– Ну что же вы молчите, мой друг? – трепетно спросил Жиль Сансон не поднимая головы. – Э-э-э это великолепно…, – прошептал Демьян. – Правда? – поднял голову палач и посмотрел на Демьяна сияющими глазами. – Да… Любезный Жиль… Я думаю прочитай вы их Петрарке, он без сомнения восхитился бы ими до глубины своей гениальной души, – Демьян, как мог смягчил натуру палача. – Знаете, я всегда предпочитаю читать свои стихи заключенным, которым возможно в скором времени придется расстаться с жизнью. Мне так приятно, что несчастные уходят в последний путь, унося в сердце искру нашего прекрасного бытия, созданного поэзией, – сказал растроганный палач со слезами на глазах. Демьян почувствовал, как у него зашевелились волосы на голове, но собравшись с мыслями, решил действовать. – Да я тоже рад… Любезный Жиль, а вы случайно не знаете причину почему я снова попал сюда? – Ах, мой друг, я всего лишь палач. Все, что я знаю, это то, что к человеку, колдуну из Московии, который хотел погубить вашу бессмертную душу, приходил пару раз глава цеха аптекарей Франсуа ле Бертран. А потом преподобного, в полномочиях которого находится дело, пригласили в магистрат на аудиенцию с бургомистром, главами цехов и парижским прево. «Пиздец!», – Демьяну сразу стало плохо, потому что в его голове тут же сложились все пазлы. – А где же сейчас сам преподобный Томазо? – Сегодня после заутренней ловил вашего брата или кем он вам там приходится, – отмахнулся Жиль Сансон. Демьян вдруг осознал всю кошмарность ситуации и свою беспомощность, но терять инициативу в этом диалоге – это значит упустить жизненно важные сведения. – И как успехи? – осторожно поинтересовался Демьян. – Но после полудня срочно уехал на запад, там вскрыли змеиное гнездо гугенотов. И он поручил охоту на вашего компаньона Гийому и отряду констебля от цеховых мастеров. Сами понимаете, эти проклятые гугеноты еще та язва. Мой милейший друг, этих еретиков нужно давить пока еще зараза, идущая от них, не захватила честных католиков. Предчувствую, скоро у меня будет много доброй работы. «Это хорошо у нас есть время для того чтобы все обдумать», – Демьян поднял глаза кверху возблагодарив силы небесные за это. – А вы не знаете, о чем Франсуа ле Бертран говорил с колдуном из Московии? Палач, сокрушенно цокнув языком. – Увы, я этого не знаю. Я еще самую малость успел ему продемонстрировать свое высокое искусство. Но такое объяснение не устроило Демьяна. – Жиль, как они вообще смогли найти общий язык?! – Ле Бертран привел с собой одного из русских купцов, что торгуют мехами в фактории принадлежащей Московии. «Вот черт, принесла же нелегкая землячков! Чего им не сидится в краю родных берез?» – от досады Демьяну хотелось выть. – Наберитесь терпения, в скором времени все сами узнаете, преподобный Томазо все вам сам расскажет, – успокоил его мастер Жиль Сансон, – давайте я вам лучше прочитаю одну из своих любимых нежных аллегорических элегий собственного сочинения. У Демьяна даже не хватило сил отказаться от новой порции стихотворного творчества произведенного палачом – ситуация в которой, они с Бруно оказались, несла смертельную опасность. Эта опасность была просто чрезвычайной, и он, палач, сейчас единственный его «друг» и союзник или же единственный ему симпатизирующий человек. Поэтому он как мог, изобразил заинтересованность и кивнул. Палач закрыл глаза, повел головой из стороны в сторону и, придав голосу нежности начал читать свои стихи. Алеет кровь, растекаясь, полем маковым, Альвеолы легких распускают розовый цвет, Печень большая грибом ароматным, Сквозь кишки скользких лиан растет, Почки, как звоночки, бутончики, Словно луговых цветов прекрасный вид, Я беру нож их нещадно рукою…. Но закончить ему помешал грохот открываемой двери, пришел уже знакомый Демьяну тюремщик Гийом. Он ехидно посмотрел на Демьяна и махнул в проем рукой. – Давай сюда нового постояльца. Два его помощника заволокли испуганного Бруно. Тот вел себя тихо, лишь невнятно поскуливал. – Не надо ребята….. Не надо…. Я ни в чем не виноват…. Это все он…. Один его глаз заплыл, а на лбу кровоточила небольшая ссадина. Но тюремщики, не обращая внимания на его нытье, бесцеремонно затолкали его пинками в клетку по соседству и закрыли большим ключом. – Ну, вот и порядок, – ухмыльнулся Гийом, – теперь вам будет не скучно, а то в прошлый раз твой приятель изнывал здесь без твоего общества, даже крыс попытался научить человеческому языку. Увидев палача, тюремщик вежливо поклонился. – Добрый вечер мастер Жиль, прошу прощения, что помешал вам. У Бруно глаза немного привыкли полумраку и он, увидев Демьяна, заметался по клетке как дикий зверек в клетке, только что лишенный свободной жизни в природе. – Братишка! Братишка! – жалобно запричитал он, – Что происходит? Они схватили меня, и едва дух не выбили! Ты же говорил, что все будет норм. У тебя же все было схвачено. Что же, черт побери, происходит? Он схватил прутья клетки и беспомощно потряс ими. Один из тюремщиков достал небольшую дубинку и угрожающе направился к нему. Бруно отпрыгнул от прутьев. – Я все! Я все! Не надо меня бить! Он сел на солому и раскачиваясь из стороны в сторону, как хасид, читающий молитвы, захныкал. Мастер Жиль Сансон разочарованно посмотрел на Демьяна. – Такой душевный вечер испорчен, – с досадой произнес он, – у меня пропал поэтический ритм, – он тяжко вздохнул, – Увы, я вынужден откланяться мой любезный друг. Надеюсь, вскоре вы заглянете ко мне. «Думаю, стихи свои ты мне уже читать не будешь», – подумал Демьян, чувствуя, как по спине бегут мурашки при воспоминании о пыточном помещении, – «если мне все же суждено здесь, в средневековье сдохнуть….» Но он преодолел страх. – Любезный друг, – обратился он к палачу, и когда тот подошел к нему ближе прошептал – вы не могли бы помочь мне? Я хочу передать прощальное письмо своей возлюбленной. Мы же не знаем, какие еще Господь пошлет нам испытания. И последние слова сказанные даме, которой я отдал сердце, скрасят мои печальные мысли о несправедливости судьбы и скорой кончине. – Ох, мой друг, – прошептал в ответ палач, – конечно передам. Это так романтично. Если бы вы знали, любезный Демьян…. Я ведь стал палачом из-за любви. На глазах Жиля Сансона выступили слезы. – Я был простым школяром, буйным студентом и однажды увидел мою Франсин. Я влюбился, я потерял разум от любви к ней. А она была дочерью палача. Я попросил ее руки. Но чтобы она могла стать моей женой, я должен был стать палачом, занять презренное место ее отца. И я заплатил высокую цену за то, чтобы обладать моей прекрасной Франсин. Да, мой друг…. Это печальная история парижского школяра Жиля Сансона. Палач ушел в компании тюремщиков. Через некоторое время он вернулся, принес лист бумаги и чернильницу в пером. Демьян написал короткое письмо Изабелль, где признался ей в любви и попрощался с ней. Письмо отняло у него последние душевные и физические силы. Ведь он искренне надеялся быть с Изабелль вместе. Он уже был готов последовать примеру своего друга и открыться перед ней и вот так ужасно распорядилась судьба. После этого они наконец-то с Бруно остались одни. Какое-то время из темницы, где сидел Бруно, раздавались тихие всхлипы и стоны. Демьян же равнодушно лег на охапку соломы, странная апатия овладела им. Он закрыл глаза и даже не согнал с себя большую крысу, которая аккуратно подбиралась по ноге к его лицу. Она замерла у него на груди ожидая, когда он впадет в беспомощное состояние и она уже сможет беспрепятственно приступить к своей ужасной трапезе. «Идите вы все куда подальше», – подумал он, – «как же я устал…. Если меня сожрут крысы, это не так уж и плохо. Ничем не хуже пыточной больного на голову палача. Надо честно признать: я проиграл и пускай все будет, как будет». Во сне он увидел Изабелль. Она обняла его своими тонкими нежными, как стебель цветка руками и прижалась к его груди. – Мой рыцарь, – прошептала она. Демьян молча стоял, не отвлекаясь на ее ласки. – Мой рыцарь, – повторила она. Он опустил голову и равнодушно отвел ее в сторону. – Мой рыцарь! – завопила она. Ее глаза злобно сверкнули и она яростно укусила его за щеку. Он вскочил. Крыса слетела с него, обиженно вереща на все лады тонким писком. Щека кровоточила, Демьян прижал к ней ладонь. – Тварина Изабелль…. Нет! Вот черт…. Крыса! Ты все же хватанула меня, гадина. – Ты чего братишка? – раздался слабый голос Бруно из соседней клетки. – Ничего! Крыса укусила, тварь. – Что с нами будет? – всхлипнул его друг. – Я не знаю…. Но наши дела плохи. Могут повесить или сжечь. Все зависит от обвинения. Но готовься, нас будут пытать. В клетке Бруно раздались рыдания.