– Вы думаете? – Ляля взглянула на свое отражение в витрине и согласилась. В туалете торгового центра Надежда наскоро подправила макияж и привела в порядок волосы. Ляля рядом с ней тоже занималась своей внешностью. – Все-таки, – вернулась Надежда к прерванному разговору, – надо позвонить в полицию. – Вы уже звонили, – фыркнула Ляля. – И что получили, кроме хамства? – Потому что я звонила с улицы. – А как надо – из подворотни? Или из этого туалета? – Нет, всегда надо использовать свои знакомства. Знакомому человеку не нахамят, его внимательно выслушают. – У меня никаких знакомств в полиции нет! – поспешно отрезала Ляля. – Ну, отчего же… когда убили Верочку… Веру Анатольевну, к вам в библиотеку приезжала полиция? – Ну да, двое полицейских, один такой хамоватый, а другой посимпатичнее. – Ну да, классика – хороший полицейский и плохой полицейский. Так всегда бывает, даже в кино. Плохого я слышала по телефону… а они оставили свои визитки? – Ну да. Оставили и сказали непременно звонить, если кто-то что-нибудь вспомнит. – Ну так вот – чего проще! Позвони тому полицейскому, который посимпатичнее, и расскажи, что вспомнила, будто видела в день убийства человека с бородкой, который входил в библиотеку. И что потом он за тобой следил… – Но это же не я его видела, это вы! И следил он вовсе не за мной, а за вами! Надежда удивленно взглянула на Лялю. Что-то уж очень она волнуется! То есть причин для волнения у них обеих, конечно, предостаточно – только что была убита хорошая знакомая, и они с трудом удрали от опасного маньяка, но вот Ляля почему-то особенно волнуется, как только речь заходит о полиции… – Ну ладно, не горячись, – проговорила Надежда примирительно. – Да, я видела того человека в библиотеке, но до сих пор я не попала в список подозреваемых и пока не хочу там оказаться… – Ага, хотите все сделать чужими руками? Нет, нет и нет! Я не буду звонить в полицию и вообще не буду иметь с ней никаких дел! А вы можете делать что хотите! Ляля вытерла руки бумажным полотенцем. И тут Надежда заметила странную вещь: на левой руке девушки от запястья до локтя пропала половина татуировки. Видимо, Ляля смыла ее водой. На том месте, где прежде были яркие замысловатые узоры, теперь проступила чистая розовая кожа. Ага, значит, эта татуировка не настоящая, а временная, вроде переводной картинки… Надежда знала, конечно, о временных татуировках, но она считала, что это удел маленьких детей или несерьезных личностей, а настоящие фанаты фэнтези, такие, как Ляля, должны делать такие же настоящие татуировки. Надежда внимательно пригляделась к девушке. А ведь она совсем не такая, какой кажется на первый взгляд. Во-первых, судя по коже, она вовсе не брюнетка, а самая настоящая белокожая блондинка. Ну, допустим, перекрасить волосы ничего не стоит, некоторые девицы перекрашиваются чуть не каждый день. Но ведь у нее и глаза темные… Может быть, это цветные линзы? А что, очень похоже – Ляля время от времени щурится, как будто в глаз ей попала соринка. Наверное, не привыкла к линзам, и они ей мешают… Додумать эту мысль до конца Надежда не успела – ей помешала сама Ляля: – Что вы так на меня смотрите? Пора идти, мне и так на работе попадет! Перерыв давно кончился… Ляля круто развернулась на пятках и ушла, не оглянувшись и ничего не сказав на прощанье. Надежда недоуменно пожала плечами и пошла в другую сторону. В метро Надежде стало как-то нехорошо, очевидно, раньше она держалась на адреналине, а теперь весь его запас кончился. Дышать стало тяжело, на лбу выступила испарина, в глазах потемнело. Она закрыла глаза и тут же увидела перед собой перекошенную физиономию того типа с бородой, в ушах зазвучал его голос: отдай мне ее, отдай… И нож – острый нож замаячил перед глазами. Чтобы не видеть этого кошмара, Надежда поскорее открыла глаза и в стекле напротив едва узнала себя в этой жуткой физиономии с выпученными глазами и волосами, стоящими дыбом. Черт знает что! Нет, может быть, такие приключения ей уже не по возрасту? Может быть, пора уже угомониться, осесть дома, заниматься домашним хозяйством, по утрам – магазины, по вечерам – телевизор, в воскресенье – в гости только с мужем. Ну, в музей еще можно, чтобы культурный уровень повысить, но нечасто. А то еще с палками ходить… скандинавская ходьба называется… говорят, очень полезно для сердечно-сосудистой системы. Ага, и в результате – ее ждет сумка на колесиках и мохеровый берет… Ужас какой! От таких мыслей Надежда Николаевна пришла в себя и решила, что так просто ее не взять, она непременно найдет способ разобраться в этой истории и отомстить за убийство Веры. И без полиции разберемся. Тут как раз объявили ее остановку, и Надежда бодро протолкнулась к выходу. Она быстро добежала до дома, удачно увернулась от неизбежной Антонины Васильевны, которая беседовала с дворником возле соседнего подъезда, и поднялась на свой седьмой этаж, не дожидаясь лифта. Правда, потом пришлось постоять немного на площадке, переводя дух, но все равно Надежда осталась довольна. Потом она долго искала ключи, которые оказались не в обычном кармашке, а валялись на дне сумки. Ну да, она же второпях собирала все мелочи, что высыпались из сумки там, в этой галерее современного искусства. Снова перед глазами встал злодей с ножом в руке, но Надежда силой воли отогнала страшное воспоминание. Кот был настолько любезен, что встретил ее в прихожей и даже потерся о ноги и