– Я верю. Adit chukker – незримое колесо судьбы. У нас все относятся к судьбе очень серьезно, и сегодняшний день не исключение. Вдруг Элизу кто-то окликнул по имени, причем с английским акцентом. Обернувшись, она увидела раскрасневшуюся Дотти. Та бежала к ней. – А я думаю – вы или не вы? – отдуваясь, выговорила Дотти. – Ну и запыхалась же я! Правило номер один: не носиться по этой жаре. А почему вы так одеты? – Прозвучит странно, но меня пригласили на что-то вроде похорон. – Боже правый! Это точно не опасно? Дотти принялась оглядываться по сторонам, будто на них вот-вот должны были наброситься из темного переулка. – Уверена, что нет, – успокоила ее Элиза. – Как поживаете, Дотти? Очень жаль, что вас не было на дурбаре. – Ужасный приступ головной боли. Джулиан дает мне какое-то лекарство, но я от него мгновенно засыпаю. – Дотти взяла Элизу за локоть и после секундного колебания произнесла: – Нет, серьезно – бродить по улицам без сопровождения… – Я не одна. Элиза кивнула в сторону Индиры и Кири. – Я имела в виду… – Я понимаю, что́ вы имели в виду, но со мной все будет в порядке. Правда. – Думаете, Клиффорд одобрил бы вашу вылазку? – Скорее всего, нет. Может, присоединитесь к нам? Дотти улыбнулась: – Я бы с удовольствием, но я здесь с Джулианом. Он покупает шахматы. – Жаль. – Элиза отступила на шаг и оглянулась на Индиру. – Ну что ж, значит, в другой раз? Элиза кивнула: – Извините, что вот так убегаю, но нехорошо заставлять себя ждать. – Разумеется. До встречи. Элиза уловила в голосе женщины грустные нотки и поняла, что Дотти тоже одиноко. Элиза решила в ближайшее время нанести ей визит. Дотти зашагала прочь, а Элиза вернулась к Индире и Кири. Наконец они вышли на окраину города и оказались на берегу реки. Она была не слишком широкой и на вид довольно мелкой, и все же в воздухе летало меньше пыли, чем в основной части города, и даже ощущалась некоторая свежесть. А потом Элиза заметила небольшую толпу зрителей, собравшуюся на кукольное представление. – Мы здесь ради этого? – В каком-то смысле. Марионетки трех футов ростом внушительно смотрелись на миниатюрной сцене. Их головы были вырезаны из дерева. Кукол нарядили в замысловатые костюмы. Элиза в жизни ничего подобного не видела. Частично скрытый от публики кукловод говорил через бамбуковую трубку, чтобы изменить свой голос. Он приводил в движение руки и ноги кукол, управляя ими с помощью нитей, привязанных к «суставам» марионеток. Сидевшая рядом с ним женщина играла на барабане. Именно эти звуки издали услышала Элиза. – Этот барабан называется дхолак, – стала объяснять Индира. – В таких спектаклях рассказываются истории о судьбе. А еще о любви, войне и чести. Можешь спросить у Джая. Уж он не понаслышке знает, что такое честь. У Элизы сложилось впечатление, что последнюю фразу Индира произнесла с намеком, но она тут же отмахнулась от этой мысли. Наверное, показалось. – Эти люди – сельскохозяйственные работники из округа Нагаур. Их называют катхпутливала. Обычно кукольные представления устраивают поздно вечером, но сегодня особый случай. Кукольник завывал и свистел на разные лады, одна женщина пела и била в барабан, а вторая рассказывала историю. – Сейчас будут похороны, – прибавила Индира. – Чьи? – Вот он лежит. Элиза не испытывала ни малейшего желания увидеть мертвое тело и все же невольно повернула голову, однако увидела только Кири, сидевшую на земле рядом с еще одной трехфутовой марионеткой, распростертой на ложе из шелка. – Эта кукла старая, она пришла в негодность. Больше она не может участвовать в представлениях. Между тем спектакль закончился. Кукольник подошел к Кири и поцеловал ее в затылок, потом поднял старую марионетку и бережно понес к краю воды. Там он начал молиться. Элиза достала камеру и запечатлела эту сцену. Произнеся молитвы, кукольник вместе с Кири опустили марионетку в воду. – Чем дольше она не утонет, тем больше будут довольны боги, – произнесла Индира. – Почему Кири помогает кукольнику? – Он ее отец. – Но она ведь не живет с семьей? – Ей нельзя. Все, кто работает во дворце, должны жить там. После похорон куклы они побрели обратно через базары, уступая дорогу велосипедистам, огибая спящих коров и обходя товары, разложенные прямо у них под ногами. Они остановились, только чтобы примерить разноцветные дупатты и ожерелья. Все трое принимали картинные позы и смеялись. – А тебе идет индийская одежда, Элиза. – Неужели обязательно было одеваться в нее с головы до ног? Разве не достаточно было просто прикрыть голову? – Да, но я подумала, что так будет интереснее. К тому же меньше народу на тебя пялилось. Элиза улыбнулась. Конечно, она чувствовала, что ее светлая