Два зомби тащатся позади, когда подхожу к берегу болота — приказываю им встать под елкой чуть поодаль и ждать. Ну, вот все и готово. Солнце ушло за горизонт, в лесу темно, почти как ночью — самое время для нечистой силы. Пора! — Дух болота — два в одном Ликом девка молодая Взглядом тянешь всех на дно На болоте среди кочек В темной хляби под ногой То ты плачешь, то хохочешь… Появись же предо мной! Когда впервые прочитал этот вызов, вначале не мог понять — а почему два в одном? Но после нескольких минут размышлений — понял. Она одновременно и человек, и дух болота, нечистая сила. И не стоит обольщаться ее видом, пусть даже она и будет похожа на человека — не человек это. Совсем не человек! Что-то плеснуло. Тихо-тихо…на пределах слышимости! Будто с дерева упал сухой сучок прямо в покрытую зеленой ряской болотину. И больше ни звука. Ни ветерка, ни движения, и только темный водоворот мошкары над болотом. Никого. И ничего. — Чего ты хочешь, колдун? Опа! Вот это ни хрена себе! Подкралась со спины! Глаза желтые, как у кошки и светятся в темноте. И зрачки…где я видел такие зрачки? У русалки! Я их видел у русалки! — Я хочу принести тебе жертву… — голос у меня сделался хриплым, еле проталкиваю слова. И звучат они как-то…гадко. Как сатанист какой-то — «жертву»! — Жертву? — «девушка» приближает свое лицо к моему и заглядывает мне в глаза, и я сразу же замечаю острые, как у кошки зубы, белоснежные клыки, обнажающиеся, когда она говорит. — И что же ты хочешь за жертву? — кикимора вдруг протягивает руку и дотрагивается до моего лица — мягко, едва касаясь. Я чувствую запах болота…рука холодная…гладкая…а на концах пальцев острые когти! Одно движение, и она распорет мне шею, как бумажный лист! — Не бойся…я тебя не трону — шепчет кикимора, и губы ее раздвигаются в улыбке, снова обнажая кошачьи острые клыки — На тебе печать Чернобога! Ты служишь ему. Как и я. Мы с тобой…родня! Сестричка, мать ее за ногу! Интересно, как образуются такие чудовища?! Кстати, если забыть о когтях, о звериных клыках, о глазах с вертикальными зрачками — красивая получилась бы девушка! На вид лет шестнадцать, максимум — стройная, длинноногая, бедра круглые, за мальчика точно не примешь. Впрочем — все первичные признаки указывают на принадлежность к женскому полу. И что с того, что цвет кожи зеленый? В темноте все равно цветов почти не видать — как выгорают. И зелень волос тоже…почти не видна. Не выдерживаю, и неожиданно для себя говорю: — Ты красивая…ты очень красивая! Глаза кикиморы расширяются, она отступает на шаг и неуверенно мотает головой: — Давно мне такого никто не говорил. С тех пор, как я была человеком. Зачем ты это сказал? — Я очень честный человек — улыбаюсь я — Когда вижу красивую девушку, я ей так и говорю — ты красивая! — А ты забавный… — улыбается кикимора — Я уже давно ни с кем не говорила. Так странно… — Можно я у тебя спрошу? — снова не выдерживаю я. — Спроси… — серьезнеет кикимора, и ее глаза немигающим взглядом смотрят мне в лицо — Что хочешь спросить? Как я здесь оказалась? Как стала кикиморой? Это хочешь спросить? — Да — покаянно киваю я — Прости, если я тебя как-то задел. Мне правда хочется знать. Ты такая прекрасная, такая…желанная! Как ты могла здесь оказаться? Как ты здесь живешь? И вообще — зачем ты живешь? — А зачем живешь ты, колдун? — усмехается кикимора, и вдруг садится на берег, скрестив поджатые под себя ноги в позе лотоса — присядь. Побудь со мной. Я ТАК долго ни с кем не говорила! Что там, в мире? — В мире? Люди! — улыбаюсь я, опускаясь на траву напротив кикиморы — Всю планету загадили, леса вырубают, друг друга убивают — все, как обычно. Как всегда. По-моему, с