— А что следователь такой радостный убежал? — Никольский сказал, что готов полностью признаться в содеянном и будет сотрудничать со следствием. Тихомиров покачал головой. «То-то следователь суетился. Как мало надо человеку для полного счастья! Молодец Никольский — не теряет надежды свалить». — Значит, так. — Тихомиров с пустыми руками уходить не собирался. — Сейчас дождешься, когда эта сестра милосердия уйдет, и позовешь меня. Понял? Охранник кивнул. — Во время моей беседы по душам никого не впускай. Ни Бога, ни дьявола. Усек? Тот снова кивнул. — Впустишь — ляжешь рядом с Никольским. Но страховки не дождешься, и передач тебе не принесут... Через десять минут охранник поманил Тихомирова в палату. — Здравствуй, дружок, это снова я! — Тихомиров поводил рукой перед глазами Никольского. — Ну, давай, давай, приходи в себя. Или тебя поднять подняли, а разбудить забыли? — Тихомиров тронул его за плечо. — Сергей Никанорови-ич! Вам привет от вашей уважаемой супруги Надежды Яковлевны. Правда, она выражает свое неудовольствие вашим отсутствием, но, я думаю, это ненадолго. Никольский моргнул. — Вот это уже лучше. Реакция обнадеживающая... В морг — рано. Пока можно в реанимацию. Привет вам и от Андрея Петровича, и от Сергея Николаевича... Никольский снова моргнул. — Скоро свидитесь! Никольский напрягся. — Очень они на вас обижаются. Такой серьезный компаньон — и пытался их кинуть на целый лимон, как вокзальных лохов. Нехорошо! — Вы их взяли? — Никольский произнес это, почти не разжимая губ. — А куда они денутся? — уклонился от прямого ответа Тихомиров. — Живыми? — Частично... — Кого замочили? — Что у вас за жаргон! Мы не прачки, мы люди серьезные. Надеюсь, вы тоже. Может, поделитесь сокровенными мыслями? — Кого взяли живым? — Самое радостное для вас — это вас! Вас это радует, Сергей Никанорович? — Суки! — За что обижаете? — Тихомиров скривился. — Или я вас обидел чем? Мне ваши сентиментальные ругательства очень оскорбительны... — Я не тебя. Я их. Суки, они суки и есть. — Никольский повернулся. — Нет, ты смотри, что они придумали... — Кстати, там один тип неопознанный, — перебил его Тихомиров. — Кто он? — Сами разбирайтесь... — Что, военная тайна? — Привычка. — Никольский снова уставился в потолок. — От дурных привычек надо отвыкать. Я ведь не прошу говорить плохое... Я ведь именем раба Божьего интересуюсь. — А о покойниках или хорошо, или ничего. — Так скажи хорошее. — Не заслужил. — Никольский посмотрел на Тихомирова. — Люди живы? — Пока да. — В смысле? — Никольский встревожился. — В философском смысле. Все мы смертны, и у всех один конец. Что у меня, что у тебя. У тебя он может быть раньше моего. — На мне мокрухи нет... Соучастие. — Кодекс Никольский, наверное, знал неплохо, но, видно, запамятовал некоторые обстоятельства последних дней. Это простительно после наркоза. — Грамотный. А что с машиной, которую ты в кювет?.. Что с ее пассажирами?.. За что лицо господину Левченко разбил, зачем деньги и документы у него забрал, обидел творческую душу? — Я не хотел. — А это как посмотреть! Откуда рана на плече? — В автобусе ранили. — Кто? За что? — Тихомирову надоел светский треп. — Ухарь. Никольский оказался не таким крутым, каким хотел себя видеть. Тихомиров — способный ученик майора Бондарева — выдавил из него желе. Подавив эмоции и мысленно осудив себя за негуманное начало предыдущей беседы, он включил логику и интеллект. Собранных предварительных сведений хватило, чтобы выйти на полную «признанку». Особое впечатление на Никольского произвела информация о его тайной связи с настоящим Левченко. Он никак не ожидал, что кому-то удастся до этого докопаться. Но еще больше его напугала перспектива, что эта информация станет достоянием внутрикамерной общественности — со всеми вытекающими последствиями. Чем это чревато, Никольский знал не понаслышке. Обливаясь потом, он поведал все. Арба беседы пошла с горы, медленно набирая скорость. Сейчас надо убрать со склона камни, не дать ей разбиться, перевернуться, вылететь с дороги. Через сорок минут Тихомиров выключил диктофон. Сетка кроссворда быстро заполнялась. Итак, установлены практически все. Никольский Сергей Никанорович, Зайцев Сергей Николаевич, Казаков Андрей Петрович (в автобусе отсутствует), Страхов Василий Маркович (кличка Ухарь). Трое знакомы давно, Зайцев появился в последний момент. Его привел Казаков. Рекомендовал как человека решительного и безжалостного. Операция разрабатывалась при участии человека из банка «Титан». С ним держали контакт Зайцев и Казаков. Но сама идея пришла в голову Казакову. Раньше Андрей Петрович Казаков работал в системе «Коллекторстрой». Создал свою фирму, которая вскоре