кожа притягивает взгляды, но в остальном она чудесно проводила время. Давно она не ощущала такой беззаботной легкости. Умение Индиры ориентироваться в городе восхищало. Во время прогулки Элиза открыла в себе что-то новое. Им никто не досаждал. Женщин на улицах было великое множество: одни в покрывалах, другие с открытыми лицами. Элиза, Индира и Кири купили жаренные в масле шарики из теста под названием голгапе и дал-баати-чурма[16] (вареный рис с чечевицей, тушенной с овощами) и отправились перекусить в ближайший парк. Когда они подходили к подножию холма, уже темнело. Элиза уставилась вверх, как завороженная. Яркие огни озаряли крепость. Казалось, ее всю покрыли позолотой. Каждое сверкающее окно манило, как путеводная звезда. Элизе чудилось: один неосторожный шаг, и она с головой провалится в этот сказочный мир, да так и останется там. Это был замечательный, счастливый день. Сегодня Элиза просто радовалась жизни, ей не нужно было постоянно держать оборону. Элиза надеялась, что они с Индирой смогут подружиться. У Элизы давно не было настоящей подруги. Глава 8 Ночью Элизе приснился Оливер. Когда она проснулась, из глубин сознания помимо ее воли вдруг всплыли старые, забытые чувства и воспоминания. Перед мысленным взором встал тот день, когда они впервые встретились. Оливер уронил стопку книг, когда Элиза столкнулась с ним в книжном магазине – вернее, врезалась в него спиной. Помогая Оливеру собирать книги, она обратила внимание, что все они об искусстве. Элиза заметила несколько каталогов лондонских и парижских выставок. Она замерла на корточках, рассматривая фотографии, а потом Оливер опустился на пол рядом с ней. Сначала Элиза могла только кивать в ответ, но после нескольких минут его рассуждений о погоде они оба рассмеялись. Ситуация – нарочно не придумаешь: сидеть на полу магазина с незнакомцем! Затем Оливер помог ей встать и пригласил в кондитерскую по соседству с книжным. Но идиллия длилась недолго. Элизе вспомнилась их бурная ссора. Она всего лишь сказала, что хочет стать фотографом. Она никак не ожидала, что Оливер так отреагирует. Но он безумно разозлился: хлопнул дверью и ушел из дома! Оливер не мог понять, зачем Элизе это нужно. В тот момент она испугалась. У нее перехватило дыхание, будто от удара. Увы, боялась она не зря: Оливер не заметил автобуса, который его сбил, а Элизе пришлось жить с мучительным чувством вины. Стук в дверь прервал поток ее воспоминаний. Элиза с удивлением увидела на пороге девана Чатура. Без улыбки, со взглядом, исполненным презрения, тот кончиками пальцев протянул ей лист бумаги. – Я принес список особ, чьи фотографии вы должны сделать. Они перечислены в том порядке, в котором их надлежит фотографировать. А еще я наметил подходящие места для съемок. – Все ясно. Губы Чатура растянулись в улыбке, но глаза не улыбались. – Я наверняка сумею выкроить время, чтобы иногда присутствовать на съемках, но если я буду занят, выделю вам в качестве сопровождения одного из стражников. Элизу возмутило подобное вмешательство в ее дела. – Я бы предпочла выбирать объекты для съемки сама. К тому же мне обещали полную свободу. – В разумных пределах, мисс Фрейзер. В разумных пределах. Полагаю, вы найдете мой список весьма полезным. Я собрал несколько стражников, чтобы вы их сфотографировали. Они ждут вас в ближайшем дворе. Чатур поклонился и вышел. Элиза вспомнила слова Лакшми. Конечно же, фотографу должно быть позволено работать по собственному усмотрению. Элиза не обязана повиноваться ничьим приказам. Она просто не станет обращать внимание на список Чатура. Три стражника во дворе застыли по стойке смирно, и просьбы Элизы вести себя естественно не оказывали на них никакого действия. Элиза ломала голову, как создать более непринужденную обстановку для съемок. Неожиданно во двор вышел Дев и уставился на нее. Волосы у Дева были короче, чем у Джая, глаза темнее, нос крупнее, и в целом черты его лица выглядели более грубыми. У Элизы сложилось впечатление, будто Дев постоянно балансирует на грани, вот только на грани чего? За его дежурной улыбкой могло скрываться все, что угодно. Поначалу Дев глядел на Элизу настороженно, однако, оценив ситуацию, успокоился. – Помощь нужна? – спросил он. – Нет, вот только ума не приложу, как убедить их расслабиться. Хотелось бы застигнуть их врасплох. Дев задумчиво поглядел на стражников и наконец улыбнулся: – У меня есть как раз то, что надо. Он достал что-то из своей сумки, а потом выудил из нее мешочек. При виде него стражники поспешили к Деву. Он сказал им несколько слов, и они закивали, даже не взглянув в сторону Элизы. – Это игра, – объяснил ей Дев. – Называется чаллас.