пещерных времен ничего не изменилось. А ты разве знаешь, что делаешь в мире? Разве тебе интересно, что у нас делается? — Последний человек, которого я попробовала (при слове попробовала я слегка поежился), передал мне все, что он знает. Когда я съела его мозг. Но это было давно. Очень давно. Ко мне приходил старый колдун, он отдал мне жертву. С тех пор ко мне никто не приходил. Люди здесь не любят ходить. А я…правда красивая? — Очень! — искренне ответил я, и тут же добавил, опять же, сам не знаю почему — Только страшная. Ты убиваешь людей. — Да. Я убиваю людей. Такова моя суть! Я ведь нечистая сила! — улыбка обнажает клыки — Но я не сразу убиваю. Он еще долго живет. Столько, сколько я захочу. И я его ем. Вначале руки. Потом ноги. А он все живет. И знает, что я его ем. А потом, в самом конце, выедаю мозг. Мозг — это самое вкусное! В нем знания. А что может быть вкуснее знаний? И потом я лежу в безвременьи…годы и годы…и живу жизнью жертвы. Просматриваю его жизнь, смакую ее… Вот так я и живу, колдун! Я и теперь тебе нравлюсь? Я и теперь красивая? — И теперь — вздыхаю я — Красивая, и несчастная. Я могу как-то тебе помочь? Сделать так, чтобы ты отдохнула? Чтобы начала новый круг? — Нет — глаза кикиморы на секунду закрылись, и снова засветились в сумраке ночи — Мое время еще не пришло. Я наказана, колдун. Много, очень много лет назад я была девушкой. Невинной девушкой. И меня…меня снасильничал один человек. И я зачала от него. Утягивалась, скрывала живот. Хотела вытравить ребенка…девочку. Но она все равно выжила. И тогда я родила ее вот тут, на этом самом месте. А потом…утопила в реке. Мою доченьку…она была такая красивая! Такая славная… А когда утопила, поняла, что наделала — утопилась сама. И прокляла того человека смертным заклятием. И стала нечистью. Вначале я была русалкой, а когда река отсюда ушла — сделалась кикиморой болотной. И нет для меня лучшей еды, чем плоть человека. И нет мне ни отдыху, ни покою! — Мне очень жаль… — лепечу я, не зная, что сказать, и тут же оказываюсь на земле, сбитый невероятно сильным, упругим холодным телом. Лицо кикиморы у моего лица, страшные зубы скалятся то ли в улыбке, то ли с оскале ярости. — Не надо меня жалеть! Я заслужила то, что со мной сталось! Каждый в этом мире заслуживает того, что получает! Дыхание кикиморы пахнет чем-то сладким, будто я нюхаю расцветшую лилию, но этот запах…он не радует. В нем будто бы нотка тлена…как если бы цветок расцвел на разложившемся покойнике. — Я бы могла сейчас разорвать твое горло, выпить твою кровь, а потом медленно съесть твой вкусный-превкусный мозг! — красный язычок, раздвоенный на конце, облизал губы кикиморы — И потом долго-долго смотреть картинки твоей жизни! Наверное у тебя бурная жизнь, колдун. У тебя было много женщин? Ты любишь женщин? Кикимора один слитным движением, как атакующая змея — наклоняется к мне и…целует в губы. Я не чувствую омерзения, не чувствую возбуждения — ощущение такое, как если бы к моим губам приложилась огромная холодная рыбина. Беру себя в руки и отвечаю, глядя в близкие желтые глаза нечисти: — Ты меня не убьешь. Сама сказала — почему. А женщин я люблю. Сколько у меня их было — я не помню. Не считал. Но ни одна женщина не осталась обиженной, клянусь! — Не клянись, колдун! — шипит кикимора и ее острые когти прохаживаются по моей груди, я чувствую, насколько они остры — Откуда ты, мужчина, можешь знать, что чувствует женщина? Обиделась она или нет?! Страдает, или нет?! Вам бы только схватить ее, вогнать в нее свой отросток и отвалиться, когда дело сделано! А потом…потом вам уже все равно. — Кстати, я тебе двух насильников привез — сразу же нахожу