева Арундель предвидела, что однажды это случится. – Ничего не понимаю, – пожал плечами Джаннер. – Чего они от меня хотят? – Не знаю, – и Кэдвик, повысив голос, обратился к расщепкам: – Братья и сёстры! Мальчик пришёл в Чёрный лес. Он ищет замок Трог. Чего вы от него хотите? – Исцеления, – ответил кто-то. – Королева сказала, это может случиться. – Я не понимаю, о чём вы говорите! – крикнул Джаннер, опасаясь, что чудовища убьют его, когда поймут, что он не в силах им помочь. – Кальмар, скажи им! Я никого не могу исцелить! – Но ты уже начал, – заметил Кэдвик. – Совсем недавно я боялся приблизиться к темницам Трога. Приказ королевы сопровождать вас принёс мне много мучений. Но присутствие мальчика – мальчика с острова Анниера, сына Эсбена, не искажённого Нагом, – умеряет моё безумие. Я начинаю надеяться, что наш путь ещё не окончен. Расщепки энергично заурчали. Джаннер встревожился: их нетерпение напоминало неутолимый голод. Но что он мог сделать? – Нам нужно добраться до Нага, – сказал Кальмар. – Он владеет древними камнями. Если мы его победим, то, может быть, исцелим вас. – Пой песнь древних камней, – нараспев заговорили расщепки, – и с кровью зверя станешь сильней. Их настроение сразу же изменилось; чудовища зарычали и принялись скрести лапами землю. Разум, казалось, окончательно их покинул. Кэдвик затопал ногами, и Джаннер заметил произошедшую в нём перемену. Человек-конь заходил туда-сюда, мотая головой и словно пытаясь очнуться от кошмара. – Э-э, – сказал Кальмар. – Не нравится мне это. Ооод зарычал и встал в боевую стойку. Расщепки продолжали восклицать: – Пой песнь древних камней – и с кровью зверя станешь сильней! Эти слова эхом отдавались от голой вершины холма. С каждым повторением расщепки всё больше дичали и всё ближе подступали к мальчикам, рыча, принюхиваясь и лязгая зубами. Упоминание о камнях нарушило хрупкое равновесие, и гнев существ обратился на Джаннера. Он не был для них братом по несчастью, как Кальмар. Не был грозным троллем. Он был чужаком, предвестником беды, тем, кто пробудил горькие воспоминания. – Бегите, – сквозь зубы произнёс старшина Кэдвик. – Куда? – спросил Джаннер. – Бегите! – прорычал Кэдвик. – Скорей! Вход в темницы Трога вон в той низине. Бегите же! Но бежать было некуда – расщепки окружили их со всех сторон. Кальмар заскулил. – Ооод, придётся тебе пойти первым, – сказал он. Тролль не нуждался в поощрениях. Он зарычал и бросился вниз по склону, нацелившись плечом на толпу чудовищ. Джаннер и Кальмар побежали за ним, надеясь, что Оооду удастся проложить дорогу, пусть даже в соседней низине их ждёт кое-что похуже. Бегство из кольца расщепков было хуже любого кошмара. Джаннер в жизни не испытывал такого ужаса, даже лёжа в гробу на Фабрике вилок. Тяжело дыша, он нёсся в темноте вниз по склону. Впереди мелькали кулаки Ооода и слышались крики боли, когда сбитые с ног расщепки разлетались в разные стороны. Джаннер выхватил меч, но он бежал слишком быстро и вдобавок ничего не видел. До него доносилось рычание Кальмара, и мальчик знал, что это голос желтоглазого Клыка. Кальмар изменился вместе с другими расщепками. Оставалось лишь надеяться, что он опомнится у входа в Трог. Неожиданно снова оказавшись в лесу, они продолжали бежать, а расщепки по-прежнему гнались за ними. Стало ещё темнее, и Джаннер отчасти бежал, отчасти катился кубарем по склону вслед за Ооодом, полагаясь больше на слух и нюх, чем на зрение. – Тебя зовут Кальмар, сын Эсбена, ты король Сияющего Острова! – прокричал он в темноту. Джаннер повторял это снова и снова. Лес вокруг был зловеще неподвижен; мальчик понял, что расщепки повернули обратно, однако их вой нёсся со всех сторон. Ооод остановился. – Ты ранен? – спросил Джаннер, переводя дух. – Ранен, – негромко отозвался Ооод. – Кальмар, – позвал Джаннер. Во мраке виднелась грузная туша Ооода. Но куда же делся брат? – Кальмар, ты здесь? Ты знаешь, кто ты? – Джаннер закрыл глаза и прислушался. Справа донёсся голос Кальмара: – Кажется, да. – В голосе мальчика был страх. – Джаннер, мне всё трудней помнить об этом. Ноги у тролля подогнулись, и он рухнул на землю. Джаннер подбежал к нему: – Ооод, тебе плохо? – Нет, – ответил тот. И, помолчав, добавил: – Поохо. Джаннер положил руку ему на плечо: – Куда тебя ранили? – Вееде, – ответил Ооод. Джаннер полез в мешок и достал спички, заранее страшась того, что ему предстояло увидеть. Ооод был весь залит кровью. Раны и ссадины покрывали беднягу с головы до ног. На теле тролля были не только укусы, но и глубокие порезы, словно Ооода полосовали мечом. Тролль принял все удары на себя. – Братья не ранен? – Пот и кровь катились по лицу Ооода и капали с квадратного подбородка. – Нет, – Джаннер помотал головой, не в силах сдержать слёзы. Кальмар, скуля, приблизился и коснулся лба Ооода. Спичка догорела. – Пить хочу, – сказал Ооод. Джаннер зажёг ещё одну спичку. Ооод лёг в кучу прохладной листвы и закрыл глаза. – Кальмар, дай воды, – попросил Джаннер. Кальмар встряхнул фляжку: – Больше нет. – Он принюхался. – Где-то рядом ручей. Сейчас принесу. – Кальмар, стой. Расщепки… – воскликнул Джаннер. – Плевать. Я пошёл за водой. Вторая спичка догорела. Кальмар в своём чёрном плаще тихо, как тень, скользнул прочь. Джаннер сидел, прислушиваясь к далёким завываниям расщепков и к слабеющему дыханию Ооода. Полный отчаяния, он целую вечность ждал в темноте, пока не раздалось слабое шуршание листьев. Тогда Джаннер с трудом приподнял голову Ооода, а Кальмар влил троллю в рот немного воды. Мальчики молча сидели во мгле. Дыхание тролля становилось всё реже и слабее. Медленный стук его замирающего сердца постепенно убаюкал братьев. Когда до Анниеры дошли слухи, что в Чёрном лесу бродят странные опасные существа, Бонифер заподозрил, что они появились не случайно. Он часто задумывался о том, для каких тёмных целей владыке Трога нужны звери, однако алчность не позволяла ему остановиться. Его богатство росло, по мере того как увеличивалось число расщепков – так люди стали называть этих чудовищ. Однажды ночью в разгар зимы к Бониферу явился вестник. Он был одет в чёрное, и его лицо скрывала маска, однако Бонифер увидел алые точки краски вокруг глаз – так украшали себя свирепые Скитальцы из Шревских пустошей, которым убить человека было не трудней, чем подать ему напиться. Бонифер с подозрением принял письмо. Он знал, что животных, которых он продавал, увозили в сторону Пустошей, но никогда и не думал, что увидит Скитальца у себя на пороге. Письмо было написано почти неразборчивым, дрожащим почерком, однако Бонифер понял, что его написал загадочный хозяин замка Трог. Он благодарил Бонифера за помощь и предлагал ему немыслимую сумму денег за… человеческого ребёнка. Ребёнок! Бонифера это смутило. Одно дело – тайком ловить и продавать животных. И совсем другое – похитить чужого ребёнка для какой-то непонятной и неблагой цели. Бонифер захлопнул дверь перед носом у посланца и заперся на замок. Ночью, когда он лежал в постели, его мысли вновь и вновь возвращались к богатству, которое он мог обрести. Но утром Бонифер устыдился этих мыслей. Вскоре Мадия родила дочь Илию. Её растили воительницей, будущей Хранительницей трона. Илии было три года, когда по полям, долинам и деревням Анниеры разлетелся слух, что Верховная королева вновь ожидает ребёнка – будущего короля или королеву Острова. Бонифер любил Илию, потому что в своём извращённом уме воображал, что дети Мадии – это и его дети. Любовь Ортама к жене и радость, с которой он растил дочь, причиняли много боли Бониферу Сквуну, поэтому всей душой он привязался к юной Илии и знал, что будет любить и второго ребёнка Мадии, когда тот появится на свет. Однажды вечером, когда до этого события оставалось уже немного времени, Ортам пригласил старого друга к себе на пир. Бонифер обычно отказывался – ему было больно видеть короля и королеву вместе, – однако Ортам настоял. Бонифер явился и обнаружил, что против него устроили шутливый заговор. Красивая девушка из деревни Бернхольд, в нескольких милях от Ризена, сидела за столом в нарядном платье и застенчиво поглядывала на него. За время ужина гнев королевского советника возрос десятикратно. После трапезы король с глазу на глаз сказал Бониферу: «Дружище, неужели ты разучился любить? Мы с королевой желаем тебе счастья».