прогорела. Долги и обязательства на очень крупную сумму заставили уйти в подполье. Для выхода из него решил провернуть дельце. Суть известна. Детали знают только Зайцев и Казаков, частично — человек из банка. Но уже после захвата автобуса Никольский слышал разговор Ухаря с Зайцевым, смысл которого сводился к тому, что целью операции были не сами деньги, а изъятие их из банка. Как сказал Ухарь, «для Казакова важно изъять деньги на сутки». О том, что будет после, Никольский догадался. Сам захват автобуса был не более чем представлением. После получения денег они могли просто сдаться. Самого Никольского, как и Страхова, использовали в виде подставных. Более того, получалось, что Казаков и Зайцев даже не предполагали присваивать деньги. Это возмутило Никольского, и он сказал об этом Ухарю. Тот выстрелил в плечо. Потом, испугавшись, уговорил Никольского выйти из игры. Рана обеспечивала ему алиби, а потому, имея на руках документы Левченко, он мог безопасно явиться в милицию и заявить о том, чему стал свидетелем. Никольский согласился. Однако с мыслью завладеть деньгами он не расстался. Когда увидел, что машина с мешками идет без прикрытия, угнал милицейскую машину и бросился в погоню. У него, по его мнению, было алиби, а потому он хотел присвоить все деньги. Дальше ситуация сложилась не в его пользу. Никольский добавил, что Казаков — человек очень хитрый. Скорее всего, он рассчитывает обвести вокруг пальца всех, включая Зайцева и Страхова. Насколько догадался Никольский, Зайцев пошел на это дело только из-за своей сестры. И если он сядет, то деньги, полагающиеся ему за участие в авантюре, неизвестные выплатят сестре. Страхов вообще странный человек— «дикий какой-то». Пульт для СВУ — у него. Короче, как понял Тихомиров, идет непонятная игра с неизвестным числом участников. И по неизвестным правилам. Остаться в дураках на глазах у всего мира ему очень не хотелось. «Что за ерунду он там нес, будто они знали, что деньги прибудут для какой-то аферы? Якобы, предстояла некая крупная взятка. Кому и за что? Про деньги известно от Костырина — архитектора акции. А при чем здесь взятка? Никольский говорил, что именно эти деньги и надо было забрать, чтобы взятка не состоялась. Бред какой-то. Террористы борются с коррупцией в высших эшелонах! Оригинально. А Никольский воспротивился этому, не согласился играть чужую игру, был подстрелен и выброшен. Кстати, этот выход из игры давал ему алиби и небольшие проценты с суммы. А потом он начал свою игру. Просто Робин Гуд! И если бы не просчет Калиниченко, Никольский оказался бы святее папы римского... Так что же я выяснил? В автобусе два «отморозка» и один «гемоглобин». Это обнадеживает. Зайцеву «палить» себя не резон. Где-то бродит Андрей Петрович... Фигура явно заинтересованная, а с учетом его отсутствия в автобусе — важная. Только вряд ли Костырин — основной разработчик. В объяснении он так и написал, что не все знает. А кто знает все? Даже Никольский только в автобусе узнал, что есть еще и тайный смысл этой операции. Значит, во главе стоит очень умный человек А если так, не может быть, чтобы они не до конца все продумали. Есть здесь какая-то закавыка. Если ее разгадаем, тогда и будет настоящий результат. Но в чем эта закавыка? Может, Костырин что-то не договорил? Вряд ли. Во-первых, он трус, во-вторых — жлоб. Такие маму продадут». Вариант доклада с конкретными предложениями так у Тихомирова и не сложился. Покидая больницу, он нос к носу столкнулся со следователем Семеновым, который был несколько помят и расстроен. — Ну что, убедился, что лучше журавль в небе, чем утка под кроватью? Семенов махнул рукой. — А у тебя? — Хай класс! — Поделись. — В глазах Семенова мелькнула надежда. — Некогда, старик, некогда. — Тихомиров сделал ему ручкой. 49 — Да что их там, прорвало?— Олег в сердцах бросил трубку. — Можно подумать, что мы меньше их думаем о заложниках! — Звонки из Москвы шли с интервалами в несколько минут. — Зла не хватает. Ну, что там у нас? — рыкнул он на своих. Подготовка к окончательной фазе операции закончилась. По команде Олега два бойца в милицейской форме должны передать мешки. Далее придется импровизировать. Ничего ясного по дальнейшим планам террористов не было. Что еще потребуют? Самолет? Вертолет? Ракету «Буран»? Пока Тихомиров вел допрос с пристрастием, Костырин, словно коверный клоун, занимал паузу — вел диалог с террористами. Он врал и изворачивался так убедительно, что не только бандиты, но и Олег верил «приключениям холщового мешка». То пробки на дорогах, то пробитый баллон колеса у инкассаторов. Создавалось впечатление, что Костырин занимался враньем всю жизнь и играл при этом в лиге профессионалов.