благодатный способ сменить тему разговора и направить его в нужное русло, а то все как-то зашло…не туда. — Насильников? Ну-ка, расскажи! — кикимора таким же неуловимо быстрым движением покидает мое распростертое тело, и я облегченно вздыхаю: она очень тяжелая. Странно тяжелая. На вид — как небольшая худенькая девушка, со всеми соответствующими габаритами, но весит — как взрослый мужик за сто кило весом. Ну что сказать…магия-шмагия! Я рассказал — вкратце, упомянув, что троих бандитов убил руками одного из них. И что эта банда отметилась серией изнасилований и разбоев. Кикиморе рассказ явно очень понравился. Она облизнула губы, и улыбнулась, чуть прищурив глаза: — Хорошо! Это очень хорошо! Ты заслуживаешь награды. Что ты хочешь в подарок? Ну само собой — я уж тут не стал стеснять, назвал все виды трав, которые знал, и которые хотел получить с болота, плюс попросил прядь волос от бывшей русалки. От обычной русалки волосы у меня есть, а вот волосы болотной кикиморы — все покончались. Я даже камень со дна болота попросил — как сказано в рецептах, он хорош для усиления эффекта физической защиты. Если добавить несколько грамм хорошо вылежавшегося болотного камня, над которым кикимора убивала своих жертв — эффект защиты сохраняется дольше и усиливается процентов на тридцать. Это мне сказали мои бесы, которые подслушивали, что говорил старый хозяин. Судя по их рассказу, амулет с применением этого камня смог бы выдержать и удар гранатомета — как мой дом, к примеру. Хмм…интересно, сколько жертв переправил в болото старый колдун, чтобы получить достаточное количество камней? Кикимора выслушала мой запрос совершенно спокойно и деловито, видно было, что торговля «подарками» ей была не впервой. Когда я закончил, она кивнула головой и сказала: — Ничего нет невозможного. Жди здесь, я скоро! — шагнула к болоту, и без всплеска, красивым нырком ушла под ряску, будто ее никогда и не бывало. Ждать пришлось минут двадцать. Я посидел, потом встал и проверил — как там за кустами поживают мои «зомби». «Зомби» сидели тихонько и выражали свое недовольство моими действиями только вращением глаз — туда-сюда, туда-сюда, ну и по кругу. Они все понимали. Хмм…нет, не все — они понимали то, что происходит нечто очень для них плохое, очень страшное, но что именно — этого они не знали и знать не могли. А я не стал им рассказывать. Можно было бы конечно поглумиться, мол, вот скоро вам тут кровушку выпьют а мозги выедят, но зачем? Я не садист, и не буду ради удовольствия мучить даже таких мразей, как эти негодяи. Пусть ими займется кикимора. И опять я не заметил, как она подошла. На траве уже лежал ворох всевозможной болотной растительности, и рядом с ней — здоровенный, больше моей головы размером булыжник. Кикимора стояла рядом с дарами, прекрасная, и опасная, как очковая кобра. Если бы не клеймо, которое поставил мне Чернобог…я к этому болоту ночью и на километр бы не подошел! Отдельно лежала длинная прядь, в которой я узнал волосы кикиморы — шелковистые, мягкие, и зеленые. Ногтем срезала? — Давай сюда свой подарок! — сказала кикимора, и снова уселась на землю, скрестив ноги. Видимо, это была ее любимая поза. Я привел бандитов, поставил перед кикиморой. Она одним текучим молниеносным движением встала, подошла к тому, что стоял справа — это был накачанный здоровяк, которому некогда очень понравилась задница Вари, протянула руку, сунула палец за воротник майки негодяя и медленно, плавно повела руку вниз. Майка расползалась под напором когтя кикиморы так, как если бы это был не коготь, а остро отточенная бритва. Даже удивительно — как она не располосовала мне ни грудь, ни даже рубашку, когда