мурлыкнул. – Бейсинька! – умилилась Надежда и взяла кота на руки. В последнее время кот здорово прибавил в весе, так что такой поступок требовал дополнительных усилий. В это время зазвонил мобильник, Надежда от неожиданности дернулась и выпустила кота из рук. Он шлепнулся на пол мягко, как тесто. Надежда сунулась в сумку, долго рылась в ней, поскольку мобильника тоже не было в его обычном кармашке, наконец просто высыпала все из сумки прямо на пол в прихожей. Звонила Милка с сообщением, что эти, из полиции, зачем-то опечатали Верину квартиру, так что родственникам теперь и не войти. Ни документов взять, ни еще чего нужного. – Странно, ее же не дома убили… – удивилась Надежда, – а библиотеку почему-то не опечатали… – А ты, Надя, в библиотеке была? – тотчас отреагировала Милка. – Сама хочешь в этой истории разобраться? – Да не была я нигде! – рявкнула Надежда и отсоединилась. Она вздохнула, нагнулась, чтобы собрать мелочи в сумку, и тут заметила, что кот катает по полу какой-то длинный яркий предмет. В последнее время кот редко играл – возраст не тот и вес лишний, так что Надежда пригляделась и увидела, что это шариковая ручка. Яркая, красная, небольшая… Очевидно, она выпала из сумки только что. Надежда нагнулась за ручкой, но кот ловким пасом послал ее под галошницу. И посмотрел на хозяйку гордо. – Молодец, – вздохнула Надежда и встала на четвереньки. Пришлось взять швабру, и, как только ручка выкатилась, нахальный котище тут же покатил ее в гостиную. – Только не за диван! – крикнула Надежда и, разумеется, туда-то кот и направился. После недолгой, но упорной борьбы победа осталась за Надеждой. Кот обиделся и ушел в спальню, а Надежда уселась на диван и стала разглядывать ручку. Ничего особенного, обычное пластмассовое барахло, ширпотреб, цвет только очень яркий, таким красным пожарные машины красят. И как она могла оказаться у Надежды в сумке? Надежда повертела ручку так и этак. На корпусе шла надпись белым: «Четвертая конференция по вопросам исторической достоверности». – В жизни ее не видела, – пробормотала Надежда, – да еще конференция какая-то сомнительная. Что за вопросы исторической достоверности? Она открыла колпачок ручки. Паста была фиолетовой, и держатель на колпачке, тот, чем цепляют за карман, отвалился. Надежда сообразила, что отвалился он тогда, когда тот тип с бородкой, что угрожал ей ножом на выставке, свалился на пол после удара чайником. Значит, ручка была его, он ее потерял, а потом Надежда не глядя сгребла все в свою сумку, и ручку заодно. То есть если ручка его, то получил ее этот тип, ясное дело, на этой самой конференции по вопросам исторической достоверности. И можно предположить, что он, этот злодей, – участник этой конференции. Разумеется, это только предположение, но разузнать стоит. Надежда сбросила туфли и босиком понеслась в кабинет мужа, где стоял компьютер. Так-так, конференция по вопросам исторической достоверности проходит в нашем городе… уже неделю… сегодня как раз закрытие, последний день. Темы докладов, участники… Надежда кликнула по фотографии – никого знакомого. И то сказать, конференция большая, международная, на снимке – только начальство и разные знаменитости. А если этот тип и правда участник, то будет держаться в тени, перед камерой вертеться не станет. За ним четыре убийства числятся, а он будет свою морду в Интернете выставлять, это уж совсем надо ума лишиться. Но если конференция закроется, то Надежда никогда не узнает ничего про этого типа. Что же делать? Так, где они все базируются? Отель, где живут участники, называется «Ландскрона», там и заседания проходят. Очень удобно, никого никуда возить не надо, опять же – после заседаний участники общаются, как говорится, в неформальной обстановке – в баре или в ресторане. Надежда кликнула еще на название гостиницы. Так, отель небольшой, всего сорок номеров, есть ресторан, два бара, зал для заседаний. Номера комфортабельные, все пристойно. И не так пафосно. «Ландскрона»… Что-то такое было у Надежды связано с этим названием. Ах да, с мужем они говорили, что так назывался шведский город, который был на месте Санкт-Петербурга в четырнадцатом веке. Или не город, а крепость. Потом ее разрушили, но были еще три или четыре довольно крупных города и множество деревень. И что Пушкин то ли перепутал, то ли сказал для красного словца, когда писал про «приют убогого чухонца». А с чего вдруг случился у них с мужем этот разговор? А с того, с удовлетворением вспомнила Надежда, что бывшая сотрудница устроилась работать в этот самый отель с таким сложным названием, Надежда тогда и заинтересовалась – что за слово? А ее умный муж и ответил, он многое знает. Сотрудницу звали Даша Воробьева, про нее, ясное дело, Надежде сообщила Милка. Потому что Даша эта в свое время работала секретарем начальника соседнего отдела, и Милка ее знала очень даже хорошо. Дашка эта пришла к ним совсем молоденькой девчонкой едва ли не сразу после школы. Хорошенькая такая, волосы светлые, глаза синие, парни ей прохода не давали. Но начальник всех отвадил. И не то чтобы для себя Дашку берег – нет, относительно приличный был человек, такого за ним не водилось, просто в своей приемной порядок любил. Дашка учиться куда-то поступила, потом уволилась, но Милка ни с кем связи не теряет, все про всех знает. Нужно Милке звонить. Милка ответила сразу и ничуть не обиделась, что Надежда в прошлый раз рявкнула на нее грубо.