водила по мне своими такими красивыми и опасными руками. Потом движения кикиморы ускорились, она буквально размылась в воздухе — жжих! Жжих! Жжих! Секунды, и бандит был догола раздет, а на земле валялись лишь обрывки того, что на нем было надето перед экзекуцией. И в воздухе запахло кровью. Парень весь был покрыт небольшими кровоточащими порезами. Кикимора подошла, шумно вдохнула воздух, раздувая ноздри аккуратного, красивого женского носика, а потом с видимым наслаждением слизнула с груди обнаженного «клиента» капельки темной, остро пахнущей железом жидкости. — Вкусно! — улыбнулась она, оглядываясь на меня и снова облизнулась — Спасибо, колдун! Я уже давно не пробовала свежей крови. Он будет умирать долго, очень долго! У него много вкусной крови. Второй бандит был раздет еще быстрее — руки кикиморы мелькали как лопасти вентилятора — рраз! И вот он уже стоит голый, как в момент рождения. И правильно — зачем ей их одежда? Только болото запакощивать всяческим таким мусором. Я сделал шаг по направлению к дарам, которые она принесла — пора и честь знать! Домой поеду! Не хочу смотреть, как она слизывает кровь и довольно ухает, будто обитатель марсианских треножников, но кикимора меня остановила: — Подожди уходить, колдун…хочу тебе сделать еще один подарок. Она подошла ко мне, посмотрела снизу вверх — кикимора ростом была с мою Варю, так что едва дотягивалась головой мне до переносицы, протянула руки, цепляясь за шею, а потом вдруг чиркнула по моей шее своим кривым когтем! Я даже боли не почувствовал, только ощутил, как потекла за шиворот тонкая струйка крови. — Тихо! Не бойся! Сейчас все пройдет! — улыбнулась кикимора и прильнула к моей ране. Секунда…жар…головокружение…и вот она уж отступила, облизываясь и щуря глаза — ты вкусный! Очень вкусный! И в тебе много Силы! Хочешь остаться со мной? Мы будем вместе лежать в тихом, теплом болоте, видеть сны людей, которых высосали досуха, а когда надоест, будем заниматься любовью…нам будет хорошо, клянусь! Века идут, люди куда-то стремятся, торопятся, суетятся…а мы — вечны! Тихая радость…тихая любовь… — Извини! Меня дома ждут дела. И женщина, которая меня любит. Я же не могу ее обманывать? Я сказал, что обязательно к ней вернусь! — сбрасываю я с себя одурь, наваждение. Это просто какая-то птица Феникс из фильма про Садко! «Спите отважные воины! Тихая радость…тихая радость!» Брр… — Женщин нельзя обманывать — кивает кикимора — ты приходи ко мне, колдун! Обязательно еще приходи. Ты…хороший. С тобой можно иметь дело. А теперь сними заклятие с этих негодяев. Я хочу насладиться их ужасом, прежде чем они уйдут в трясину. Первый, этот самый «качок», надо отдать ему должное — решил, что нужно продавать свою жизнь как можно дороже, и с ревом бросился на кикимору, вероятно думал что сломает зеленую нечисть одним ударом, уж больно она выглядела хрупкой и маленькой по сравнению с его огромной тушей. Но он ошибался. Кикимора сделала всего лишь маленький шажок в сторону, рука ее дернулась к затылку жертвы и парень упал на землю парализованный, и на его затылке у границы волос осталось небольшое темное пятнышко там, куда вонзился парализующий коготь. Может он был покрыт ядом? Но скорее всего, нет — возможно, этот коготь полый и яд поступает в него через каналы, как заведено у змеиных зубов. — Хорош! — свистящим шепотом сказала кикимора — Его надолго хватит! Люблю таких, что сразу не сдаются. Второй даже не попытался бежать. Он стоял, трясся, и похоже — даже обмочился от страха. В воздухе явственно повеяло запахом аммиака. — Покорные мне тоже нравятся! — просвистела кикимора, и ткнула когтем второго. А потом обратилась ко мне: